Большое лирическое отступление

Интервью с участниками группы «Воскресение» задумывалось потому, что концерт группы станет первым концертом в России, на который будут пускать по RFID-билетам. Но оно превратилось в большое лирическое отступление.

Музыка для воспитанных ушей

Внимательные читатели наверняка заметили в журнале рекламные модули, рассказывающие о предстоящем юбилейном концерте группы «Воскресение» в Лужниках. Мы их печатали, поскольку являемся информационным спонсором этого мероприятия, но интервью у участников группы «Воскресение» изначально решили взять, потому что концерт группы станет первым концертом в России, на который будут пускать по RFID-билетам. Впрочем, хотя я предварительно извинился перед музыкантами за однобокость вопросов — нас интересуют технологии, а не творческие планы, — разговор получился таким увлекательным, что спросить о билетах я позабыл и текст из предметного разговора о тонкостях встраивания RFID-технологий в хрупкий рокерский быт (RFID, наркотики и рок-н-ролл) превратился в большое лирическое отступление.

Отступление первое

Чтобы объяснить юному читателю, какое место в умах людей среднего возраста занимает группа «Воскресение», нужно вернуться лет на пятнадцать-двадцать назад, когда игр Guitar Hero и Rock Band ещё не было. В те далекие времена молодым людям, желающим почувствовать себя гитаристами, приходилось учиться играть на настоящей гитаре, и не было для начинающего клэптона лучшей практики, чем подбирать на слух песни русских рок-групп. Существовали, конечно, и другие варианты: часть адептов предпочитала бардовскую песню, другие отваживались петь на английском, наконец, третьи, самые немногочисленные, пытались вырваться из образованного тремя-пятью аккордами гетто и выучить нотную грамоту. Тем не менее, самым эффективным в контексте близкого знакомства с противоположным полом — а желание овладеть кем-то ещё было и остается главной мотивацией овладения гитарой — считался репертуар, составленный из золотого фонда русской рок-классики: все эти бесконечные пачки сигарет, безобразные эльзы и особенно город золотой. Уникальность ситуации была в том, что для многих слушателей первым исполнением популярных песен оказывалось даже не оригинальное, а кухонное, весьма отдаленно напоминающее оригинал.

Группа «Воскресение», чьи песни в наборе юного сурка занимали достойное место, на фоне остальных музыкальных коллективов стояла особняком, потому что группы «Воскресение» к указанному моменту уже не было. Если «Машина времени», «Кино», «Крематорий» и «Аквариум» воспринимались как пусть и знаменитые, но современники, то пропавшая с радаров группа «Воскресение» явно относилась к разряду классиков. Она существовала в почти незапамятные семидесятые, распалась, и, разумеется, её больше никогда не будет.

Как бы не так. В полной мере оправдывая название, «Воскресение» возродилось в середине девяностых и короткими перебежками добралось до 2009 года, сохранив двух музыкантов из «первого золотого состава» — Алексея Романова и Андрея Сапунова. И даже не будучи яростным поклонником «Воскресения», я при встрече с Романовым понимаю, что мальчику, который когда-то разучивал «кто виноват, что ты устал» (Em-G-C-H7-Em), даже в голову не могло прийти, что встреча с автором этой песни когда-нибудь состоится. Не то чтобы ему этого хотелось, но сам факт такой встречи относится, скорее, к разряду невероятных. Впрочем, с Алексеем Романовым и Андреем Сапуновым тоже случилась невероятная история. Вряд ли тридцать лет назад музыканты предполагали, что ещё при их жизни перестанут сажать за квартирные концерты (правда, финансовая привлекательность таких мероприятий тоже сойдёт на нет), а всю дискографию группы The Beatles, включая нынешний, 2009 года, ремастеринг всех альбомов, можно будет уместить в коробочку размером с игральную карту или даже меньше.

