Дмитрий Шабанов: Диалог с действительностью

АрхивКолонка Шабанова

В нашей жизни наверняка произойдут серьёзные изменения; возможно, нам угрожают серьёзные опасности. Какое мировоззрение окажется наиболее адаптивным в такой ситуации?

Решил я ещё раз обсудить проблему, поднятую в прошлой колонке. Важна не только эта тема сама по себе, но и возможность расставить точки над "i" в отношении других важных для меня мыслей. Я цитировал мысли студентов, обсуждавших оптимальные действия в ситуации угрозы экологической катастрофы. Я был удивлён, насколько много читателей среагировало на саму эту тему болезненно. С чем же это связано?

Думаю, одна из причин – фанатический характер пропаганды, характерный для многих "зелёных" агитаторов. Сплошь и рядом об угрозе экологической катастрофы говорят люди, которые стремятся лишь манипулировать своими слушателями и читателями, – вы все сталкивались с пропагандой такого рода. Но неужели кто-то воспринял мою колонку в том же ключе? Странно, я старался максимально уйти от категоричности, указав, что речь идёт о выводах из моделей, рассматривающих то или иное будущее как вероятностное...

Людям кажется, что проблема высосана из пальца? Да, среди отзывов читателей были и декларации, что не надо беспокоиться – рынок сам всё исправит. Такие рассуждения кажутся мне крайне недальновидными. Наше нынешнее существование стало чрезвычайно хрупким, весьма зависимым от общего состояния дел в мировой экономике. Механизм, благодаря которому живёт большинство читателей этого текста, работает хорошо только в одном случае: в состоянии непрерывного экономического роста. Этот рост обеспечивается всё более интенсивным использованием невозобновляемых ресурсов. Думаю, что переориентировать мировую систему жизнеобеспечения очень не просто. Опыт управления детским велосипедиком может оказаться бесполезным или даже вредным в деле управления большим кораблём. Машинист давно выполнил команду "полный назад", а махина лайнера продолжает неумолимо двигаться вперёд, лишь слегка замедляя свой ход. Никакая сила не может остановить его мгновенно; если бы это каким-то чудом произошло, он развалился бы на части. Вам не кажется, что мировая экономика ещё инертнее, чем лайнер?

Как реагируют на эту ситуацию люди? Многие из них, не очень-то задумываясь об обоснованности своих позиций, реализуют свои предубеждения. "Зелёные" борются с ядерной энергетикой или генетически модифицированными продуктами, воспринимая их как однозначное зло. Надо полагать, эти технологии таят опасность, но, вероятно, именно их развитие повысит вероятность успешного осуществления того поворота, который предстоит выполнить человечеству. Это не панацеи, а частичные подпорки, но и это не так уж и мало.

А что у "зелёных" в позитивной программе? Биотопливо, отнимающее огромные посевные площади, требующее расхода ископаемого топлива для своего производства и подстегивающее расходы энергии для производства продуктов питания. "Органическая пища", забава для богатых, дающая им ощущение праведности и увеличивающая нагрузку на биосферу. Недешёвые игры с альтернативной энергетикой, которая сплошь и рядом кажется выгодной только в том случае, если не учитывать существенную часть необходимых для неё расходов энергии и иных ресурсов. Если пропагандисты этих простых рецептов действительно озабочены спасением биосферы, почему они не корректируют свои действия в зависимости от их результатов? А зачем – они и так знают, что им кажется правильным!

Нет-нет, не следует считать, что фанатичное отстаивание каких-то догм, не корректируемых в зависимости от действительности, характерно только для зелёных. Разного рода "патриоты" пытаются жить по рецептам антагонистической политики, которая была ещё уместна в XIX веке, но плохо подходит для глобального человечества в XXI. Впрочем, это тема для отдельного разговора...

