2008. Некоторые предложения

Предсказание будущего - вещь смутная. Хоть и породила ремесло футуролога. Будущее трудно предсказывать и вряд ли стоит пытаться угадать. А вот повлиять на него иногда бывает возможно.

- Какой смысл говорить о будущем? - возразил Павор. - О будущем не говорят, будущее делают. Вот рюмка коньяка. Она полная. Я делаю ее пустой. Вот так. Один умный человек сказал, что будущее нельзя предвидеть, но можно изобрести. А. и Б. Стругацкие, "Гадкие лебеди", 1966–67

Предсказание будущего - вещь смутная. Хоть и породила ремесло футуролога. Сидит, знаете ли, интеллигент на суку, пилит его. Прохожий кричит: "Упадешь!" Интеллигент продолжает пилить, через какое-то время падает. Поднимается, кряхтит, растирает спину и бормочет: "Точно футуролог!"

Впрочем, Станислав Лем утверждал, что футурологи были засланы в прошлый век из века двадцать седьмого знаменитым звездопроходцем Ийоном Тихим, дабы скрыть деятельность возглавляемого им проекта Телехронной Оптимизации Главнейших Исторических Процессов Гиперпьютером, а главным агентом выступал именно Маршалл Маклюэн. Но читать труды основоположника футурологии Германа Кана (Kahn, 1922-1983), особенно классическую, ставшую основой "научной футурологии" книгу "Thinking About the Unthinkable" (1962) c ее описаниями завтрашнего технологического благорастворения воздухов, весьма занятно. Действительно уж, "Помышления о немыслимом"! Правда, современные издания Британской энциклопедии о футурологических упражнениях Кана стыдливо умалчивают, вспоминая его лишь как стратега-теоретика термоядерного противостояния сверхдержав индустриальной эпохи.

Будущее трудно предсказывать и вряд ли стоит пытаться угадать. А вот повлиять на него иногда бывает возможно.

Вступление в наследство

На ИТ-рынке в прошлом году появились долгожданные устройства чтения электронных книг с дисплеями на электронных чернилах. Ни одна из полудюжины моделей, которые автор держал в руках, не показалась ему достаточно адекватной. У родовитых "японок" и "европеек" - проблемы с проприетарными форматами, с неразвитостью системы взаимодействия читателя с текстом, - проще говоря, неудобно делать пометки, выделения... У простоватых изделий восточных и южных соседей, кроме отмеченных Козловским проблем с качеством пластмассы и дизайном, вызывают подозрения разъемы и контакты. Но это частности. Главное, что дисплеи на электронных чернилах делают чтение почти таким же удобным, как чтение бумажных книг.

Письменное слово издавна было главным средством хранения интеллектуального наследия человечества. И сегодня каждый человек имеет возможность вступить в это наследство. Которое будет сопровождать его всегда и везде.

Вот - самая что ни на есть демократичная по нынешним временам четырехгигабайтная флэш-карта. Соотнесем ее со средним объемом заархивированного тома. Места достаточно для двадцати тысяч томов. А в дотелевизионную эпоху считалось, что человек с высшим образованием за жизнь прочитывает около трех тысяч томов. То есть сегодня можно засунуть в карман все книги, которые человек прочел или намеревается прочесть, да еще и с изрядным запасом.

Нет, из этого не стоит делать наивные выводы о грядущей эпохе повального чтения серьезных книг. Технология услужливо предоставит большинству населения более доступные раздражители нервных окончаний, адресующиеся не ко второй, как чтение, а к первой сигнальной системе. Аудио и видео. Сомневаетесь - зайдите в любой гипермаркет электроники и сравните количество моделей электронных букридеров с разливанным изобилием MP3- и MPEG4-плееров. И ничего страшного в этом нет - если только не приписывать низшим социальным слоям совершенно не присущие им добродетели, как раньше делали коммунисты, а теперь - западные либералы. (Навязывание образования тем, кто не хочет учиться, ни к чему хорошему не приводит. Иначе нас ждет не рост культуры общества, а охранники, рамки металлодетекторов и электронные системы контроля в школах.)

Но тут, наряду с доступностью устройств отображения и хранения информации, возникает проблема контента. Что читать? И вот об этом стоило бы позаботиться как государству, так и социально ответственному бизнесу. Нацию делает нацией прежде всего ее культура. Протяженность границ, обширность территории, изобилие населения, туши атомных субмарин в бетонных укрытиях - все это частности. В критические дни ноября 1941 года "самый эффективный менеджер" российского государства ХХ столетия, добившийся уникальных результатов модернизации путем невиданно бесчеловечных мер, вдруг вспомнил в торжественной речи, что руководит "нацией Пушкина и Толстого". Культура всегда оказывает сопротивление правителям, но на нее можно опереться даже тогда, когда отказывает привычная машина "государственного ужаса".