Впрочем, дискографию группы «Воскресение» можно в такую коробочку поместить много-много раз. За свою тридцатилетнюю историю группа выпустила всего три номерных альбома. Все остальное — это сборники, концертные записи и переиздания. Даже с учётом официального двенадцатилетнего перерыва в творческой деятельности получается негусто. Поэтому первый вопрос как раз об этом. Почему, как же так, доколе?

— Да я вообще об этом не задумываюсь, — говорит Алексей Романов, — не парюсь на эту тему.

Новые песни при этом есть, но довести их до ума руки не доходят.

— Не знаю, насколько мне это самому вообще… Я должен завестись, мне должно очень хотеться это записать и исполнить. На концерте этих вещей не будет, они пока на бумаге, в компьютере…

В запись и продажу альбомов как средство обогащения Романов не верит.

— Студия стоит денег, и то, что мы выручаем в результате, заработком не назовешь, это так, на банкет. С «Не торопясь» (последний, шестилетней давности, номерной альбом «Воскресения». — В.Г.) повезло, студию оплатил спонсор. А то, что получили от студии звукозаписи, рассовали по карманам, но это очень быстро кончилось.

Другими словами, звукозаписывающие компании запись не оплачивают. И студия «Союз» не приходит к группе «Воскресение» и не говорит: «Вот вам, ребята, студия, пишите что хотите, только выдайте через месяц альбом».

— Нет, так не делается. Да и за месяц мы не сделаем. За месяц можно сделать халтурку «по-бырому», но это не к нам совершенно, мы этого не делали никогда и не умеем делать.

Интересно, что идея экономической несостоятельности записи альбомов музыкантам не кажется несправедливой или неправильной. Наверное, потому, что другой не знают. Начиная с первых альбомов, которые были «сделаны на коленях, рублем на газете», «Воскресение» зарабатывает концертами.

— Кортни Лав описывала финансовую схему рок-звезды на примере Кобейна, — рассказывает Романов. — Когда человек попадает в эти контрактные условия, то в результате он оказывается ещё и должен. Как бы ни шли дела с продажами, контракт устроен так, что человек набирает кредитов — на инструменты, студию, то да сё. А потом турне в поддержку, все эти концерты тоже идут в общую копилку, отбивают затраты по контракту. И если, в конце концов, человек на круг получит пять тысяч долларов, то гонораром за всю головную боль это назвать трудно.

Курт Кобейн, если кто не помнит, это один из героев Guitar Hero 5. Вот уже пятнадцать лет голова у него не болит.

Отступление второе

Речь заходит о том, что альбом как формат продажи музыки умирает. Романов, правда, не совсем согласен.

— Винил до сих пор держится, тем не менее. В качестве раритета.

Но это же не массовый носитель!

— Не массовый. Сейчас массовый носитель — это mp3, но это же суррогат, согласитесь?

По сравнению с чем?

— По сравнению с хорошей акустической системой с хорошим усилителем и с тем же винилом. Воспитанные уши услышат.

Позже в разговоре выяснится, что винил держится не стараниями Алексея Романова. Сам он винил сейчас не слушает, потому что проигрыватель нужно доставать, а там «ДИНовские разъемы, паять придется». Сегодня Сапунов и Романов слушают музыку на обычных CD, а в Super Audio CD или Audio DVD «никакой необходимости не видят». «Золотых кабелей» у них дома тоже нет. Романов сравнивал домашнее подключение с помощью «толстого медного кабеля» и обычного сетевого провода и опытным путем выяснил, что на расстоянии в полтора метра никакой разницы нет. У Сапунова же дома очень хорошие, по словам Алексея Романова, студийные колонки.

Сам Сапунов, когда речь заходит о колонках, скромничает.

— Ну как вам сказать… Это же всё относительное дело. Относительно чего-то они хороши, а если говорить про что-то серьёзное, то эти KRK-шки, конечно, тоже не тянут. Но их достаточно, чтобы понять качество музыки.

То есть mp3 слушать дома не будете?

