Лимузин для пехотинца
АрхивКолумнистыПодобно тому, как сражения ХХ века были битвами машин, взаимодействие сил и средств в современном бою уже становится задачей, решаемой штатными компьютерными средствами систем оружия.
Киплинговскому Томми Аткинсу, олицетворению солдата Британской империи, в случае войны подавали "Special train for Atkins" - "Но если надо на войну, пожалуйте в вагон", как перевёл эти строки Маршак. Ну а к услугам современных пехотинцев - машины, по своей стоимости и защищённости значительно превосходящие любые бронированные членовозы.
На Красной площади, у стены Кремля есть редко поминаемая могила Владимира Кириаковича Триандафиллова (1894-1931), штабс-капитана царской армии и заместителя начальника Штаба РККА. А человек этот был одним из самых блистательных военных теоретиков ХХ века. Именно он, предвидя, что будущие войны выльются в войну крупных армий и армейских соединений, показал, что современная войсковая операция - это сложный материально-технический (технологический, как сказали бы ныне) процесс вооруженной борьбы. Владимир Кириакович заложил основы теории глубокой операции - одновременного удара по всей тактической глубине противника с применением различных видов оружия - танков, дальнобойной артиллерии, штурмовой авиации, работающих в тесном взаимодействии друг с другом.
Вот как Константин Симонов в поэме "Далеко на Востоке" описывал особенности одной из первых глубоких операций, увиденной глазами японцев:
А там,
сзади,
ещё не верят.
Там знают старый устав:
танки идут с пехотой,
а у русских нет пехоты,
она еле бредет, устав,
она ещё в ста верстах,
она ещё в ста верстах,
ей ещё два перехода.
Танки, прорвавшиеся в глубину построений противника, нуждаются в пехотном сопровождении и прикрытии. Но пехотинец не может угнаться за быстроходным танком - предвоенные отечественные БТ7 уже развивали скорость в 52 км/ч на гусеницах и 72 км/ч на колесах. Появление в Красной Армии конструктивно сложных машин этого семейства объясняется не кровожадностью штабистов, мечтавших о том, как БТ7 скинут гусеницы и рванут вперед по европейским автострадам, а тем, что первые гусеницы имели крайне малый - в сотни километров пробега - ресурс. Потребовались годы экспериментов и напряженного труда, практически все 1930-е, чтобы освоить горячую штамповку траков из марганцовистых сталей и высокочастотную закалку поверхности пальцев.
Машин же для пехоты юная советская промышленность дать в нужном количестве не могла. Положение спасали лендлизовские грузовики и американские же Half Track Personnel Carrier M3, полугусеничные бронетранспортеры. Их легкая броня прикрывала пехотинцев от осколков и огня стрелкового оружия с больших дистанций, а "полугусеничный" ход обеспечивал проходимость заметно лучшую, чем у колесных машин. Скорость- те же 72 км/ч, что и у БТ. Отметим: эта машина (как и все последующие бронетранспортеры) предназначалась для переброски пехоты, а отнюдь не для боя. 12 мм броня лба и 6 мм броня бортов машины не выдержит в первом случае - пуль крупнокалиберных пулеметов и противотанковых ружей, а во втором - и винтовочных бронебойно-зажигательных боеприпасов с ближних дистанций. Но вот снизить, и заметно, потери от случайных попаданий при подходе к полю боя она в состоянии. То есть классический бронетранспортер - это машина не для боя, а для доставки бойцов к месту сражения. Ну а дальше им предстоит действовать самостоятельно, в пешем строю. Примерно как во Второй мировой.
Но техника развивалась. Прежде всего - оружие атомное. К действиям в условиях применения которого пехотинец мало приспособлен. Его надо закрыть броней, существенно ослабляющей поражающие факторы ядерного взрыва, дать ему возможность вести бой не покидая машину. И через два десятилетия после окончания Великой Отечественной такие машины появились. Первой была наша боевая машина пехоты БМП1, название которой стало нарицательным для нового класса военной техники. Защищающая от огня стрелкового оружия в упор со всех ракурсов, способная в лоб остановить снаряд 23 мм пушки, она поступила на вооружение в 1966 году. Гусеничные движители придавали ей отменную проходимость, шестицилиндровый дизель в 300 л.с. разгонял её до 65 км/ч. 73 мм гладкоствольное оружие могло поражать довольно широкий спектр целей (интересная инициатива В. П. Грязева о вооружении БМП1 орудием, использующим хранящиеся на складах снаряды от 76-миллиметровых дивизионных и танковых орудий Второй мировой, поддержки военных не получила), а для борьбы с танками использовался комплекс ПТУР 9П14М "Малютка", блестяще проявивший себя в ходе арабои-зраильской Войны Судного Дня 1973 года. Несмотря на почтенный возраст, эти машины до сих пор состоят на вооружении и в России, и за рубежом.