Ценнейшим достоянием народа России является русская классика. И важнейшим делом должен стать ее полномасштабный перевод в цифровую форму и обеспечение доступа к ней. Копирайтные проблемы на классику оказывать влияния не должны. Институт русского языка, подготавливавший так называемые "академические" издания классиков, финансировался государством, - следовательно, его работы есть достояние нации. (Если кто-то, в привольные девяностые, успел наложить на эти труды лапу - это повод заняться данной персоной Генеральной прокуратуре, или новомодному Следственному комитету. Речь ведь идет о национальном сокровище.)

Сейчас трудно судить, какие последствия повлечет наличие в кармане полноценной библиотеки классики. Первоисторика Татищева. Поэта "нулевого цикла" Тредиаковского. Поднявшего естествознание на высоты Геликона Ломоносова. Ехидного Фонвизина. Торжественного Державина, умевшего не только славить чужие победы, но и в случае нужды вешать бунтовщиков. Напевного Жуковского...

Но это будет подлинным вступлением нации в наследство российской культуры. Куда более эффективным, чем восстановление изрядно поредевшей сети библиотек. Размещение информации в Сети куда полезней. И ИТ-отрасли стоило бы позаботиться о лоббировании именно такого использовании средств, выделяемых на культуру государством и бизнесом. Это действительно будет в интересах нации в целом, а не в корыстных целях наловчившихся в попрошайничестве деятелей культуры. Ну а те писатели, которые еще не стали классиками, вполне могут позаботиться о себе. Служил же Татищев берг-советником и губернатором, а Мелвилл - таможенником... А тех, у кого нет такого жизненного опыта, как у Ксенофонта, Флавия, Тацита, Гиббона, Салтыкова-Щедрина, - по большому счету и читать не стоит. Даже если их умозрительные концепции остроумны и занятны.

Место под солнцем

Сегодня даже широкие чиновничьи массы понимают, что для благосостояния государства важнее не рыночная экономика и профессиональный двухпалатный парламент, а достойное место, занимаемое государством в глобальной экономике. Речь идет только о месте ОРГАНИЗАТОРА глобальных процессов производства и распределения. То есть не о поставщике какого-то ресурса - сырья, рабочей силы, - а о том, кто нанимает рабочую силу, скупает ресурсы, производит продукцию, продает ее на рынках, в том числе и других стран, - и извлекает из этого прибавочную стоимость. Все остальные места в глобальной экономике привилегированными не являются. Ни по доходности, ни по защищенности от изменчивой конъюнктуры.

Но такие места по-хорошему не раздают. Их не достигают долгим и честным трудом. За них борются. Дерутся насмерть. Вся новая и новейшая история Запада - свидетельство такой борьбы. Борьбы объединенных провинций с Испанией; Англии - с Голландией; Франции и Германии - с Англией. Переход экономического первенства от Англии к США составлял бэкграунд мировых войн ХХ века.

Важнейшим оружием в экономических войнах традиционно был морской флот. А сейчас, видимо, место флотов заняли коммуникации. И похоже, государство не может считаться полноценным, не располагая национальной операционной системой. Даже если не верить в страшилки о "встроенности", учиненной умельцами из NSA. Достаточно хотя бы одного "добровольно-принудительного" перехода с очень стабильной XP на ресурсоемкую Vista - когда на свежие модели ноутбуков просто не найти драйверов под XP.

Так что зависимость от изделия, произведенного в чужом правовом поле, может иметь не менее губительные последствия в соревновании за эконмическое лидерство, чем отставание в стратегических бомбовозах, ракетах с разделяющимися боеголовками и приборах ночного видения.

И опять-таки (альтернативы, похоже, нет) и государству, и бизнесу - на сей раз не социально ответственному, а просто дальновидному - придется принять меры к доработке, национальной стандартизации и максимально широкому внедрению одной из систем с открытым кодом (включая, разумеется, и офисные пакеты под нее).

Не хочется? Тогда посмотрите на супермаркет, монополизировавший торговлю в микрорайоне, и на то, что происходит в этом микрорайоне, когда (хоть и редко) в супермаркете зависают кассовые терминалы.

И кроме предназначенной для офисных и домашних компьютеров "национализированной" версии Linux первоочередной проблемой национальной безопасности является операционная система реального времени. То компактное и очень быстрое, что оживляет промышленные контроллеры и системы оружия. В этих отраслях зависимость от чужих изделий смертельно опасна.

Конечно, считать, что системы с открытым кодом защищены от встроенности, наивно. Когда дети играют в поиск названий на географической карте, самые хитрые загадывают слова, напечатанные самым крупным шрифтом. Но все же в критически важных вопросах открытость - предпочтительнее.

- Из журнала "Компьютерра"