Василий Щепетнёв: Слушая оперу

Что крамольного, опасного, пугающего усмотрела власть в опытах монаха Грегора Менделя на гороховых грядках, чтобы сляпать гротескное ругательство "Менделизм-вейсманизм-морганизм"?

Что власть народ свой любит, в том нет никакого сомнения. Она о народе заботится. Как умеет. Хотя и не всякий эту заботу поймет и оценит. Власти кажется, что народу будет лучше так, карбонариям – этак, сторонним наблюдателям вовсе никак, и к единому положительному мнению придти невозможно. К отрицательному-то запросто, все согласны: у народа спрашивать, что ему, народу, лучше, дело совершенно безнадёжное. То есть для виду можно иногда и спросить, записать ответ в заветную книгу, изобразить заботу на лице, – и тут же забыть.

В подобной ситуации нужды народа определяет власть – на то она, собственно, и власть. И пока она власть.

Власть решала, какому богу поклоняться, когда, на каком языке и в котором часу. Малейший признак несоблюдения Правил Поклонения Богу карала по всей строгости, а строгости всегда было в избытке. Власть решала, какую утварь хозяйка должна иметь на кухне. Более того, она замахнулась на святое: какие наряды следует шить придворным дамам, а какие не шить ни в коем случае – и этого дамы Павлу Петровичу не простили. Последствия известны. Наконец, власть прививала народу любовь к правильной музыке и правильной литературе – смотри соответствующие постановления и о литературных журналах, и о разных операх. Блюла власть народ, хотя и журналы и оперы ни малейшей реальной силы не имели, особенно в сороковых годах двадцатого века. С чем боролись? Действительно, какая сила в опере? Положа руку хоть на сердце, хоть на голову, кто её, оперу, особенно социалистическую оперу, слушает? Назовите три социалистические оперы. Сумели – вы редкий меломан. А все-таки… Вдруг в музыку вплетались тайные молитвы и воззвания, и по достижении критической массы подпевающих из глубин поднимется какое-нибудь совсем уж седое божество и начнет очередную переделку мира? Потому и боролись с неправильными операми.

Всерьёз подобное предположить невозможно, но ведь была же правдинская статья "Сумбур вместо музыки", и, более того, постановления ЦК ВКП(б) "Об опере "Великая дружба" В. Мурадели" от 10 февраля 1948 года. С чем или с кем боролась власть в этом случае? Какое тлетворное влияние оказывало это порочное антихудожественное произведение? Или сил у власти скопился избыток, и она решила наказать кого-нибудь просто для примера, чтобы не забывались, чтобы помнили запах параши?

Хорошо, журналы, оперы… Но ведь целые науки попадали под горячую руку. В моём "Кратком философском словаре" 1954 года на орехи достается самой квантовой механике: "Придерживаясь субъективно-идеалистических философских взглядов, буржуазные физики (в том числе Гейзенберг, Бор, Шрёдингер, внесшие значительный вклад в сознании квантовой механики) представляют её в превратном виде. Идеалисты, рассматривая электроны…" и так далее и тому подобное.

Или генетика. Что крамольного, опасного, пугающего усмотрела власть в опытах монаха Грегора Менделя на гороховых грядках, чтобы сляпать гротескное ругательство "Менделизм-вейсманизм-морганизм"? Неужели харизма Распутина перетекла в Трофима Лысенко, и народный академик стал самостоятельной фигурой на придворной доске, или, по крайней мере, фигурой, кому-то очень нужной? Но почему – нужной? И кому? Власть сама по себе и спорт, и искусство, и наука, она требует воистину недюжинных талантов. И при этом отвлекаться на опыты с горохом?

Основной вопрос послевоенной истории СССР заключён в следующем: почему власть ополчилась на генетику и кибернетику? Поверхностные ответы, мол, Лысенко не переносил Вавилова (к тому времени давно покойного), не выглядят убедительными и потому не принимаются. Ответ может быть и глубже, и проще, и страшнее.

И рискнувший заглянуть во тьму сороковых может найти много такого, чего и не захочет находить.

Потому, наверное, желающие рисковать в очередь и не становятся.

Кажется, что все эти вопросы – лишь игра праздного ума, никакого отношения к повседневным нуждам не имеет. Куда важнее решить, переходить ли на Win 7 сразу или подождать непременного сервиспака, учить ребенка английскому языку (чтобы уехать) или китайскому (чтобы остаться), наконец, строить дом в деревне или покупать билет на пароход. Мендель, Мандельштам, Гейзенберг – все это в прошлом, сдано в архив. Однако рефлексы власти схожи и в случае с квантовой физикой, и с нефтяной химией. Все повседневные, житейские вопросы зависят от того, что именно произойдет сегодня или завтра на Олимпе: оперу ли запретят, Интернет или праздное времяпрепровождение без конвоя.