Василий Щепетнёв: SPAM MEDIUM

Счастливы люди, чей труд преходящ. Они никогда не останутся без работы. Но вот сфера деятельности, где фигурируют бессмертные шедевры, выглядит крайне сомнительной для выбора её в качестве профессионального поприща.

Хорошо свинарке. И в процессе понятно, идет ли она правильной дорогой, а уж на финише момент истины обеспечен непременно: взвесила хрюшку и уяснила, как провела время, с пользой ли, без ли. Килограммы парной свинины весомы, зримы и едомы. Тож и у доярок: сколько молока даёт корова, какой жирности, узнать не только можно, это входит в служебные обязанности. Каменщики, штукатуры, землепашцы, асфальтоуладчики и люди многих других профессий имеют четкое представление о проделанной работе.

Свой безмен есть и у предпринимателя, и у гаишника, и у врача.

А вот людям «творческим» суждено все время сомневаться: дело ты делаешь, полдела, просто время переводишь? Кто ответит? Думаешь, шедевр, а выйдет ни то ни сё. Лет через сто какой-нибудь искусствовед убедит весь мир и аукцион Sotby`s: мол, да, шедевр, но для автора через сто лет — значит никогда. Будущего не существует.

И как же я удивился, когда стал получать оценку быструю, беспристрастную, автоматическую.

Пишу я много, написанное посылаю в редакции с уведомлением о вручении, которое и возвращается ко мне когда спустя неделю, а когда и через три минуты после того, как бросил письмо в почтовый сервер. И на уведомлении последнее время все чаще и чаще вижу я печать киберкритика: SPAM LOW или даже вовсе SPAM MEDIUM. Обидно: пишешь, стараешься, а выходит посредственный спам. Нет, я, конечно, в курсе, каким образом работают программы защиты от спама, — в общих чертах. Но все равно царапало, пока я для пробы не послал в качестве теста редкое письмо Сергея Тимофеевича Аксакова Николаю Васильевичу Гоголю. Вышло — тот же спам.

И тогда я подумал: в конце концов, спам не знак качества (в смысле — антикачества), спам — это признак ненужности. А кому нужно письмо из девятнадцатого века, написанное одним посторонним человеком другому постороннему человеку?

Кому вообще что-нибудь нужно? Тексты, полотна, скульптуры? Для девяноста пяти процентов населения это пустяки, декорация, излишества, без которых можно обойтись, ничего особенного притом не потеряв — особенно если подразумеваются сегодняшние тексты и полотна.

Счастливы люди, чей труд преходящ — башмаки стаптываются, мясо съедается, здания ветшают. Они никогда не останутся без работы. Еще больше можно завидовать создателям нового: они вообще вне конкуренции, иначе какое ж оно тогда новое. Но вот сфера деятельности, где фигурируют бессмертные шедевры, выглядит крайне сомнительной для выбора её в качестве профессионального поприща. Ну действительно, зачем писать книжки, если уже написанного читать — не перечитать? По самым скромным подсчетам, только для того, чтобы неспешно перелистать то, что благоговейно именуют «сокровищницей мировой литературы», нужно лет пятьсот — если ограничиться самыми известными экспонатами алмазного фонда этой сокровищницы. Дерзать, понятно, никому не заказано, но ведь никто, собственно, и не старается встать в один ряд с Буниным, Алдановым или Набоковым. Никто — пожалуй, слишком, но основная продукция сегодня не способна конкурировать с классикой ни качеством, ни ценой: за давностью лет многие тексты стали общественным достоянием и публикуются безгонорарно. Новые сюжеты? Есть, конечно, специалисты, утверждающие, что сюжетов бесчисленное множество, но кто его щупал, множество? Разумеется, если считать новизной то, что действие происходит не в Воронеже, а во Владивостоке, героя зовут не Виталием, а Корнеем, и носит он не синие носочки, а зелёные, тогда да, тогда сюжеты бесконечны и неповторимы, но это бесконечность калейдоскопа. Тоже ведь любопытная игрушка — калейдоскоп, но наскучивает через пять минут. Ладно, через пятнадцать.

Современные реалии? Полноте, большинство текстов были устаревшими еще во времена Сервантеса, все эти бесконечные фэнтезухи с драконами, рыцарями, принцессами и колдунами. В романах хоть развернуться есть где, а песенная индустрия? Вот уж что ни шлягер, то SPAM HIGH — штампованные рифмы на штампованных трындабрындах (так знакомый музыкант называет аккорды «для народа»).

Если продолжить сравнение со свиноводством, при наличии на рынке прекрасной ветчины со всех сторон предлагают что-то пованивающее, да ещё и с личинками а-ля броненосец «Потемкин».

На удивление, берут. Не то чтобы очень бойко, но торговля живет. И покупатели не всегда кривятся, а порой очень даже рады покупке, и продавцы концы с концами сводят, порой даже очень удачно — причаливая яхту к личной стоянке.

Почему же востребован новый продукт (книги, фильмы и др.), хотя он в большинстве случаев ничем не превосходит продукт старый? Почему человек (да вот хоть и я), вместо того чтобы разводить свиней, садится за письменный стол и пишет, а другой человек (опять хоть и я) все это читает?

Не потому, что сегодняшние тексты и скульптуры лучше, глубже, достовернее вчерашних. А потому, что они пишутся для сегодняшних ценителей. Конкретно для нас. Персонально. Есть прелесть в вечном, но не меньше её, прелести, в сиюминутном. И потому читатели предпочитают свеженаписанный текст, как влюбленные — живые цветы.

"Компьютерра" №34 (798)