Трагедия положений: Следствие так и не установило, что установил директор

Архив

Мы еще с прошлого года планировали опубликовать серию материалов, рассказывающих о том, что в России понимают под "компьютерными преступлениями", и как с этим бороться.

Мы еще с прошлого года планировали опубликовать серию материалов, рассказывающих о том, что в России понимают под "компьютерными преступлениями", и как с этим бороться. Вряд ли знание закона способно сильно помочь человеку, попавшему по неосторожности под прицел стражей закона (тут уж как повезет), однако незнание закона уж точно от ответственности не освобождает. В плане выпуска стоял другой материал Павла Протасова, однако мы решили перенести его в следующий номер, а в этот поставить рассказ о деле Александра Поносова, директора сельской школы, который купил детям компьютеры да и попал под суд. - В.Г.

29 января прошло очередное заседание Верещагинского районного суда Пермского края, рассматривавшего уголовное дело по обвинению директора школы села Сепыч Александра Поносова. Вменяют ему третью часть статьи 146 УК - "Нарушение авторских и смежных прав". Заключается его преступление в том, что на компьютерах, установленных в школьном кабинете информатики, прокурорская проверка обнаружила нелицензионное программное обеспечение от Microsoft - копии Windows и Office двух версий.
Благодаря тому что процесс этот широко освещался в прессе, о нем слышали все, кто интересуется новостями, связанными с компьютерами. Да и те, кто не интересуется, - тоже. Потому что, в отличие от остальных подобных дел, о "сепычевском прецеденте" писали и снимали много и охотно.

Но такое внимание прессы - вовсе не следствие уникальности дела. Скорее Поносову "повезло": он "оказался в нужное время в нужном месте". И тем, кто за процессом наблюдает, тоже повезло: в газеты попало не уникальное, ничем не примечательное "типовое" дело о контрафакте. Таких по России возбуждается ежегодно вагон и маленькая тележка. Они расследуются и успешно проходят через суды, и все это происходит примерно так же, как и в случае с Поносовым.

Один для всех

Надо сказать, что та прокурорская проверка, в ходе которой были выявлены пиратские программы в школе, была частью проверки общероссийской, инициированной письмом Генеральной прокуратуры. Правда, в массовом сознании письмо это стало одним из основных доказательств того, что прокуратура "стремится выслужиться перед вступлением России в ВТО", по крайней мере так считают наблюдатели. Но на самом деле все гораздо прозаичнее: проверка была частью деятельности по надзору за соблюдением законодательства. В рамках такого надзора в поле зрения работников прокуратуры попадают самые разные ситуации: в этом месяце они бдят за авторским правом, в следующем - за соблюдением санитарно-эпидемиологического законодательства, потом еще за чем-то…

Кстати, если поискать на официальном сайте Генпрокуратуры (www.genproc.gov.ru) новости за лето прошлого года (именно тогда шла проверка), то можно найти кое-какие сообщения о ее ходе. Есть там и о школах, которые попали "под зачистку". Правда, о них в газетах не пишут.

Вдобавок в подобных инцидентах частенько ищут какой-то злой умысел работников прокуратуры, которые якобы специально выбирали, на кого наехать. Не знаю, были ли какие-то трения с властями у Поносова, но в общем случае ситуация выглядит предельно просто. Школа, больница, детский дом, да хоть хоспис - это абсолютно неважно. Прокурорский работник приходит в учреждение и проводит проверку. Размер "пиратки" крупный - есть уголовное дело, некрупный - дела нет. Никакие "этические нормы" во внимание приниматься не будут. Закон у нас - один для всех.

В отличие от старой редакции статьи 146, предполагавшей возбуждение дела по заявлению правообладателя, ее последний вариант этого вовсе не требует. И поэтому любые упреки в адрес Microsoft в связи с делом Поносова, мягко говоря, необоснованны.

Мелкомягкие тут ни при чем, и им, кстати, еще долго придется отмываться от такой вот репутации "борцов со школами".

Единственное, за что их можно упрекнуть, - так это за лоббирование ужесточения законодательства по отношению к пиратам, из-за чего и была изменена 146-я статья.

