Кафедра Ваннаха: Твен как копираст и ИТ-предприниматель

АрхивКолонка Ваннаха

Тем, кто захочет инвестировать в изобретения, для начала, вспомнив историю Твена, стоит задуматься – а какими, собственно, технологиями он располагает?

Одна из самых актуальных для пользователей Сети тем – тема авторских прав. Оно и понятно – скачаешь чего-нибудь, и сразу найдутся охотники ввергнуть тебя в узилище или наказать рублем. Ну а молодые талантливые авторы, сбившись в стаи, пишут трогательные челобитные державным мужам, требуя изничтожить пиратские библиотеки, дабы повысить объемы продаж их, молодых талантливых авторов, книг.

Ну а для державных мужей нашей страны (судя, во всяком случае, по их словам) самая большая забота – технологическая модернизация. Ну а тут главная фигура – предприниматель. Тот парень (или леди – говоря политкорректно), который сведет воедино техническую идею и деньги, доведет до уровня продукта или услуги, и направит их своей волей на завоевание высот рынка. И вот если мы заглянем в историю, то обнаружим, что на нивах и копиразма (виноват – авторского права), и предпринимательства в области высоких технологий отметились личности, известные нам по совершенно другим видам деятельности.

Итак – Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс, приобретший всемирную известность под псевдонимом Марк Твен. Бродячий типограф, лоцман, волонтер, старатель, пиар-чиновник, журналист, писатель… Автор "Приключений Гекльберри Финна", почитаемый многими (ну, скажем Робертом Энсоном Хайнлайном) за лучшую книгу американской литературы – изымаемую ранее из библиотек за непристойность и безнравственность, а ныне подвергаемую цензурным правкам во имя политкорректности.

Твен, сам немало потрудившийся в жизни руками, искренне сочувствовал рабочему движению и первым профсоюзам, cмахивавшим то ли на гильдии, то ли на масонские ложи. (Сам мистер Клеменс был членом ложи "Полярная звезда" №79 в Сент-Луисе). Твен активно выступал против выходившего на глобальную шахматную доску американского империализма, против испано-американской войны, аннексии Филиппин, экспансионистской политики в Китае. Его публицистика на эти темы в больших объемах переводилась на русский и читатель, при желании, легко познакомиться с ней. Кстати, обладатель первого частного телефона в мире, поставленного в конце 1877 году.

Мы же обратимся к деятельности мистера Клеменса с другой стороны. Ныне принято считать копирайт оплотом реакции; инструментом, с помощью которого корпорации Первого мира высасывают жизненные соки из остального человечества. Ну а у Твена был иной подход.

Вот его письмо к жене, Оливии Клеменс, – кстати, дочери крупного углепромышленника Ленгдона, – писанное в Питсбурге 31 октября 1869 года. Твен к этому времени приобрел большую известность как калифорнийский репортер; огромным успехом пользовалась его "Знаменитая скачущая лягушка". Увидела свет книга путевых очерков "Простаки за границей"…

Но успех больше был моральным, нежели материальным. Рассказы Твена широко перепечатывались без каких либо гонораров и роялти автору. Да и от книги уже известный Твен получал 5% цены. (Только на пике известности отчисления поднялись до 7,5%.) Чтобы заработать на "Простаках..." Твен был вынужден отправиться в турне по стране с чтением лекций. И вот тут-то его подстерегала неожиданная неприятность. В Питсбурге к Твену зашел мистер Беннет, журналист из тамошнего "Коммершиел", и чистосердечно уведомил того, что намерен дать изложение завтрашней лекции Твена или привести ее полностью. Твен пришел в ужас:

"Я сказал ему, что всякое изложение юмористической лекции – это свалка изуродованных шуток, которые публика запоминает и поэтому проникается к ним ненавистью, когда лектор начинает с торжественной невозмутимостью пытать ее, повторяя эти шутки одну за другой.

И еще я сказал, что извлекать остроты из юмористической лекции – это то же самое, что выковыривать изюминки из кекса. В результате для тех, кто ознакомится с ней позже, она будет лишь попыткой выдать себя за то, чем она не является. …Я сказал, что моя лекция – это моя собственность, и никто не имеет права отнять ее у меня и напечатать – так же, как взять у меня любую другую мою собственность."

Но рассуждения Твена служили лишь его самоуспокоению. Он прекрасно знал, о чем и писал жене ниже, что если редактор потребует у репортера, которого он пытался усовестить, отчета о лекции, тот будет вынужден его напечатать.

"Закон строго охраняет собственность, которую сапожник создает своими руками, но не охраняет собственность, которую я создаю своим мозгом."

