Василий Щепетнёв: Путь Поэта. Перо в камне

АрхивКолонка Щепетнева

Журнал, что пуля, его жизнь – полёт. Пуля не может лечь, отдохнуть, а потом лететь дальше. То ж и журнал. Подписчики ждут его ежемесячно, им нет дела до проблем издателя. А проблемы явились. Как в сказке – три.

Журнал Некрасов создает стремительно. От начала хлопот по устройству журнала до выхода в свет первого номера проходит девять месяцев, естественный, установленный природой срок. За это время Некрасов совершил невозможное – или то, что казалось невозможным его друзьям и недругам.

В тысяча восемьсот сорок шестом году журнальное дело вполне сформировалось. Новичков не звали, о новичках не скучали, разрешения открыть собственное издание давали крайне редко: государь решил, что журналов "и без того много" (собственноручная резолюция Николая Павловича, человека умного, решительного, твердого – и крепко пострадавшего от историков). Некрасов перекупает издание, уже существующее. Впрочем, и будь у него разрешение, вряд ли он отказался бы от "Современника", ведь это журнал Пушкина. Преемственность! Правда, Плетнёв довел издание до состояния ужасающего, но кто такой Плетнёв? Профессор, теоретик, идеалист.

Итак, есть Белинский – лучшее перо России. Есть журнал, как бы завещанный Пушкиным (время сотрет это неуместное "как бы"). Дело за малым, за авторами и за подписчиками.

И первых и вторых в сороковых годах девятнадцатого века не в избытке, на всех не хватает, и среди журналов свирепствует отчаянная конкуренция, что идет литературе в целом на пользу, но каждому конкретному издателю – во вред. Получить подписчика для себя почти наверняка означает отнять этого подписчика у другого, что возбуждает взаимную неприязнь. Потратиться на журнал способен только человек обеспеченный: годовая подписка на некрасовский (уже некрасовский!) "Современник" объявлена в пятнадцать рублей серебром, то есть около пятидесяти рублей на ассигнации, месячное жалование далеко не последнего чиновника. Конечно, круг читателей растет по мере роста благосостояния, но пока солнце встанет… Нет, тут требуются локти, и локти железные. Расчёты Некрасова таковы: тираж в тысячу шестьсот экземпляров только-только окупает издание, но каждый подписчик сверх этого – верный барыш (слово "барыш" Некрасов употребляет безо всякого смущения, жеманство столбовых дворян его смешит). И Николай Алексеевич организует невиданный для тех времен рекламный штурм: публикует объявления в изданиях конкурентов (те рады сегодняшней плате и не думают о завтрашних убытках), рассылает по городам и весям рекламные листовки, расклеивает пребольшие афиши, вербует сторонников и подписчиков нового журнала "путем взаимной переписки". В итоге в первый год взят рубеж в две тысячи подписчиков – успех несомненный.

Для обхождения строгостей цензуры должность редактора "Современника" Некрасов предлагает Никитенко, профессору университета, авторитетному и влиятельному цензору. Некрасов лично встречается с самыми известными писателями как Петербурга, так и Москвы, уговаривая тех оставить старые журналы (прежде всего "Отечественные записки") и придти в журнал новый.

Двадцать восьмого ноября тысяча девятьсот сорок шестого года (а по новому стилю и вовсе десятого декабря) Некрасову исполняется двадцать пять лет. Подарок он приготовил себе сам: спустя месяц вышел в свет первый номер возрожденного "Современника". И – преотличный номер: авторами были Тургенев, Достоевский, Панаев, сам Некрасов, и, разумеется, Белинский. К журналу прилагался бонус – роман Герцена и роман Жорж Санд (последняя, вероятно, ничего не знала о своем участии в "Современнике"). Маловеры посрамлены. Первый блин, вопреки опасениям, удался на славу.

Не до конца разгаданным остается до нашего времени вопрос, как удалось Некрасову финансировать столь блестящий старт. Помимо прочих расходов, обыкновенных в журнальном деле, Некрасову пришлось выплачивать огромное жалование номинальному редактору Никитенко (тысячу рублей серебром плюс процент от дохода), крупные отступные Плетневу, и, наконец, особой статьей бюджета был Белинский. В будущем Некрасов расскажет, что для того, чтобы начать издание, следует иметь минимум семь тысяч рублей серебром, которыми придется рискнуть.

Кто решился рискнуть деньгами? Часть средств внес соиздатель Панаев, ныне более известный тем, что под его фамилией в ресторан Дома Писателей проник булгаковский Коровьев, но остальные? Считается, что Некрасов взял их в долг (сам он впоследствии вспомнит, что пятью тысячами его ссудила жена Герцена). Дать денег на рискованное предприятие без какого-либо обеспечения требует немалой храбрости заимодавцев.

Честь им и хвала!

Стихов Некрасов почти не пишет, его поэтическое перо до поры погружено в камень. Сейчас нужно укрепить "Современник", придать ему достаточный импульс.

Журнал, что пуля, его жизнь – полет. Пуля не может лечь, отдохнуть, а потом лететь дальше. То ж и журнал. Подписчики ждут его ежемесячно, им нет дела до проблем издателя. А проблемы явились. Как в сказке – три.

Первой проблемой становится Белинский. Виссарион Григорьевич рассчитывает, что станет совладельцем журнала. Панаев внес деньги, Некрасов взял на себя всю организацию и опять же внес деньги, пусть и не всегда ясного происхождения, Белинский же дал свое имя, которое тоже чего-нибудь, да стоит. Точнее – трети "Современника". Положение Белинского осложняется болезнью. Покуда пишется, он обеспечивает семью, ну, а как писать не сможет? Болезнь прогрессирует, возможен любой исход, и хочется, чтобы в случае его смерти у семьи был доход в виде журнального пая.

Дело знамени – выполнять команды "взвейся" и "развейся", за то Белинскому платят, платят хорошо. Но собственником журнала знамени не быть.

Некрасов в пае отказывает – решительно и непреклонно. Двадцать лет спустя он объяснит свое решение (всплыла-таки история и наделала шуму) теми же обстоятельствами, которыми побуждался Белинский: Неистовый Виссарион мог в любую минуту умереть (и ведь умер!), с какой стати отдавать треть журнала его наследникам?

Вторая проблема – Никитенко. Человек неординарный (из крепостных выбился в профессуру Петербургского университета), честный и порядочный, он не желает быть свадебным генералом и хочет выполнять редакторские обязанности в полном объёме. Приходится с ним расстаться.

Третья проблема пришла из-за границы: революция в Европе! Цензура тут же запрещает публикации любых французских, а затем и иных заграничных авторов и начинает особенно пристально вглядываться в тексты авторов отечественных. В результате в типографию посылать нечего. Более того, ходят упорные слухи, что "Современник" запретят. Некрасов встречается с шефом жандармов графом Орловым, его сопровождает Панаев – чем не сцена, когда Атос провожает д'Артаньяна к Ришелье?

Все кончается хорошо. Правда, приходится прервать публикацию очередного творения Жорж Санд на середине, но не беда: Некрасов вместе с Панаевой творит объемный роман ("Три страны света", переиздается и поныне), публикуя его из номера в номер. Некрасов вообще внимательно относится к запросам читателей и часто помещает в "Современнике" дамские романы. Все довольны.

Журнал, вернее, Некрасов превозмог испытания. Теперь никто не сомневается в праве Некрасова быть регентом если не всего литературного царства, то немалой его части.

(финал уже близок)