Впрочем, общественное негодование я вполне понимаю: "пираткой" в России пользуется практически любой владелец домашнего компьютера, за исключением линуксоидов и "яблочников". И если уж сажать - так всех подряд… Но закон у нас, как известно, один для всех, поэтому поделить его надо так, чтобы не обидеть никого из уважаемых людей.

И когда, скажем, прокурор Верещагинского района говорит в интервью [3], что краевая прокуратура заключила договор на покупку лицензионных программ только в прошлом году, то этим словам никакого значения придавать ни в коем случае не нужно. А ну как окажется, что стоимость программ, установленных на прокурорских компьютерах, превышает пятьдесят тысяч? И что тогда делать? Срок давности по этой части 146-й статьи - шесть лет. Не станем же мы обвинять сего государственного мужа в том, что он, "будучи ответственным за соблюдение законодательства при организации деятельности прокуратуры, вопреки воли правообладателя, без заключения с ним договора… незаконно ввел в оборот и использовал при осуществлении деятельности…" [Кстати, этот отрывок - дословная цитата из обвинительного заключения по делу Поносова]? Нет- нет, так не пойдет. Прокурорским работникам при дележке пусть достанется УПК, а уголовную статью номер 146 мы, пожалуй, отдадим Поносову…

Ответственность пользователя

В деле №601 двести двадцать два листа, от начала и до конца обвинительного заключения. Это довольно мало: значительную часть стандартного уголовного дела составляют бумаги, главная задача которых - зафиксировать процессуальные решения, по нему принятые, а также всякие процессуальные моменты, вроде ознакомления обвиняемого с делом и заключениями эксперта. Вдобавок Верещагинская прокуратура по результатам проверки зачем-то возбудила два дела - за Windows и за Office. Их потом соединили, и теперь в деле №601 - два экземпляра материалов проверки. В общем, сухой остаток документов, на которые опирается следствие в обвинительном заключении, не превышает шестидесяти листов.

Есть там несколько допросов свидетелей из числа работников школы. Следствие выясняло в основном, использовались ли компьютеры с пиратским ПО в учебном процессе. Разумеется, использовались - и следствие фиксирует это в протоколах допроса, а затем - переписывает в обвинительное заключение. Это, пожалуй, единственный уникальный момент в этом типичном деле: "незаконным использованием объектов авторского права" следователь счел пользование компьютером с контрафактными программами. Все началось, кстати, еще до возбуждения дела, с проверки: после ее проведения помощница прокурора взяла с Поносова расписку о том, что он обязуется не пользоваться компьютерами и ничего с них не стирать.

Надо сказать, что такая трактовка "использования" сомнительна с точки зрения законодательства и практики его применения. Следствие понимает под "использованием" его определение, данное в законе "О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных", и даже приобщило к делу выписку из него. В 10-й статье закона содержится определение "исключительного права" автора программы для ЭВМ, которое дает ему возможность осуществлять или разрешать осуществлять определенные действия со своим творением. Список действий - не исчерпывающий, благодаря чему следствие распространяет его и на пользование компьютером.

Но вот ведь незадача: есть еще закон "Об авторском праве и смежных правах", в котором тоже содержится определение "исключительных прав" автора. А по общему правилу разрешения коллизий между правовыми актами применяться в таких случаях должен закон, принятый позже, то есть "Об авторском праве…". Кстати, Верховный суд еще тогда, когда начиналась сепычевская эпопея, принял постановление [4] с обобщением судебной практики, в котором эту точку зрения подтвердил.

Список полномочий, которыми наделен автор в рамках пользования исключительным правом, в законе "Об авторском праве…" исчерпывающий, и пользование компьютером под него не подпадает. А вот установка "пиратки" или, скажем, выкладывание ее в сеть - подпадает. Верховный суд об этом говорит недвусмысленно, отмечая в 25-м пункте постановления, что запись произведения в память ЭВМ является использованием в том случае, если к произведению получает доступ неограниченный круг лиц.

Вдобавок статья 146 предусматривает ответственность за действия, совершенные "в целях сбыта". Это дополнительное подтверждение тому, что сей термин должен трактоваться в соответствии с законом "Об авторском праве…", поскольку пользоваться компьютером в целях его сбыта ну никак не получится.

