Дмитрий Шабанов: Рефлекс и я

Смех - транс­формированное выражение агрессии, служащее для  контроля за поведением отдельных особей. И - обратите внимание! - мы можем смеяться не только над другими, но и над самими собой.

Позапрошлую колонку я закончил намерением установить, какие особенности внутренних моделей мира являются прерогативой нашего вида. Сразу отвечу на пару вопросов, высказанных в комментариях. Нет, наша уникальная способность состоит не в том, что мы можем моделировать психику других представителей своего вида, и даже не в том, что мы способны к обману. Когда шимпанзе обманывает своего сородича, ложным сигналом отвлекая его от движения в сторону бережно спрятанного обманщиком корма, мы можем наблюдать, как он использует модель психики своего сородича. Не думаю, что способность к обману в своих интересах широко распространена среди наших родственников, но в этом мы всё же не уникальны.

Как я уже писал, я предполагаю, что нашей исключительной особенностью является полноценная рефлексия, самоотражение. Я отлично сознаю, что это утверждение достаточно уязвимо. Тем не менее есть некоторые обстоятельства, хотя бы косвенно свидетельствующие о том, что наша способность к рефлексии - особенная. И, как ни странно, её возникновение - закономерный этап усложнения моделей действительности, которые мы можем наблюдать у иных животных.

Давайте представим себе некоторые этапы появления во внутренней модели действительности образа себя.

Мы уже говорили, что модель действительности могла возникать для обеспечения передвижения. Все мы видели головокружительные видео, показывающие крутых лыжников, скейтбордистов, велосипедистов или сёрфингистов, и восхищались координацией их движений. Я приведу иной, не связанный с людьми пример: посмотрите, как гиббон дразнит молодых тигров. Конечно, так ловко могут передвигаться представители очень небольшого числа видов. Но даже далёкие от чудес акробатики существа, если они двигаются достаточно активно, должны моделировать будущее положение своего тела и действующие на него силы.

Интересно, что для предсказания динамики своего тела могут использоваться те же алгоритмы, что и для чужих тел. Гиббон на видео должен был просчитывать не только свои собственные движения, но и движения тигра!

Для использующих маскировку животных полезна способность моделировать, как они выглядят со стороны. Посмотрите: камбала находит закономерность в узоре поверхности, на которой она лежит, реконструирует этот узор на том участке, который закрыт ее телом, и достраивает его на самой себе!

Только ли динамики и внешнего вида может касаться взгляд на себя со стороны? Я уже когда-то писал, что в становлении группового поведения важную роль, по всей вероятности, играл феномен репутации. Есть экспериментальные доказательства того, что в группах, где особи узнают друг друга "в лицо", они помнят историю взаимодействия друг с другом, и эта память способствует реципрокному (взаимному) альтруизму. Каждый индивид, взаимодействуя с сородичем, на основании предыстории их отношений оценивает, насколько вероятно альтруистическое поведение со стороны старого знакомого. Какие факторы влияют на эту вероятность? Не только то, как сородич вёл себя в предыдущих контактах, но и то, как в них себя вёл сам тот индивид, с точки зрения которого мы и рассматриваем ситуацию. Адаптивной оказывается способность и к оценке репутации другого со своей точки зрения, и к аналогичной оценке своей репутации в чужих глазах!

И вот тут-то закладывается возможность взгляда на себя как на иного, истинная рефлексия...

В человеческом взгляде на самих себя и на других есть одна уникальная особенность: способность смеяться. Я продолжаю пребывать в убеждении, что верно понял (и изложил в своё время в КТ) причины возникновения и предназначение смеха. Изложу здесь коротко. Смех - трансформированное выражение агрессии, служащее для внутрипопуляционного контроля за поведением отдельных особей. И - обратите внимание! - мы можем смеяться не только над другими, но и над самими собой.

Нет-нет, я не утверждаю, что ВСЕ люди способны смеяться над собой. В академической среде, где я работаю, изредка встречаются особи, настолько исполненные чувства собственной значимости, что любую иронию над своей персоной воспринимают как недопустимое глумление над Наукой, Образованием, Прогрессом, Демократией и Авторитетом Руководящих Органов. Случайно ли такое восприятие самих себя называют звериной серьёзностью? Мы же понимаем, какая реакция на такие формы поведения является здоровой и естественной: смех!

Итак, истинно человеческим свойством внутренних моделей действительности является включение в них образа себя самого. Эта модель себя может использоваться не только для планирования движений или оценки внешнего вида, но даже для оценки собственных социально значимых качеств. Да-да, я думаю, что даже феномен совести уходит корнями в наше эволюционно-биологическое прошлое!

Должны ли новые психические функции опираться на какие-то специфичные структуры в мозгу? В общей форме, как мне кажется, - возможно, хотя не обязательно. Очень грубая аналогия: инсталляция новой программы на компьютер не требует изменения структуры процессора. Однако специализация процессора на выполнении каких-то функций будет эффективнее, если отразится в его устройстве. Поскольку строение и функции мозга эволюционируют в тесной взаимосвязи, наличие в мозгу человека специфичных структур, связанных с особыми функциями его психики, весьма вероятно. Каковы же они?

Интересными структурами, обеспечивающими социальные взаимодействия, являются зеркальные нейроны. Впервые они были обнаружены у нечеловеческих обезьян, а позже были найдены и у людей. Эти нейроны возбуждаются не только при выполнении каких-то действий самой особью, но и при наблюдении за выполнением тех же действий иными индивидами (и даже при мысли о таких действиях). Этих нейроны обеспечивают подражание, связывая сенсорные (воспринимающие) и моторные (отвечающие за движения) зоны коры. Возбуждаясь в момент наблюдения за действием иной особи, зеркальные нейроны облегчают совершение того же самого действия самим испытуемым.

