Василий Щепетнёв: Бег белки в колесе времени
АрхивКолонка ЩепетневаДаже один человек запросит на «всё более полное удовлетворение растущих потребностей» больше ресурсов, чем их существует в обозримой части Вселенной.
Не так давно считали или, во всяком случае, декларировали главным смыслом общественной деятельности "всё более полное удовлетворение растущих материальных и культурных потребностей людей".
Вот так, не меньше, не больше. Статья пятнадцатая Конституции Союза Советских Социалистических Республик от тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Даже странно, поскольку всякому с раннего детства ясно, что ничего хорошего из этого получиться не может: именно в раннем детстве обыкновенно знакомят с дивной сказкою Пушкина о рыбаке и рыбке. Вышло точно по Александру Сергеевичу: "Глядь: опять перед ним землянка; на пороге сидит его старуха, а пред нею разбитое корыто". Плакать, перетакивать и назначать новых генсеков, не меняя основную линию "полного удовлетворения", вряд ли полезно.
Даже один человек запросит на "всё более полное удовлетворение растущих потребностей" больше ресурсов, чем их существует в обозримой части Вселенной, а уж объявлять это общегосударственной приоритетной "высшей" задачей - явно обрекать затею на полный и бесславный провал. Нет уж, лучше сказать прямо: ты, брат, по одёжке протягивай ножки. Можешь в рамках общественного договора на золоте обедать - обедай, но прежде задекларируй доходы-расходы, понимаешь, и уплати налоги. А государство постарается создать условия, чтобы у всех, включая сирых и убогих, был каждодневный кусок хлеба, а по субботам ещё и банный день. Точка.
Впрочем, составление проектов более-менее идеальных конституций есть дело, к которому я, если позволит провидение, ещё подойду основательно. Покамест лишь хочу сказать, что в государстве, базирующемся на натуральном хозяйстве, и потребности развивались преимущественно натуральные: поесть, выпить, повоевать, а в мирное время поохотиться, опять выпить и насчет клубнички пройтись. Так жили многие помещики средней руки, жили счастливо и считали такую жизнь единственно достойной дворянина.
В индустриальном обществе потребности приняли и форму индустриальную: есть-пить и опять же пользоваться клубничкой продолжали, но теперь этим не ограничивались. Завести свечной заводик под Самарою или с помощью могучего гиперболоида прибрать к рукам горнорудную отрасль - ради этого положительно стоило рискнуть головой. Вот и Пушкин, сын своей эпохи, которому сидеть бы в Болдино да творить шедевры, пишет жене шестого мая тысяча восемьсот тридцать шестого года: "Вижу, что непременно нужно иметь мне 80000 доходу. И буду их иметь".
Постиндустриальная эпоха опять меняет картину: нет у человека ни свечного заводика, ни гиперболоида. Он, подобно гоголевскому городничему, лишь усердно служит на общественном поприще, заботясь о том, чтобы проезжающим и всем благородным людям никаких притеснений не было - а глядишь, в миллионщики и вышел, если большой скромности. У кого со скромностью недоразумения, те выходят в миллиардеры, но тут уж кому какое счастье.
Вслед за людьми передовыми, аристократией, элитой тянутся и остальные. Обыватель восемнадцатого века рад сытому обеду да тёплой сухой постели; в двадцатом веке хочется иметь побольше всяких товаров - патефонов, например, приёмников "Фестиваль", холодильников "ЗИЛ" и автомобилей "Жигули". В постиндустриальную эпоху, опять по Гоголю, "всё лезет в люди", и без учёной степени фабрикантов и бакалейщиков, наверное, уже и не бывает.
Но удовлетворение материальных потребностей - растущих материальных потребностей! - есть некоторым образом единственная движущая сила нашей эпохи. Вообразим только, что потребности вдруг удовлетворены - хотя бы потому, что перестали расти. Штаны есть, кусок хлеба есть, даже часы на руке каждого гражданина нашего отечества (для простоты сведём Земной Шар к России) отсчитывают время, оставшееся до конца цивилизации - а его не так уж и много в запасе, времени. Кому завтра будут продавать китайские зонтики, кофемолки и те же часы (опять же для простоты сделаем и Китай частью России или, если угодно, Россию частью Китая)? Закроются заводы, магазины, блошиные рынки.
Отправить безработных на фермы? Пять процентов населения способны обработать всё имеющееся в наличии плодородное пространство, включая шельф и ближний космос - и это вместе с созданием необходимой для того техники, удобрений, ГСМ и прочим (не доказано, потому что очевидно). Что делать остальным? Распределять еду? Общество, не отягчённое избыточными потребностями, сделает это просто и толково - нет нужды воровать, приписывать заслуги себе и своей партии, вести тройную бухгалтерию, учёт и контроль. Быстренько-быстренько встал в очередь, быстренько-быстренько получил миску оптимизированного яства, а там ешь, как хочешь, хоть до заката, свою дозу белков, жиров, углеводов, витаминов и модификаторов поведения.
И вот тогда...
А что, собственно, будет тогда? Ударимся ли мы в духовный рост, сочиняя саги, рапсодии и тому подобные хм... продукты не продукты, ценности не ценности, а как бы сказать поточнее... нетоварное творчество, вот! (Дотошно не проверял, но на всякий случай делаю заявку на открытие определения "нетоварное творчество"). Или, напротив, станем быстренько дичать, перестав умываться, вакцинироваться и смотреть телепередачи? Соберемся ли в колонны и, как лемминги, устремимся куда-нибудь на остров Врангеля или в космос?
Боязно всё. Во всяком случае, ответственные люди допустить подобного не могут. Вот и создают, с одной стороны, рост потребностей, с другой, - препятствия для их полного удовлетворения. Тут очень важно соблюсти пропорцию: не доложишь того или другого, как получаешь бунт, бессмысленный и беспощадный по определению, поскольку бунт против роста потребностей не только лишён смысла, он просто смешон, хотя подчас и кровав донельзя.
Модель существующего общества есть белка в особливом колесе, вернее, ряд белок в ряде колёс. Бегут они быстро или медленно - перемещения никакого нет, поскольку некуда перемещаться. Вселенная белок замкнута. К колесам не подведены ни приводные ремни, ни какие-либо иные приспособления, позволяющие извлекать из усилий белок выгоду для не-белок - да и существуют ли они, эти не-белки? Цель беличьего бега - сам бег, и только. Даже оправдания, что бежим ради орехов, нет, поскольку число орехов определяется не бегом, но лишь плодородным пространством.
Вот тут-то и начинаешь искать высшее непознаваемое существо, чтобы оно самим своим существованием объяснило смысл бега белки в колесе времени.
Тоже потребность - искать...