Идея решить вопрос об "ответственности конечного пользователя" принадлежит, кстати, районному прокурору. Сначала дело было приостановлено из-за неустановления лица, подлежащего привлечению к ответственности. Проще говоря, следствие не выяснило, кто же все-таки ставил программы на компьютеры, и приостановило дело до выяснения. Но прокурор решил, что это было преждевременным решением, и своим постановлением дело возобновил. А до того, кстати, диски из компьютеров даже не изымались, они были изъяты позже, именно по указанию прокурора.

Кстати, в постановлении было еще и указание о проведении осмотра жестких дисков с участием специалиста, дабы выяснить дату установки программ и сопоставить ее со временем поступления компьютеров в школу. Оно следователем не выполнено: в ходе осмотра были зафиксированы только серийные номера винчестеров, извлеченных из корпусов. Затем диски были направлены на экспертизу, в постановлении о назначении которой имеется пять вопросов. И вопроса о дате установки программ среди них нет.
Правда, в заключении эксперт все-таки определил эту дату: оказалось, что девять версий Office 2003 установлены 27.04.2006, а все остальное - 20.11.2004. Как говорится, "опаньки": компьютеры поступили в школу в августе 2005 года. То есть на момент установки операционной системы и большей части софта они находились у поставщика. Который тоже допрошен и от обвинений в установке пиратских программ, разумеется, открестился.

В деле есть поручение о производстве оперативно-розыскных мероприятий и ответы на него, из которых следует, что оперативным путем выявить лицо, установившее программы, не "представилось возможным". При исполнении поручения милиция, кстати, нарушила все разумные сроки, ответив в сентябре на майский документ (согласно статье 152 УПК этот срок не должен превышать десяти суток). Видимо, основательно искали.

Меж тем уже сейчас, в ходе суда, в прессу просачиваются сведения о выступлении местного представителя Microsoft, заявившего, что "Сотрудник, который продавал компьютеры с контрафактной программой, оштрафован на 10 тысяч рублей" [2]. Не могу утверждать, что это именно тот сотрудник, который ставил программы на сепычевские компьютеры, но вполне может оказаться, что тот…

Экспертиза экспертизы

Несмотря на то что особенности в толковании закона по данному делу все же имеются, с экспертизой следствие поступило как всегда. Одно из самых распространенных нарушений при расследовании дел по статье 146 - это постановка перед "экспертом" вопросов, входящих в компетенцию следователя, таких как "является ли диск контрафактным" или вопрос об определении размера "ущерба". О недопустимости подобной практики недавно говорил даже Верховный суд все в том же постановлении, но ставить их перед экспертами упорно продолжают. Поставили и на сей раз - и о "признаках контрафактности", и о "размере ущерба". Еще следствие заинтересовал вопрос, а нет ли на жестких дисках программ, "позволяющих избежать процедуры стандартной регистрации системы либо подобрать в процедуре регистрации код ответа"? Проще говоря, эксперту предлагалось поискать на винчестерах кряки с кейгенами - и, ежели таковые найдутся, вменить еще и статью 273 УК, поскольку эти программы следствие квалифицирует как "вредоносные". (Надо сказать, такая квалификация не основана на законе.)

Причем главным способом определения "контрафактности" было и остается визуальное исследование и поиск так называемых признаков контрафактности: некачественной полиграфии, отсутствия кода производителя, записи нескольких программ на один диск и т. п. О том, что при подобной "экспертизе" пиратскими могут признаваться и легальные программы, говорилось не раз, но без толку [Кстати, учитывая, что все большее число крупных производителей распространяет свою продукцию через Сеть, такие случаи станут происходить все чаще. Например, допускается загрузка дистрибутивов по Сети в программах лицензирования Microsoft, действующих в MSDN. И не только: одна из последних инициатив от MS - продажа через сеть Windows Vista. А у меня самого на полке стоит набор под названием Adobe Video and Audio Solutions, состоящий из двух DVD, на которых записаны обучающие курсы по продуктам от Adobe, и сами продукты, пять штук, от Photoshop до Premiere. Вот вам стопроцентная "пиратка": во-первых, диски не продаются в России, и в коллекции у "эксперта" их не будет. Во-вторых, явный признак контрафакта - несколько продуктов на одном диске. То, что набор этот я заказал на сайте самой Adobe и получил из США бандеролью, волновать никого не будет]. Доказательством контрафактности объявляется отсутствие голографических наклеек, руководств пользователя и дистрибутивов. То есть подозреваемого в конечном счете самого вынуждают доказывать легальность приобретения софта, что противоречит презумпции невиновности.

