А все-­таки она скачивается

Информация хочет быть свободной. Мы, конечно, можем попытаться помочь ей или помешать. Но эффект от наших усилий вряд ли будет значительным.

В начале XVII века в Италии жил человек по имени Маффео Барберини. Этот человек сделал неплохую карьеру и в интересующий нас период времени работал Римским Папой. Мы его знаем под именем Урбана VIII.

Это был не самый плохой Римский Папа. Конечно, не без странностей (он, например, запрещал табак, потому что от табака чихают, а ощущения, испытываемые при чихании, якобы слишком близки к оргазму) и не без слабостей (устроившись в Ватикане, он оперативно перетащил на ключевые посты свою родню, отчего родне случилась большая прибыль, а казне - наоборот). В общем, это был не самый лучший Папа, и он плохо кончил, но он был не воплощение вселенского зла, а плоть от плоти своего времени. А возможно, даже немного лучше. Потому что, помимо денег, войн с соседями и родственников, Урбан VIII любил науку и искусство - а точнее, себя и там и там.

В истории Урбан VIII остался главным образом благодаря сюжету с отречением Галилео Галилея, однако Галилей, хоть он и наш сукин сын, выглядит в этой истории хуже, чем жадный и злопамятный Папа. Дело в том, что великий ученый и Урбан VIII какое-то время тесно общались, можно сказать, дружили, и во время одной из бесед Галилей вытянул из Урбана разрешение написать книжку, в которой упоминалась бы, среди прочих, система Коперника. Теория Коперника к тому времени была запрещена к обсуждению вообще и отдельным предписанием - запрещена лично Галилею. У Папы, видимо, было хорошее настроение, и он высказался в том смысле, что система Коперника, конечно, кощунственна, потому что божий план измерениям и проверкам не поддается, но если так хочется её обсудить - отчего ж нет. Но гипотетически. Пусть, сказал Папа, это будет такой мысленный эксперимент.

Галилей кивнул, а потом написал книжку про то, как замечательна система Коперника и как прекрасно она объясняет устройство мира. Изложение было оформлено в виде диалогов между тремя собеседниками: сторонником системы Коперника, сторонником католической церкви и третьим лицом, которое металось из стороны в сторону. В качестве прототипа сторонника католической церкви Галилей, недолго думая, взял своего высокопоставленного товарища, но не успокоившись тем, что аргументы католика и так были смехотворны, еще и нарек его Симпличио, простачком. И чтобы окончательно все прояснить, вложил в уста Симпличио отдельные соображения Урбана VIII, которые тот настойчиво просил включить в книгу.

Конечно, у такой книжки не было ни малейших шансов пройти цензуру, но тут как раз случилась очередная чума, вокруг разруха, голод, вонь, и, в общем, перед публикацией книжки Галилей не стал отсылать её в Рим, а подсунул местному инквизитору, который, не читая, подмахнул нужную бумажку - и дело в шляпе. Первый тираж продали за пять дней, и все было очень здорово, но тут книжку прочитали в Риме. И, надо полагать, очень удивились.

Папа, ознакомившись с содержанием труда в мягком пересказе (сам читать поначалу не стал), тоже удивился, а потом пришел в ярость. А поставьте себя на его место. Человека не просто цинично кинули, но еще и посмеялись вслед. Христианское всепрощение Папа тогда еще не очень освоил (времена были жесткие, сопляки до зрелого возраста не доживали), поэтому намекнул подчинённым, что было бы вполне уместно Галилея понемножку пустить в расход. Потому что - еретик и вообще предатель. Подчиненные кивнули и приняли к исполнению.

Впрочем, расправиться с Галилеем оказалось не так-то просто. Лишенный официального защитника, Галилей нашел дырку в законе сам. Оказалось, что в ватиканском эдикте, запрещающем пропаганду идей Коперника, вообще не упоминалось слово "ересь", а раз так, значит, и обвинение в ереси совершенно бессмысленно. Не может ведь человек быть еретиком, если он никакой ересью не занимался.