Сапунов: Мне кто-то подогнал mp3-копию новой пластинки Red Hot Chili Peppers. Я поставил, а там от RHCP ничего нет. Нет этой мощи, этой удали, этого потока! А там все такое, вот такое (показывает пальцами, какое это пресловутое такое маленькое и несерьёзное. — В.Г.). Динамики нет! Частот нет!

Романов: Ну, сейчас (извини, что такие ужасные слова вспоминаю) есть же еще lossless-форматы.

Сапунов: А это что такое?

Романов: Без потерь, без сжатия. Это уже получше звучит. Хотя сидишка сама по сравнению с винилом… Есть разница, есть разница. Следующий по убожеству — это мини-диск.

Сапунов: Да их нет уже, кажется.

Романов: Надо уметь слышать. А если человек всю жизнь слушал mp3, то на него не произведет впечатления ни винил, ничего.

Сапунов: Я бы вот пожелал, чтоб вернулась эта тяга к хорошему звуку, чтобы люди очень стремились к хорошему звуку. Но может быть, она и есть, а я просто не знаю об этом? Это так, расхожая вещь, все эти прослушиватели, все эти айфоны, весь этот mp3-формат. Хорошо, конечно, слушать на качественном звуке, однако это большие затраты.

Но с собой­то качественный звук все равно не унесешь, — пытаюсь защитить я портативные решения.

Сапунов: Невозможно, да. Согласен.

Романов: И вот эта вот мода на ми-ни-а-тю-ри-за-ци-ю, эти вот нанотехнологии, это ужасно интересно и увлекательно — вот эти вот маленькие вот эти фитюлечки, в которые вмещаются гигабайты или терабайты…

А вы ничем таким не пользуетесь? Я просто смотрю, что вы оба без наушников?

Романов: Да как-то и так хорошо.

Сапунов: Это как? Это слушать постоянно музыку? Нет, это невозможно.

Романов: Это все равно что постоянно жевать.

То есть музыка в фоновом режиме это не для вас?

Сапунов: Упаси бог! И желаем всем остальным, чтобы они не делали этого.

Романов: Это все равно что все время пить пиво.

Сапунов: Вкус теряется.

Романов: Ну и что тогда? Это уже просто развалина, это даже не алкоголик, это я не знаю что.

Отступление третье

Еще одно, невероятное, по сути, изменение касается количества доступной музыки. Сегодня меломан завален предложениями от производителей музыки, причем на то, чтобы получить в свое распоряжение понравившийся альбом, нужно всего несколько минут. Даже двадцать лет назад не было не только iTunes Store и торрентов, не было даже развитой информационной инфраструктуры — о новой музыке узнавали от знакомых, а достать её, да еще и в хорошем качестве, это была отдельная задача. Когда начиналось «Воскресение», ситуация была несравненно хуже. Как рассказывают Романов и Сапунов, вся музыкальная тусовка слушала одни и те же тридцать, а может, и не тридцать, а десять, коллективов. Ими и вдохновлялись.

Романов: Информации почти не было. Но тут мало что изменилось, потому что достойных слушания имён все равно единицы. Например, в семидесятые годы что было интересно слушать: Rolling Stones, Pink Floyd, Род Стюарт, Alan Parsons Project, какие-нибудь замшелые уже «Цеппелины», Робин Трауэр, Кэт Стивенс, я загибаю пальцы всё медленнее и медленнее…

Сапунов: «Полицейские»¹…

Романов: «Полицейские»! Вдруг! Но это уже бомба была!

Сапунов: «Гранд фанк»²!

Романов: И если уж брать на круг все, что считается рок-музыкой шестидесятых, там столько говна, о котором мы и понятия не имеем… Дети дипломатов везли нам самые лучшие пластинки.

А были какие­то достойные группы, о существовании которых вы узнали относительно недавно?

Романов: У меня другого рода открытия. Я, наконец, узнал, как называется группа, которую я в школе слушал и угорал, это было лучше The Beatles. Называется группа Swingin’ Blue Jeans. Это ливерпульская команда, и они битлов делали по исполнительскому мастерству…

Вы сейчас активно слушаете музыку?

