Василий Щепетнев: О мужицких кладах

Прошлым летом алхимики нудно и упорно заклинали граждан избавляться от валюты, и поскорее, поскорее. Евро плох, доллар ещё хуже, вот рубль – да! Рубль – сила! Я же гулял по окрестностям, да примечал, что и как.

Прошлым летом алхимики нудно и упорно заклинали граждан избавляться от валюты, и поскорее, поскорее. Евро плох, доллар ещё хуже, вот рубль – да! Рубль – сила! А уж если не просто рубль, а ценные бумаги от российских производителей ценных бумаг, тогда это вообще шанс заложить состояние на века, стать патриархом российских форсайтов.

Люди доверчивые бежали покупать акции, люди умные – доллары и евро, пока дёшево, а мудрые оставались лежать на диванах или в шезлонгах на палубах личных авианосцев – у них уже всё куплено.

Большая же часть общества, состоящая из людей безденежных, просто смотрела кто куда. Одни на небо, в поисках дождя, другие под ноги, в поисках грибов. Оба способа помогают спрятать глаза. А то, право, неловко – в безденежных состоять.

Я же гулял по окрестностям, да примечал, что и как. Здесь, вдали от губернского центра, жизнь поизносилась. Где на три четверти, а где и совсем. У реки, в живописном месте растут усадебки, и недурные усадебки, но сажают их обыкновенно люди городские – наркополицейские, таможенники, просто честные воротилы. Фермерских же хозяйств не видно, хоть земля и богата, чернозема на сажень. Плохо пока приживается фермерство. Но наметанный глаз зрит – в стародавние времена стояли окрест крепкие дома. Лет сто назад, а то и больше. Потом частью погорели в войну гражданскую, частью – в отечественную, частью съело время. Но следы есть, следы есть...

Век назад крестьян точно так же агитировали хранить деньги в банках, займах и ценных бумагах. Но рычагов воздействия на сознание было куда меньше: телевидение, радиовещание и прочие инструменты тотального убеждения ещё только готовились откликнуться на зов чародея, газеты же мужики читали внимательно, и замечали противоречия между содержимым второй, третьей и шестой полосы. А, главное, благодаря старанию Витте и других реальных политиков и экономистов, за рубль давали больше не в морду, а на руки – ноль целых семь десятых грамма золота. И, соответственно, полторы тысячи рублей (сумма крупная, но для зажиточного крестьянина не фантастическая) оборачивались килограммом золота, да не половинного, пятьсот восемьдесят третьей пробы, а практически чистого.

А что с деньгами делать? Плуги каждый год-другой не меняли, бороны тож, амбары да сараи ладили сами, на совесть. Ценностью была земля, да запросто её не купишь. Каждый клочок чернозема в нашей губернии сто лет назад возделывался рачительным хозяином, который только и думал, где б ему ещё десятиной-другой разжиться. Для того чтобы разжиться, нужна деньга. Но банк – дело господское, а господа только и думают, чтобы крестьянина надуть. Другое дело золото, золото не истлеет. Зачем же золото 1) менять на бумажки и 2) отдавать бумажки чужим? Двойной риск. Уложить николаевские десятки в тряпицу, а тряпицу в кубышку, и спрятать под полом или же в саду зарыть, меж корней яблони – чужой ввек не найдет. А что процентов нет, так не божье дело. Не лихоимцы. Золото само себе процент дает.

И прятали золото, и зарывали.

У середняков тысячи свободные не водились, иначе это были бы не середняки, а вот десятки и даже сотни случались. И середняки в кубышках денежки прятали, только уже не золотые, а серебряные монеты. Получалось тоже изрядно. Ну, а бедняки, что бедняки… Бедняк по Чаянову есть крестьянин на ранней стадии развития хозяйства, например, только что выделившийся сын. Лет через десять-пятнадцать упорного труда выбьется в середняки, а спустя столько же – в богатеи, но это если помимо трудолюбия сыщутся и смекалка, и удачливость. Так вот, бедняки тоже откладывали, только медяки. Что ж, и медяк – деньга, а если их много, то и неплохая деньга. К пятаку пятак, там и рубль. Некоторые остроумцы даже лозунг такой предлагали на выборы в Думу: "К пятаку пятак!", на что потенциальные депутаты от крестьян обижались.

В годы суровых испытаний мужики не спешили откапывать кубышки, напротив. Когда кругом неурядицы, землю разве купишь законно, на века? А на другое деньги и не предназначались. Голод? А что голод? Разве крестьянину покупать в голод хлеб? Напротив, отказывая себе, выменивали остатки урожая на то же золото у городских. Ценились именно золотые и серебряные монеты, меньше – предметы, драгоценные же камни мужики брали неохотно, кто знает, почем пойдут "ламазы", а уж по всяким рубинам-сапфирам они себя специалистами не чувствовали совершенно, потому более ориентировались на оправу.

Продотрядовцы набегали на деревни не только и не столько за хлебом. Их интересовало золото. Но если мешки с пшеницей или рожью отыскать не сложно, мешок, он и есть мешок, большой, то кубышку голыми руками не возьмешь. Можно было запытать всю семью, а получить ребячью копилку. Не сколько из стойкости, просто никто, кроме хозяина, не знал, где она, кубышка. А хозяин когда дома, а когда и нет. Ускользнет за околицу, и оттуда в одиночку или, сбившись с другими мужиками, пойдет по пятам за продотрядовцами, и кто из городских уцелеет, доберётся до дома, тот долго будет рассказывать потом об упырях и вурдалаках, приходящих из ночи и в ночь уходящих.

Но в НЭП воспряли быстро и стали жить-поживать, тем более что сам товарищ Бухарин призвал: "Обогащайтесь". Кубышки опять вскрывать не стали, а некоторые так и умудрялись пополнять.

Кто знает, сколько скопилось по кубышкам к началу коллективизации? Сегодняшние "чулочные" резервы и то оценивают приблизительно, а уж резервы тех лет… Когда зажиточных мужиков сгоняли с земли прочь, бесповоротно, то и в селе, и поодаль представители власти обыскивали выселяемый элемент со рвением: не везут ли золотишко.

Кто вёз, а кто и оставлял. Кто вернулся, а кто и не смог.

Первое время колхозники в часы досуга искали клады, но находили редко. Или не объявляли о том. Да и какой досуг у колхозника. К тому же и юридическую базу власть подвела, объявила клады собственностью государства. Кто зарыл, не знаю, а всё отдай Чапаю (Чапаев, вероятно, олицетворял в сознании гваздевских колхозников советскую власть).

И теперь, в двадцать первом веке предприимчивые люди, обзаведясь специальными, натасканными на золото металлоискателями, всякими "гарретами" да "фишерами", летом бродят по мертвым развалинам. Ищут.  Найдут – хорошо. Вон, в Малой Приваловке, говорят, горшок пятаков отрыли. А от пятаков до червонцев один лишь шаг. Не найдут? Лето на воздухе, река под боком, и вообще жизнь в глубинке имеет свою прелесть. А сколько романтики! Все лучше, нежели по турциям околачиваться. Да и дешевле.

Вот я и думаю, не ступить ли мне на авантюрную кладоискательскую тропу?

Пароль я уже знаю.

К пятаку пятак!