Печальная картина? Простите. Но для её понимания важно вот что. Все наши модели основываются на том опыте, который у нас был, а наше будущее не имеет аналогов. Все "бесспорные прогнозы" растут или на самообмане, или на лжи. Крайние позиции в спектре мнений не обоснованы. Да, многие специалисты настроены пессимистично и не верят в переход к иному типу отношений человечества и среды, который не будет сопровождаться великими несчастьями. Да, некоторые читатели "Компьютерры" твёрдо знают, что всё будет ОК, а тревожные сценарии будущего рассматривают только дураки, паникёры и провокаторы. Мне кажется, что ввиду ограниченности нашего знания следует исходить из того, что для нас открыты возможности и благоприятного, и неблагоприятного будущего. Остается понять, какой способ действий будет для нас оптимальным в этой ситуации. И пока что я поговорю о мировоззрении, которое наиболее уместно в нашем положении.

Исходные данные для задачи, которую надо решить, таковы. В жизни человечества наверняка произойдут серьёзные изменения; возможно, нам угрожают серьёзные опасности. Какое мировоззрение, какой способ взаимодействия с действительностью окажется наиболее адаптивным в такой ситуации? Даже если вы не согласны с моим диагнозом ситуации, вы ведь признаёте мое право на такую постановку вопроса?

В комментарии к прошлой колонке один из читателей высказал такую мысль. Нынешние сложности, переживаемые человечеством, соответствуют пророчествам древних религий. Раз так, для выхода из нынешней ситуации нужно обратиться к соответствующим заветам. Адаптивен ли такой подход?

А действительно ли нынешний кризис соответствует древним заветам? Я думаю, что это соответствие ограничивается тем, что стало плохо и тревожно. Хотите верить в непостижимую древнюю мудрость – пожалуйста, но не забывайте, что предписываемые ею рецепты никак не соответствуют рациональному анализу сложившейся ситуации. В лучшем случае религиозные заветы помогут примириться с суровой судьбой или облегчат страдание надеждой на посмертное утешение.

Давным-давно я обещал одному из читателей ответить, в чём вред от креационизма. Баталии с креационистами под моими колонками как-то поутихли, и я затянул выполнение обещания. Полномасштабный анализ проводить не буду, но предлагаю сравнить эффективность поиска решений насущных задач двумя людьми. Для креациониста мир создан совсем недавно. Свойства среды нашего обитания отражают замысел Создателя, озабоченного испытанием наших добродетелей ради настоящего, посмертного существования. Для человека с эволюционным мышлением мир – результат своей предыстории. Для него доступен анализ причин тех свойств человека, биосистем и биосферы, которые он должен учитывать. Кто из них с большей вероятностью найдёт адекватный способ действий?

Впрочем, и в креационизме можно найти нечто положительное. Вот, посмотрите на эту статью А.В. Маркова. Он пересказывает американское исследование, поясняющее живучесть креационизма. Дети врождённо склонны воспринимать явления во внешнем мире как следы чьей-то деятельности. Почему? Потому что такой подход адаптивнее. Позже, по мере роста их грамотности, они поймут (если не застрянут на переходной стадии), что внешние явления – весьма часто проявления естественных механизмов, а вовсе не чьей-то изощрённой воли. К сожалению, те, кто застрял на детском восприятии действительности, вынуждены прятаться за принятием догм, которые мешают, а не помогают адекватно воспринимать среду.

Но только ли у креационистов догмы заглушают голос действительности? Я ни разу не видел живого солипсиста, который по-настоящему верил бы в то, что он сам является первопричиной мира вокруг него, хотя не раз разговаривал с юными гениями, примерявшими эту тогу на себя. Найдёт ли солипсист верное решение в сложной ситуации взаимодействия со средой? Если и найдёт, его мировоззренческая установка ему только помешает.

Две колонки подряд я посвятил обсуждению мифа об "объективной реальности". Я думаю, что этот миф менее опасен, чем некритичная вера в древние заветы или игра в солипсизм, но и он таит определённые опасности. Он достался нашей системе образования и общественному сознанию в наследство от эпохи "диалектического материализма" - догматичной идеологии, части обоснования диктатуры одной из частей социума. Он основан на недоказуемых аксиомах, он противопоставляет какие-то "объективные" суждения единственно возможному для нас знанию, основанному на эмпирических, чувственных данных.

Мы видим только то, что пропускают наши фильтры, наши познавательные схемы. Как только кто-то из нас говорит: "Я точно знаю, что мир таков-то... вот какова объективная реальность...", - он попросту перекрывает те каналы, по которым поступает информация, не вписывающаяся в принятую им догму.