Романов: У меня бывают «припадки». Я как найду исполнителя, интересного для меня, начинаю копать стиль и попутно выезжаю буквально на неизвестно что. Есть такой ресурс Wolfgangs Vault (www.wolfgangsvault.com), они выкладывают концерты шестидесятых-семидесятых годов. И, значит, я слушаю концерт Canned Heat и понимаю, что гитарист-то приглашенный, потому что к тому времени тот гитарист³ уже помер. Что за гитарист? Откапываю этого Холливуда Фэтса⁴, откапываю попутно целое гнездо вест-коаст-блюза и через это скачиваю пять пластинок американской эстрады тех времен, и там, между Элвисами всякими, столько, простите, говна, вот этой сопливой поганой эстрады, от которой и сейчас тошнит, и тогда, видимо, тошнило. Сопутствующие товары всевозможные.

Сапунов: Я новую музыку практически не слушаю. Мне одни мои приятели подбросили на прослушивание девяносто наших команд по три трека. Я сошел с ума, честно признаюсь. Ужасно плохо.

Плохая музыка или плохо играют?

Сапунов: Всё плохо. Играют некоторые хорошо.

А по качеству звука то, что сейчас выходит, это лучше или хуже, чем в аналоговые времена?

Сапунов: Знаете, я недавно заехал машину чинить, и там есть человек, любитель музыки, и мы с ним болтали по поводу ремастерингов. И он меня спрашивает: нет ли у тебя ощущения, что ремастеринг — это вещь, которая зачастую не идет на пользу произведению? Я говорю: конечно, есть. И мы с ним сошлись на том, что если сделано уже, если это живет своей жизнью, с тем очарованием, с тем несовершенством — и музыкальным, и техническим, — и кто-то возжелал сделать лучше, то получается, как правило, хуже.

Вот, знаете, мы сделали «Не торопясь», а потом поддались искушению с Алексеем. Нам кто-то рассказал про немецкого человека, который делает замечательный мастеринг. В общем, собрали мы денег, послали ему запись. Прислал он нам результат. Ну, ужас вообще.

Он без вас это все делал?

Сапунов: Без нас. Он исходя из собственного вкуса это делал. Что-то вырезал, что-то компрессировал, натягивал-вытягивал. Но получилась другая музыка, другой результат получился совершенно.

Последний альбом, «Не торопясь», музыканты отдали на сведение Игорю Клименкову, с которым работали ещё на «Семи вещах»⁵. Тем не менее, процесс старались контролировать. «Рассматриваем диаграммы в Pro Tools», — рассказывает Романов. «Сидим, клюем в темечко», — это они говорят уже вместе, да так слаженно, что, кажется, фразу про темечко Игорь слышал неоднократно.

А когда было проще музыкантам? Тогда или сейчас? Если бы была такая музыкальная поляна, как сейчас, либо такая, как была тогда?

Сапунов: Вот не знаю, непонятно.

Романов: Много информации — хорошо. Потому что, например, наши зарубежные коллеги обладали информацией в свое время, в отличие от нас. Например, Ливерпуль — портовый город, и там было намного больше негритянской музыки, чем в том же Лондоне. И ливерпульские музыканты первыми начали безобразничать.

Сапунов: Помнишь, недавно вспоминали, что в Ливерпуле времен The Beatles было восемьсот групп!

Романов: Практикующих!

А ведь он даже не миллионник!⁶

Романов: Это вроде Калининграда.

Сапунов: Представляете, восемьсот групп!

А вы задумывались, почему у нас количественно никогда такого не было?

Сапунов: Вы знаете, что семьдесят пять процентов любой музыкальной продукции — микрофоны, ударные стойки, пластики, гитары, палочки, кабели — продается на американском рынке. Восемь или пять — на европейском, Япония — три, и что-то около половины процента — это Восточная Европа и Россия в том числе. Представьте, какое количество информации было доступно американцам. Сколько хороших музыкальных инструментов — серийных, но очень хороших — было у них на руках.

