Василий Щепетнёв: Бумажка цвета сирени или Утраченные ценности

На сегодняшних деньгах не пишут ничего, кроме угроз любителям подделок. А зря. Честные люди обязательно бы оттиснули что-нибудь вроде "Best before yesterday", "Использовать вчера".

Бумажка цвета сирени, в меру мятая, в меру потертая, лежала в кошельке, а кошелек – в старом портфеле, который с незапамятных времен валялся в кладовке, дожидаясь Большой Чистки. Дождался. Понадобилось место, и я вытащил портфель, но прежде чем выбросить, посмотрел, что внутри. Вдруг что-то нужное, полезное или просто интересное. Из нужного оказалась газета девяностого года, из полезного – консервный нож, а из интересного – маленький тощий кошелек в потайном отделении портфеля. Я кошелек достал, открыл – и пожалуйста, банковский билет в двадцать пять рублей.

Когда-то на эти деньги можно было съездить из Воронежа в Москву и обратно, да еще на метро раз пятьдесят прокатиться. В общем, аккурат на Однодневную Поездку В Столицу По Делам. То ли дел не случилось, то ли еще что, но денежка осталась неистраченной, и, как это обыкновенно бывает с дарами лукавого, превратилась в совершеннейшую ерунду.

Увы, деньги утратили некогда присущую им функцию, функцию сокровищ. Теперь они предмет скоропортящийся. Чуть забылся – все, пиши пропало. Протухли. Находка клада в миллион, а хоть и в миллиард рублей купюрами банка России образца тысяча девятьсот девяносто шестого года никого счастливым не сделает, а сделает либо философом, либо пациентом психиатрической больницы. "Банковские билеты обеспечиваются золотом, драгоценными металлами и прочими активами Государственного Банка" – ничтоже сумняшеся печатали на советских деньгах. На сегодняшних деньгах не пишут ничего, кроме угроз фальшивомонетчикам. А зря. Честные люди обязательно бы оттиснули что-нибудь вроде "Best before yesterday", "Использовать вчера". Тем самым и невинность была бы соблюдена, пусть отчасти, и капитал приобретен – политический. Кто знает, как оно завтра повернет, к плахе ль, к стенке, к фонарю…

Не сокровища деньги, совсем не сокровища. И это касается не только рублей. Коллега хотел квартиру побольше. Двушку продать, а трёшку купить. Тесно с женой, детьми и тёщей в двушке-то. Но денег не хватало. Поехал на заработки в жаркое место. Жаркое в буквальном и в переносном смысле: столбик термометра к пятидесяти тянется, постреливают порой. Все прошло хорошо, не убили, не обманули, но по возвращении денег не хватать стало только больше: цены на жилье росли быстрее, чем он зарабатывал доллары.

Сестерций Августа стоил столько же, сколько сестерций Тиберия или Клавдия (о Нероне умолчу), но рубль Горбачева ничего не стоил при Ельцине, а рубль Ельцина – прах сегодня.

Но ведь есть же люди, которые совсем неплохо управляются с деньгами. Они, деньги, у этих людей не мрут, как гриппозные свиньи, а набирают вес и плодятся как свиньи, здоровые во всех отношениях. Отчего такое возможно?

Во время второй мировой войны Германия печатала одни деньги для Рейха, другие – для оккупированных территорий. Вдруг и сейчас случается нечто подобное? Быть может, есть два сорта денег, один для плебеев, другой для патрициев? Деньги патрициев функцией сокровищ обладают, деньги плебеев представляют собой лишь самоиспепеляющиеся бумажки. Инфляция пожирает заначки плебса, патрицианские же состояния ей не по зубам.

Или же поменялась физика денег? Если прежде, при царе Горохе деньги были статичными, то теперь они динамичны. Лежать на месте для них смерти подобно. Деньги определенно связаны со временем.

Формулу "время = деньги" стоит понимать буквально. И тот, кто владеет временем, владеет и деньгами. Деньги есть показатель скорости во времени, как километры в час – показатель скорости в пространстве. И потому копить деньги столь же полезно, как копить показатели спидометра. Раньше деньги олицетворяли вещество – золото, серебро, платину, олицетворяли пространство – угодья, поместья, леса и горы. Теперь они олицетворяют время, возможность сегодня сделать то, что все остальные сделают завтра. Упустить момент, и сделать сегодняшнее дело завтра, а, хуже того, послезавтра – обесценить капитал.

Эх, если бы я на те двадцать пять рублей съездил тогда в Москву, быть может, история была бы другой.

По крайней мере, моя история.