Василий Щепетнёв: Болгарский след

Порой вдруг подумаешь, что при иных обстоятельствах я и сам мог бы давать сеансы одновременной игры где-нибудь в Большой Гвазде, подумаешь и вздохнешь не то печально, не то счастливо...

Известный шахматист Борис Гельфанд недавно сказал, что гроссмейстером может стать каждый, всего-то и нужно иметь огромное желание и неограниченные возможности заниматься шахматами. Гельфанд - не простой гроссмейстер, а один из самых-самых, репутация у него превосходная, к его словам я отношусь с полным доверием – насколько я вообще способен доверять кому-либо. И потому теперь я чувствую себя потенциальным гроссмейстером, которому доступны все тайны шахмат: "меня легко было приучить - стоило только посечь хорошенько, и я бы знал, я бы непременно знал". Понятно, гоголевский герой приводит условие обязательное, но не единственное, требуются ещё и деньги, и хороший тренер, и возможность участвовать в соревнованиях и ещё много чего, упомяну лишь отсутствие необходимости ходить на службу. Ну, а не только ходить, но и действительно служить или работать – это вообще препятствие неодолимое – для обыкновенного человека. Как сказал Владимиру Далю его начальник: "Служить, так не писать, писать – так не служить", - и был прав не только в отношении литературы. Бег по пашне за двумя зайцами занятие малополезное, а за тремя - и подавно. Ладно, не сложилось, так не сложилось, просто порой вдруг подумаешь, что при иных обстоятельствах и сам мог бы давать сеансы одновременной игры где-нибудь в Большой Гвазде, подумаешь и вздохнешь не то печально, не то счастливо: себя понять труднее, чем другого.

Но время от времени старая любовь разгорается прежним огнем. Во время матча на звание чемпиона мира, например. Вновь появляется подозрительный блеск в глазах, обновляется дебютный гардероб и вообще – переживания футбольного болельщика по сравнению с болельщиком шахматным все равно, что Козий Бугор перед Эверестом.

В Софии встретились действующий чемпион Вишванатан Ананд и претендент Веселин Топалов. Виши и Топа, как панибратски зовут их некоторые болельщики. Для других (и для меня) - индийский тигр и болгарский лев. Много лет участие в матче минимум одного советского или российского шахматиста было непреложным атрибутом подобного рода состязаний, но увы, традиция прервана. Что делать, меняются не только времена, это ещё бы ничего. Мы меняемся, вот что досадно.

Ладно, печалиться – дело пустое.

Футбольный болельщик, крича "отдай пас" или "бей в левый угол, мазила!", действует по наитию. Действительно, откуда ему знать, что пас не обернется неприятным сюрпризом, а удар в левый угол не угодит в защитника? Шахматные болельщики, вооруженные программами, способны советовать с куда большим основанием, но я болел иначе. Шахматные программы зачастую и не включал, смотрел на схватку своими, а не рыбьими глазами. Право, так много интереснее. Каждый предсказанный ход радовал, каждая неожиданность волновала, и после окончания партии я чувствовал себя пилотом, выполнившем трудный полет, пусть и на симуляторе. Матч из двенадцати партий до его начала казался слишком коротким, спринтерским, особенно после безлимитных поединков Карпова и Каспарова, но количество воистину перешло в качество. Ни одной бесцветной партии, ни одной пресловутой "гроссмейстерской" ничьи, борьба шла до полного истощения сил на доске – и не только на доске. Болгарский лев победил в первой партии, тигр быстро отыгрался и вышел перед, в восьмой партии теперь уже Топалов сравнивает счёт. И вот последняя партия. Если ничья, то чемпиона определит серия коротких партий, вплоть до блица. Ничья была – на доске, но лев есть лев. Топалов ринулся вперед и одним ходом разрушил ничейные бастионы. Увы, свои, а не соперника. Смотреть, как он проигрывал партию, а вместе с ней и надежду, было всё равно, что смотреть "Гамлета". Только здесь эмоции были подлинными, от души.

Что ж, натуру не переделаешь. Играй Топалов осторожнее, он бы, вероятно, реже проигрывал – но и реже выигрывал тоже. Ананд, как всегда, был верен себе: собран, заряжен на борьбу, одно слово – Чемпион.

Теперь, когда матч завершен, профессионалы станут проверять гармонию алгеброй, а любители в часы досуга по комментариям гроссмейстера Шипова станут искать пути познания себя. Ведь каждый способен стать шахматистом. Болгарский матч оставил след в истории шахмат двадцать первого века, показав, что такое тотальная борьба за доской – при полной корректности игроков вне поля боя.

Ну, а я... Следующее воплощение безоговорочно буду проситься в полярники тридцатых годов, это решено давно, а вот затем... Затем попытаюсь на практике проверить теорию Бориса Гельфанда. Быть может, в знаменитой книге Давида Бронштейна "Международный турнир гроссмейстеров" и я в своем третьем воплощении – действующий персонаж? Или лучше воплощаться в будущее? Нужно же возрождать традиции: минимум один – из России!

Стоит подумать. Время есть, полярные зимовки длятся долго...