А то, что сейчас продают — корейские или даже китайские фирменные гитары, — на них можно играть?

Сапунов: А вы знаете, можно попасть на хороший инструмент. Мы с Алексеем зашли в магазин «Слами», который на Маяковке. И я за двести долларов купил китайский полуакустический бас. Замечательный инструмент: строит, звучит. Удача. Потом мне мой знакомый рассказал историю, как случайно попали на китайские стратокастеры, с которых они снимали все, оставляли только деревяшку, ставили новые лады, железки, струны и так далее — потому что сама деревяшка звучит, удача.

Романов: Такая же была история. У Джорджа Харрисона была чехословацкая гитара. Какой-то проходимец в Англии покупал Iolana, усовершенствовал и втюхивал английским музыкантам. У нас она 200 рублей стоила, а там — семьдесят фунтов.

Отступление четвертое

История группы «Воскресение» началась с конфликта вокруг дележа авторских. Основателю группы Сергею Кавагое показалась несправедливой ситуация с распределением авторских в группе «Машина времени», где он играл на ударных, поэтому он хлопнул дверью и вместе с Алексеем Романовым, Алексеем Макаревичем и Евгением Маргулисом организовал группу «Воскресение».7 Впрочем, на протяжении следующих трех десятилетий два коллектива так активно обменивались музыкантами, что никакого противостояния между двумя группами не случилось, наоборот: в 2000 году они даже отметили совместный юбилей — пятьдесят на двоих — объединенным концертом в «Олимпийском». В любом случае, всегда интересно узнать о том, вся ли информация должна быть свободной, непосредственно у производителей информации. Романов, как выясняется, к торрентам относится спокойно («всё уже украдено до нас»), но если для коллекции, то обязательно купит фирменный диск. Кажется, внимательность к происхождению дисков распространяется только на музыку. Мы обсуждаем купленный музыкантами бокс-сет всех сезонов «Доктора Хауза» с русским переводом, однако легальной версии такого комплекта не существует — на днях выйдут первые два сезона, но и только.

Я спрашиваю, что Алексей и Андрей думают о скандале с Deep Purple, когда РАО затребовало от организаторов ростовского концерта группы отчисления в пользу авторов песен Deep Purple, но оказывается, что они ничего об этом не знают. Зато они знают о скандале с татарскими концертами «Машины времени», о котором не знаю я. В целом же к агентству отношение сдержанное. РАО, по словам Романова, процентов семьдесят от собранных денег оставляет себе, что, видимо, не очень справедливо, и вообще — с этим согласны уже оба — в советское время дела с авторскими обстояли значительно лучше, потому что был контроль, и собираемость была на высоте.

— Известные люди приходили в кассу и получали гонорары, — говорит Сапунов. — Очень большие. На которые можно было купить машину, например. «Волгу»!

— Тухманов, — кивает Романов.

— Пахмутова, — добавляет Сапунов. — Или Юрий Михайлович Антонов. Все это работало.

Участники группы «Воскресение» и в лучшие времена за Антоновым в финансовом смысле угнаться не могли. А теперь, очевидно, уже и у Антонова не те объёмы поступлений. К слову, объём лицензионных отчислений, которые издатель игры Rock Band: The Beatles сделает в пользу держателей прав на творческое наследие группы, может составить сорок миллионов долларов (если не будет продано ни одной копии игры, то стоимость прав составит всего десять миллионов).

А те деньги, которые приходят от агентства, они значимые для вас?

Сапунов: У меня нет, у Алексея чуть побольше.

Романов: Но все равно не так много, как хотелось бы.

Но было бы жаль их потерять?

Сапунов: Зачем их терять, они же мои. Не надо их терять.

Романов: Деньги лишними не бывают.

В общем, это относительно заметные суммы, не пятьсот рублей в месяц?

Романов: Немножко больше.