Если хотите, наличие в нашем мозгу зеркальных нейронов является физиологическим воплощением априорного знания о том, что другие люди - такие же существа, как и мы сами. Их существование кажется мне весомым аргументом, опровергающим солипсизм.

Но всё-таки при всей важности зеркальных нейронов для жизни человека и других высших обезьян эти структуры не очень подходят на роль физиологического фундамента рефлексии. Зеркальные нейроны, если я правильно понимаю, отвечают за восприятие другого как себя. Рефлексия же, напротив, связана с отстранённым взглядом на себя самого, с восприятием себя как объекта.

Новые кандидаты на роль носителей этих истинно человеческих качеств - гигантские веретенообразные нейроны, или нейроны фон Экономо. Судя по всему, они ответственны за сложное социальное поведение и эмоциональный интеллект. Подробнее прочитать о них можно тут. Подавляющая их часть развивается уже после рождения; пик их образования приходится на восьмимесячный возраст, когда ребёнок начинает отличать себя от матери. К четырёхлетнему возрасту, с созреванием "я", происходит окончательное формирование комплекса этих нейронов. И наоборот, поражение этих нейронов у взрослых людей тесно связано с проблемами в их адаптации в группе, с угасанием "социального интеллекта".

Удивительно то, у каких ещё животных найдены эти клетки. Такого количества, как у нас, их нет ни у кого, но в меньших количествах их имеют:

1. "большие" обезьяны (люди в широком зоологическом смысле слова, то есть представителей семейства Hominidae - шимпанзе, гориллы и орангутаны;
2. в единичных количествах - макаки (нашли недавно, а у гиббонов вроде нет);
3. киты;
4. слоны.

Наличие нейронов фон Экономо у нашей близкой родни ("больших" обезьян и даже макаков) может быть признаком, унаследованным от общего предка. Намного удивительнее наличие тех же структур у китов и слонов. Киты - весьма далёкие наши родственники; если вы ещё не забыли об этом, киты - это такие странно изменённые парнокопытные. Они принадлежат к ветви млекопитающих, которая названа Laurasiatheria. "Наша" (вместе с грызунами и более мелкими группами) ветвь называется Euarchontoglires. Эуархонтоглиры объединяются с лавразиатериями в огромную ветвь Boreoeutheria. Её разделение с ветвью Afrotheria, к которой принадлежат слоны, было едва ли не самым ранним событием в истории плацентарных млекопитающих. Если бы нейроны фон Экономо были унаследованы от наших общих с китами предков, они исходно должны были быть характерными для всех плацентарных. Следовало бы предположить, что подавляющее большинство ветвей (от ежей до летучих мышей, от муравьедов до собак) их имело, но почему-то потеряло. Малоубедительная версия. А альтернатива её такова: в трёх группах, у приматов, китов и хоботных, независимо возникли сходные мозговые структуры, ответственные (по крайней мере, если судить по приматам) за социальный интеллект.

Если некое эволюционное событие происходит в нескольких ветвях параллельно, можно предполагать, что оно носит закономерный характер. Чтобы понять особенности строения нейронов фон Экономо, давайте для примера рассмотрим особенности строения иной группы высокоспециализированных нервных клеток.

Как устроены клетки, непосредственно управляющие движением (например, обеспечивающие контроль позы гиббона, дергающего за ухо тигра)? В нашем (и гиббона) мозгу это - клетки Пуркинье в коре мозжечка. Они имеют множество "входных ворот" для потоков информации. Их дендриты образуют огромную сеть, связывая их со множеством других клеток. Собранная дендритами информация обрабатывается по определённым алгоритмам и управляет передачей сигнала на выход из клетки - на аксон. Аксоны клеток Пуркинье выходят из мозжечка, запуская команды, которые уходят к мышцам.

Нейроны фон Экономо устроены совсем иначе. Это длинные-длинные клетки с одним малоразветвлённым входом (дендритом) и одним длинным выходом (аксоном), который уходит за пределы слоя, где расположены эти клетки. Они связывают отделы мозга, отвечающие за контроль внутренних функций, и центры, обеспечивающие высшие психические процессы. Вероятное назначение нейронов фон Экономо - мониторинг собственного состояния.

Чтобы понять их роль, можно ещё раз вспомнить метафору Карла Юнга, сравнившего сознание с кругом света от лампы в комнате на верхнем этаже старого дома. Те психические процессы, которые находятся в этом круге света, видят друг друга. Те, что расположены в тёмных углах, - невидимы из освещённой зоны. Верхний этаж покоится на постройках, возведённых в иные времена...

В ходе нашей эволюции (а также, в меньшей мере, в эволюции слонов и китов) рос мозг и росла сложность социальных взаимодействий. Интегрирующие разные отделы мозга нейроны позволили смотреть на себя самого как на объект. Разнородные процессы "увидели" друг друга, открыв возможность для появления сознания и самоосознания. В связном сознании возник образ "Я" - модель себя самого, включающая и тело, и характерные социальные роли, и восприятие себя со стороны. Так и получилось, что мы стали первыми существами, способными смеяться над собой...

С одной стороны, такое изменение стало важнейшим фазовым переходом в нашем развитии. С другой - оно оказалось обусловленным тенденциями, в течение долгого времени проявлявшимися в нашей эволюционной предыстории.

И знаете, что самое интересное? Ой! А, ладно, как-нибудь потом...