Познакомимся же с зарубежными машинами этого класса, которые возникли как реакция на старую БМП1 и которым суждено находиться в строю значительную часть XXI века. Первым был западногерманский Marder, поступивший в распоряжение панцергренадеров (мотострелок - а как звучит!) ещё в 1971 году. Производит "куницу" (кошачьи имена тевтоны берегут для танков, БТР у них зовется "лисой") имеющая огромный опыт компания Rheinmetall Landsysteme. По старой германской традиции машина эта много тяжелее, чем весящая 12,6 т БМП1, - в зависимости от модификации в ней от 28 до 33,5 т. Это позволяет, с одной стороны, лучше защитить экипаж, а с другой - повышает требования к инженерному обустройству местности (будете за городом, прикиньте, насколько больше мостов, по которым может проскочить БМП, нежели тех, по которым проползет Marder). Впрочем, по российским мостам германец и сам зарёкся ходить, и другим не советует... Дизель в 600 л.с. обеспечивает на шоссе скорость от 75 до 65 км/ч (обратно пропорционально весу). Вооружение - автоматическая 20 мм пушка Rheinmetall Mk20 Rh202, пулемёт MG3, потомок гитлеровских MG42, и пусковая установка ПТУР Milan. В процессе жизненного цикла "куницы" не раз модернизировались (известным концерном Thyssen Henschel). Усиливалась броня (несмотря на солидный вес, броня этих машин не могла противостоять автоматическим пушкам конца советского периода), улучшалась защита топливных баков, совершенствовались системы пожаротушения. Но это всё век индустриальный. Посмотрим же, что дала бронемашинам информационная эпоха.
Была когда-то в "КТ" рубрика "Компьюномика", которую можно было бы назвать и "Криптономикой" - так сильно цифровые транзакции зависят от коммерческого крипто. Военные действия тоже сильно зависят от скрытности коммуникаций - последнее нацистское наступление в Арденнах готовилось в условиях радиомолчания. Marder же в процессе модификаций получил криптографическое радио SEM 80/90 (говоря по нашему- ЗАС, засекречивающую аппаратуру связи).
Другим следствием модификаций было оснащение "куниц" ночным зрением, сначала усилителями яркости, а потом и тепловизорами. Это позволило приблизить дальность боевой стрельбы в ночных условиях к дальности дневной стрельбы. То есть благодаря "информационным" модификациям, Marder стали способны (вспомним, чему учил Триандафиллов) обнаруживать противника на большей глубине и лучше взаимодействовать между собой и с другими родами оружия.
А в 1981 году на службу заступила американка Bradley, существующая в модификациях M2 - боевая машина пехоты, и M3 - боевая машина кавалерии (нет, кони на них не воюют, это архаизм американской военной терминологии). Несмотря на широкое применение алюминия весит она 28 т, в чем в немалой степени повинен силуэт - высота Bradley три метра, на 850 мм больше, чем у БМП1. Шестисотсильный дизель позволяет развивать скорость в 66 км/ч. Вооружение - 25 мм пушка с ленточным питанием, пулемет и ПТУР TOW. Цена - $3,17 млн., куда там ройсам с майбахами... Изюминкой машины является Force XXI Battle Command Brigade and Below (FBCB2) - командно-информационная система управления бригадой и более мелкими подразделениями на поле боя. То есть, подобно тому, как сражения ХХ века были битвами машин, взаимодействие сил и средств в современном бою уже становится задачей, решаемой штатными компьютерными средствами систем оружия. Что выводит глубокую операцию Триандафиллова на качественно новый уровень.
Из еженедельника "Компьютерра" № 29 (793)