Я пытаюсь понять, есть ли у музыкантов такая же четко сформированная точка зрения на предмет интеллектуальной собственности, как у многих наших читателей, но, кажется, стреляю в молоко. Алексей Романов сначала рассказывает абсурдный случай, когда человека оштрафовали за то, что он забыл выключить радио в людном месте (публичное исполнение), потом говорит, что инспектор ГАИ не имеет права ездить на красный свет (это, видимо, означает, что если правила существуют, то и соблюдаться должны всеми неукоснительно). На выручку ему приходит Сапунов, с которым мы обсуждаем тех потребителей, которые свято уверены в том, что, бесплатно скачивая альбом из Интернета, оказывают благодеяние по отношению к музыкантам — творческие люди, дескать, придумают, как выкрутиться, а тут им такая бесплатная реклама. На самом деле, «Воскресение» так и выкручивается, но Сапунова, видимо, задело за живое — кроме концертирующих коллективов, напоминает он, есть ещё и композиторы.

— Встречный вопрос молодым людям, — говорит Сапунов, — а на что должны жить эти творческие личности, которые так счастливы, что на них обратили внимание?

Я, за неимением лучших альтернатив, оказавшись адвокатом дьявола, вспоминаю Кафку, который днём как честный человек работал, а рукописи жёг по вечерам.

— Насколько бы Ермолова играла вечером лучше, если бы днём стояла у станка, — с удовольствием цитирует Сапунов директора народного театра из «Берегись автомобиля». — Ну логика такая у людей, что ж с этим поделаешь. С нами была хорошая история про это. Однажды мы едем на концерт, и тут выясняется, что это не клубный концерт, а приватная вечеринка. Наш директор разворачивает машину, потому что, во-первых, это стоит дороже, а во-вторых, нас обманули. И вот он по телефону общается с этими людьми и говорит, нет, нет, мы не приедем. На что ему контрдовод: как же так, ведь мы вас так любим. А мой брат (он же директор «Воскресения». — В.Г.) отвечает: знаете, мне очень нравится автомобиль Maybach, но я же не прошу в магазине продать мне его не за триста тысяч, а за тридцать.

— А я буду на нем ездить и рекламировать его, — мечтательно добавляет Алексей Романов. — Я, кстати, играю на гитаре Gibson, почему бы им не приплачивать мне за рекламу?

Отступление пятое

Перед прощанием я спрашиваю, играли ли Андрей и Алексей когда-нибудь в Guitar Hero или Rock Band. Оказывается, мои собеседники не знают, что это такое.

— Ну как же так, — растерянно говорю я, — покупаешь гитару-контроллер за сто с чем-то долларов, на экране тебе показывают, куда нужно пальцами жать. Если жмешь вовремя, значит, хороший музыкант. Невовремя — плохой.

Романов улыбается, Сапунов хохочет.

Не исключено, что они мне не поверили. В конце концов, в славные аналоговые времена было трудно представить не только технологию, но даже саму потребность в псевдомузыкальных инструментах, которые выглядят почти как настоящие, но при этом не звучат и, с музыкальной точки зрения, вообще ни на что не годны.

Вообще, мир двухтысячных из семидесятых, кажется, выглядит довольно глупо. Зато у нас есть RFID.

1. www.desertec.org. [назад ].

2. Grand Funk Railroad [назад ].

3. «Тот гитарист» — это, очевидно, Алан «Слепая сова» Уилсон — основатель, гитарист, композитор и певец Canned Heat с 1965 по 1970 год. Умер от передоза в возрасте 27 лет. [назад ].

4. Он же Майкл Манн. Умер от передоза в возрасте 32 лет. [назад ].

5. Альбом, записанный Романовым, Сапуновым и Андреем Кобзоном в 1991 году. В официальную дискографию «Воскресения» не входит. [назад ].

6. В самом Ливерпуле сегодня живет чуть больше 400 тысяч человек. Если считать с пригородами — то чуть больше 800 тысяч. [назад ].

"Компьютерра" №34 (798)