И для пессимизма у Твена были предпосылки. Вот что приключилось с мистером Клеменсом в январе следующего года в Кембридже:

"Здешний комитет (с обычным неподражаемым тактом) сообщил мне, что тройский "Таймс" напечатал мою лекцию целиком, весьма ее восхваляя и пустив в ход бесчисленные тире и дефисы, чтобы передать мою неторопливую манеру говорить, – после чего было добавлено, что Таймс широко читается в Кембридже. Настроение у меня совсем упало, но зато начал подниматься гнев…"

Итак, разберемся, почему складывалась столь неблагоприятная для Твена ситуация. Как всегда, во главе угла стоит технология. Причем – информационная. Технология, к которой сам Твен имел отношение – вспомним же, он сам был бродячим типографом. Примитивный плоскопечатный станок вкупе с примитивной наборной кассой – вот и все, что было необходимо для тиражирования текстов. Нет, ну была нужна еще бумага – но производство ее было широко налажено. Были нужны навыки типографа – но европейских гильдий и цехов с их ограничениями Новый Свет не знал. Да и вообще, административные барьеры для вхождения в бизнес, если и существовали, то были минимальными.

Правоохранители тех времен расследовали разве что убийства – то есть смотрели, где входное отверстие от пули. Если на спине – то убийство, на груди или животе – все было по-честному, сам виноват, что замешкал вынуть кольт. Ах, да, была нужна еще высокая грамотность. Но США были преимущественно протестантской страной, где грамотность была религиозной обязанностью, поэтому школьная "машина Коменского" применялась широко.

Твен, конечно, пытался бороться со сложившейся ситуацией. Он поручал своему брату Ориону Клеменсу, – мечтателю и прожектеру, автору Механической Пилы для дров и Колесного Парового Катера, сущему полковнику Селлерсу из пары книг (хотя точным прототипом был другой родич), – следить, чтобы книжный магазин в Кеокуке не торговал изданными без ведома Твена экземплярами "Приключений Тома Сойера".

Как видим, автор самых что ни на есть фантастических изобретений, волею судеб занялся самым важным для хайтека грядущего века занятием – охраной интеллектуальной собственности. Правда, скорее всего, он этого даже и не заметил.

А вот попытка Твена поработать ИТ-инвестором запомнилась писателю очень сильно. Вообще в изобретения автор вкладывался и ранее, но в типичные для раннеиндустриальной эпохи. То в котел с высоким КПД (на этом Твен потерял пять килобаксов), в паровой ворот (он влетел в $32000). А в ИТ объектом инвестиций была избрана наборная машина Пейджа. Механизм, ускорявший процесс набора в целую дюжину раз. Он ведь сам извлекал литеры из кассы и раскладывал по линейкам. Важнейший процесс тиражирования текстов ускорялся более, чем на порядок. Да еще и вылетали с рынка мелкие, склонные к пиратству типографии, у которых не было бы денег на такую новинку. Ну а крупных и проще контролировать, и в случае чего с них есть, что терять.

Твен инвестировал в машину Пейджа с 1880 по 1891 год. Он вложил в нее 150 тысяч тогдашних долларов. Когда 5 января 1889 года "впервые за всю мировую историю, машина [Пейджа] сама расположила интервалы в строке из подвижных литер и выровняла ее" Твен был в восторге.

"Все другие удивительные изобретения человеческого ума кажутся заурядными безделками по сравнению с этим величественным чудом механики,— писал он в тот же день брату Ориону.— Всякие телефоны, телеграфы, паровозы, швейные машины, счетчики Бэббиджа, веретена Жаккарда, прядильные машины Аркрайта — все это простенькие игрушки, сущая ерунда! Наборщик Пейджа идет далеко впереди остальной процессии человеческих изобретений."

Действительно, машина работала с точностью долей дюйма. Но вот в этом-то и была загвоздка. Она была механической, из восемнадцати тысяч деталей. Изготовленных с максимальной точностью, допускавшейся технологиями того времени. И, – естественно, – была крайне ненадежной и дорогой. Изобретатель искренне заблуждался, замахнувшись на достижения параметров, которые технике того времени были не по плечу. И – вовлек в мир своей иллюзии Твена, снабжавшего его деньгами в надежде, что машина вот-вот заработает.

В результате Пейдж умер без гроша в богадельне. Твен, потерявший четыре мегабакса в нынешних долларах, был на грани банкротства. С долгами он сумел рассчитаться годами каторжного литературного труда. В самый тяжелый момент от потери дома и нищенской сумы его спас директор Standard Oil Генри Роджерс, по прозвищу "цербер Роджерс".

Писателя почти что социалистических взглядов выручил в критический момент один из столпов капитализма, обладатель яхты в 225 футов длиной и с ходом в 20 узлов. Забавно, не правда ли? Забавен и виток технологий. Если когда-то лекции Твена для пиратского копирования перегонялись в печатный текст, то ныне защищенный от копирования текст в Kindle перегоняется в изображение. Но способ находится всегда! Ну и тем, кто захочет инвестировать в изобретения, для начала, вспомнив историю Твена, задуматься – а какими, собственно, технологиями он располагает?