Василий Щепетнёв: За забором

Стоит присмотреться к обстоятельствам гибели царской семьи, как пробуждаются смутные сомнения: что-то в этом деле не так...

В одна тысяча девятьсот восьмом году Россия отмечала юбилей Льва Толстого. Восемьдесят лет – не шутка, а повод для серьёзных размышлений. Владимир Ильич Ленин откликнулся на это событие программной статьей "Лев Толстой как зеркало русской революции". Что статья программная, многие поняли не сразу. Думали – пишет и пишет, что ещё большевикам делать? Революция не получилась, вот и машут после драки кулаками.

Люди же проницательные вчитывались в строки (газета "Пролетарий" от 11 сентября 1908 года) – и...

И ничего не делали.

А стоило бы. Приведу лишь два абзаца ленинского текста:

"Не раз власть переходила в войсках в руки солдатской массы, — но решительного использования этой власти почти не было; солдаты колебались; через пару дней, иногда через несколько часов, убив какого-нибудь ненавистного начальника, они освобождали из-под ареста остальных, вступали в переговоры с властью и затем становились под расстрел, ложились под розги, впрягались снова в ярмо — совсем в духе Льва Николаевича Толстого!"

И следом: "Под молотом столыпинских уроков, при неуклонной, выдержанной агитации революционных социал-демократов, не только социалистический пролетариат, но и демократические массы крестьянства будут неизбежно выдвигать все более закаленных борцов, все менее способных впадать в наш исторический грех толстовщины!"

Суть ясна: мало крови! Убьют солдатики злого командира, и на том останавливаются. А нужно – всех! И злых и добрых! В следующий раз так и случится, наши борцы будут закалены до невиданной степени и крови не испугаются. Бояться крови – исторический грех.

Десять лет спустя большевистские бойцы уничтожили и царя, и его жену, и его детей, включая несовершеннолетних Марию, Анастасию и Алексея (совершеннолетием в то время считался рубеж в двадцать один год). Ну, уничтожили и уничтожили, на то и революция, казалось бы, о чём говорить. Не человек виноват, время было такое. Революция, она в белых перчатках не делается, не зря товарищ Ленин предупреждал, что освободит народ от вредных пережитков внеклассовой совести и беспартийного милосердия.

Однако стоит только присмотреться к обстоятельствам гибели царской семьи, как начинают пробуждаться смутные сомнения: что-то в этом деле не так. А если не только присмотреться, но и поразмыслить, сомнения смутные становятся сомнениями ясными. Что происходило за высоким, в два человеческих роста, забором, окружавшим дом Ипатьева? И почему это происходило?

Документов мало. Даже меньше, чем мало. Да и документы ли это? Статья Быкова вышла (и тут же была конфискована) три года спустя после убийства царской семьи, но сам Быков непосредственного участия в деле не принимал, писал с чужих слов. Мемуары Юровского, сделанные им спустя шестнадцать лет после событий, не могут быть точными хотя бы в силу особенностей и памяти, и мышления. Ещё позднее, уже шестьдесят третьим годом, датированы воспоминания Медведева. И все они содержат как мелкие, так и значительные противоречия – что, собственно, неудивительно. Следователи Криста и Соколов по известным причинам не могли довести работу до финала, и, главное, непосредственных участников убийства не видели, как не смогли обнаружить и тела убитых. А "нет тела – нет и дела". Что "белые" следователи успеха не добились, неудивительно. Удивительно другое: тайна, которой окружили гибель царской семьи большевики. Зачем? Отчего не лаяла собака?

В силу этой тайны и доднесь существуют самые различные догадки, версии и предположения о том, что случилось в ночь с шестнадцатое на семнадцатое июля тысяча девятьсот восемнадцатого года в славном городе Екатеринбурге и его окрестностях. На всех останавливаться не буду, лишь на тех, что особенно интересны, хотя и совершенно недостоверны.

Версия первая: большевики молчали о казни царской семьи потому, что её, казни, не было. Не было, и все тут. Авантюристы, сорвиголовы, верные люди освободили царскую семью из плена и переправили в место, недоступное чекистам. Как? Напоили охрану, подмешав к самогону сонного зелья. Те из охранников, кто посознательнее, ограничились стаканчиком-другим, но тут-то зелье и сделало свое дело. Уснули на посту, а в это время верные люди вывели – или вывезли на грузовике – царскую семью, и были таковы. Очнувшись, охранники поняли, что теперь смерть угрожает уже им, и потому совершили подменную казнь: захватили многосемейного купца Пугачева с чадами и домочадцами, да и расстреляли в подвале ипатьевского дома, а затем обезображенные и расчлененные трупы скрыли. Не от народа, а от Москвы. Дальнейшую судьбу царской семьи можно представлять по-разному: где-нибудь по пути к полному спасению на них напали и убили партизаны, или семья добралась-таки до заветного места, монастыря в Шамбале, где потомки Николая Александровича живут и поныне. А еще – гулять, так гулять! – Мария Николаевна, войдя в возраст, вернулась в Россию и теневой царицей, незримой людям, взошла на престол, Незримой в переносном смысле, например, став человеком свободной профессии, незнаменитой писательницей или художницей. Царица через доверенного человека превратила Россию Лапотную в Россию Атомную, по пути победив Гитлера и уничтожив всю большевистскую верхушку. Ясно, что доверенным человеком, Потемкиным двадцатого века, был никто иной, как товарищ Сталин.

Ну, а обнаружение августейших останков с последующей генетической экспертизой есть ложный след, высококачественная фальшивка. То есть генный материал был настоящий, только взятый от живых представителей династии, которая правит и поныне, а выйдет из тени в две тысячи тринадцатом году, году четырехсотлетия Романовых. Или позже, это уж как будет угодно Её Величеству – если, конечно, на троне по-прежнему женщина.

Ерунда? Пусть так, но ерунда занимательная, в отличие от второй версии – ритуального убийства.

(пишу продолжение и жду реакции)