Разнообразие догм очень велико. Вот лишь некоторые из них: веления Бога, заветы Пророка, объективная реальность, иллюзорность мира, великое предназначение Нации, особая демократичность кладистики, сверхценность охраны природы, мудрость Вождя, подлость врагов, борьба за права секс-меньшинств, величие государства, заговор еврейского лобби etc. Все они обладают значительным потенциалом жизнеспособности: приняв догму, ты будешь воспринимать только то, что ей соответствует, и поэтому на каждом шагу будешь получать многочисленные подтверждения её правильности. Все они нарушают обратные связи наших моделей с нашей средой, иными словами - мешают вести диалог с миром. Но возможно ли познание мира, свободное от догм?

Что является альтернативой догмам? Хаос в мыслях? Восприятие без познавательных схем? Это другая крайность, которая может оказаться ещё патологичнее догматизма.

Ответ на этот вопрос я получил в письме Александра Павловича Расницына. Он напомнил о решении, которое предложил в рамках анализа методологии эволюционных реконструкций. Я был знаком с этой идеей, но не распространял её на формирование самых общих познавательных установок. Сейчас я понял, что Расницын прав. Отказываясь от догм, мы не окажемся безоружными перед сложностью действительности.

"Очевидно, адекватные инструменты у нас всё же есть, и мы их активно используем, только не даём себе в этом отчёт, как месье Журден не догадывался, что говорит прозой. Вытащить искомый инструмент из подсознания сумели, и очень давно, юристы, но и они не заподозрили его универсального значения. Этот инструмент, по моему убеждению, - презумпция <...>. Её парадигмальный вариант (образец, с которым можно сверять все другие презумпции, то есть, говоря по-нашему, типовой экземпляр) — конечно, презумпция невиновности: "Как бы тяжелы ни были подозрения, подозреваемый должен считаться невиновным, пока и поскольку его вина не доказана должным образом". <...> Все презумпции построены однотипно: для определённого класса задач презумпция предлагает типовое решение, которое следует принять независимо от того, есть ли или нет свидетельства в его пользу, но при условии, что надёжные свидетельства против этого решения отсутствуют"

- А.П. Расницын

Никакой незыблемой мудрости. Никакой абсолютной истины. Никаких неопровержимых доказательств реального положения дел. Никаких сверхъестественных заветов. Только презумпции – предположения, отражающие предшествовавший опыт. Отправные точки для наших рассуждений, относительно которых можно надеяться, что они с наибольшей вероятностью приведут нас к успеху. Начальные предположения, которые следует отбросить, если выяснится, что они перестали быть адекватными. Обобщения, показавшие свою адаптивность в прошлом. Оптимальный вариант по умолчанию.

Александр Павлович дал описание комплекса презумпций, применяемых в филогенетике. Разрабатывать целостный комплекс презумпций, описывающих наши отношения со средой, я не рискну; тем не менее мне ясны его некоторые детали.

• Показания наших органов чувств следует рассматривать как сигналы о некоторых свойствах окружающей среды, если нет весомых оснований предполагать обратное.

• Если используемые нами модели действительности позволяют прогнозировать её динамику, следует предполагать, что они частично соответствуют ей хотя бы в некоторых существенных обстоятельствах (пока нет убедительных свидетельств их неадекватности).

• От наших действий зависит наше будущее, если противоположное предположение не является хорошо обоснованным.

Когда мы ведём с кем-то диалог, мы не имеем полного знания о нашем собеседнике, но основываемся на общем понимании целого ряда необходимых для этого диалога предпосылок. На наши реплики мы получаем ответы от собеседника; наш дальнейший способ действий зависит от их явного и неявного содержания. Мы начинаем диалог, принимая некоторые презумпции (например, что собеседник нас слышит; что с ним, как и с любым незнакомым собеседником, можно вежливо обмениваться репликами; что вы разговариваете с ним на одном языке). По мере диалога от некоторых из этих презумпций придётся отказаться, но в целом их начальный набор позволяет надеяться на успешность диалога.

...так вот, я думаю, что с тем миром, в котором мы живём, следует "разговаривать" так же...

С Новым годом!