Напрасно судьи уговаривали Галилея не упрямиться. Склочный старик прекрасно помнил, что каких-то тридцать лет назад такие же дружелюбные юристы дали прикурить Джордано Бруно, и никак не хотел признавать своей неправоты, отчего Урбан VIII ещё сильнее свирепел. Впрочем, нравы тогда были простые, и довольно скоро инквизиторы, которых с одной стороны до печёнок достал обиженный Папа, а с другой - въедливый Галилей, договорились с подсудимым о том, что вину он признает, но сделает вид, что Коперника похвалил нечаянно, о чем сожалеет, никогда больше не повторится и так далее. Подумав, Галилей так и сделал. И целым, но самую малость больным вернулся домой, где и прожил остаток дней под домашним арестом.

Не знаю, как вам, а мне из этой парочки по-человечески более симпатичен Папа. Конечно, он мелочен, жесток и злопамятен, не без этого. И то, что он запретил хоронить Галилея в мавзолее - пожалуй, тоже перебор. Но Галилей начал первым, а потом даже ни разу не извинился, хотя, казалось бы, разве трудно подойти и хлопнуть Папу по плечу: "Извини, старик, сам не знаю, что на меня нашло".

Принято считать, что Галилей победил и даже якобы сказал, что она всё-таки вертится, но, во-первых, он этого скорее всего не говорил (по крайней мере, публично), а во-вторых, лично для Галилея победа получилась пиррова и с отсрочкой платежа. Не много выиграл и Папа - спустя несколько столетий отношения между церковью и наукой изменились настолько, что сегодня даже не аргументы Папы, а само сомнение в том, что наука может и должна исследовать тайны природы, кажется абсурдным. Что касается преимущества гелиоцентрической системы над геоцентрической, то оно, конечно, имеет место, но дело в том, что гелиоцентрическая система лучше геоцентрической не потому, что она вернее. Она лучше потому, что она удобней. Математика в ней намного проще. И её победа была неизбежна, хотя Галилей, конечно, ускорил этот процесс.

На самом деле, эта вдвое распухшая колонка посвящена идущему сейчас в Швеции процессу над торрент-трекером The Pirate Bay. Сам процесс, кстати, очень увлекательный, но для меня он интересен ещё и тем, что мне неприятны обе стороны. Полагаю, неприязнь к сторонникам копирайта читателям "КТ" объяснять не нужно. Но ответчики мне тоже не нравятся. Самое честное, что есть в The Pirate Bay, - это название. Это не островок свободы, это не горстка энтузиастов - а неплохо работающий бизнес, возможный благодаря несовершенству законодательства и любви людей к халяве. И в том, как ведется защита, есть что-то от галилеевского крючкотворства - дескать, и знать не знаю, и ведать не ведаю, выросло как-то само. Наверняка любая другая стратегия защиты привела бы к проигрышу, но в том, что вся ответственность перекладывается на плечи пользователей, как мне кажется, есть что-то неправильное. Формально не придерёшься, но по-человечески не слишком хорошо.

Однако, как и в случае с Галилеем, результат судебного процесса над "Пиратской бухтой" не имеет в глобальном контексте никакого значения. Лозунг "информация должна быть свободной" мне представляется несправедливым и не очень ясным, но я убежден в том, что информация хочет быть свободной. И если заткнуть дыру в одном месте, то прорвет где-нибудь ещё. У меня есть кот, который не должен разбрасывать наполнитель из лотка по всей ванной. Я регулярно провожу с ним беседы на эти темы. Но он, вырезано цензурой, хочет разбрасывать наполнитель, поэтому все наши беседы в лучшем случае несут терапевтический эффект. Причем направленный не на кота, а на меня.

С информацией то же самое. Она хочет быть свободной. Мы, конечно, можем попытаться помочь ей или помешать. Но эффект от наших усилий вряд ли будет больше, чем от усилий Маффео Барберини, который очень хотел остановить Землю.