Да и сами "признаки" появились как средство избежать именно вопроса о контрафактности. Впрочем, в нашем случае это не помогло: эксперт проигнорировал формулировку из постановления следователя и ответил-таки, что "программное обеспечение является контрафактным и не имеет подтверждения о законном использовании".

Какой услужливый эксперт: отвечает на незаданные вопросы, что с датами установки, что с контрафактностью… К тому же в деле нет вообще ничего о нем самом, кроме того что он - "технический специалист", сертифицированный фирмой Microsoft. В принципе уже на основании этого факта можно было требовать отвода, поскольку какая-либо зависимость эксперта от компании-правообладателя должна быть начисто исключена. По сообщениям прессы [1], одной из причин переноса заседания стало то, что суд пожелал привлечь более компетентного эксперта. Я бы тоже так сделал.

Заслуживают внимания и использованные методы исследования. В самой "экспертизе" - двадцать листов. Но большая их часть - это скриншоты программы для просмотра системного реестра Windows, показывающей Installation ID установленных программ, а также окон "О программе" все с теми же идентификаторами.

Вот с ними-то и вышла непонятка. По утверждению допрошенных специалистов, для пиратских программ характерны одинаковые "серийные номера" (читай, Installation ID). Но в обвинительном заключении фигурируют копии Office 2003, у которых эти идентификаторы разные. То есть, исходя из материалов дела, они могут оказаться лицензионными. И ставились они как раз тогда, когда компьютеры находились в школе, в отличие от остальных программ.

Вдобавок когда происходит установка софта на много компьютеров за раз, их могут поставить и с одного дистрибутива. Или установить все нужное на один винчестер, который затем клонировать. Такая версия вообще не проверялась. А ведь так и было: у ОС и копий Office XP время установки совпадает до секунд на всех компьютерах. Эксперт отразил это в заключении, но следствие привычно проигнорировало. Судя по всему, этим и можно объяснить одинаковые Installation ID.

Несмотря на утверждения Поносова о том, что все документы на компьютеры находятся в департаменте по имуществу Пермского края, сотрудники департамента не допрашивались. Зато много и охотно допрашивались сотрудники школы, их спрашивали о том, работал ли на компьютерах кто-либо - для подтверждения все того же "неправомерного использования", на котором мы уже останавливались. Двое из них допрошены аж в помещении школы, а протоколы заполнены от руки, - и не лень же было ездить.
К доказательствам умысла обвиняемого на совершение такого преступления, как использование пиратских программ, следствие традиционно относится, так скажем, легкомысленно. Если бы подобным образом доказывалось убийство, то суд неизбежно завершился бы оправдательным приговором. А в приговоре или обвинительном заключении по статье 146 часто можно встретить такие формулировки, как "предвидя возможность причинения ущерба" или "обладая специальными познаниями в области программного обеспечения, понимал возможность причинения ущерба". Или, как в нашем случае, "будучи ответственным за соблюдение законодательства при организации деятельности школы". Хотя в приобщенных к делу выдержках из устава и должностной инструкции директора вывод о том, что он несет уголовную ответственность за все происходящее в школе, ну никак не следует. Уголовная ответственность регулируется исключительно УК, а не уставом школы. А то, что директор школы знал, что софт, установленный на компьютерах, нелицензионный, не доказано вообще ничем - отмахнулось следствие от этого факта.

Глядя на такие документы, начинаешь верить в слухи о негласных указаниях судам в преддверии ВТО рассматривать дела о контрафакте с обвинительным уклоном. Хотя обычно я склонен предполагать в действиях наших правоохранителей все-таки сначала некомпетентность, а потом уж злой умысел. Впрочем, и некомпетентности, как мы видим, тут тоже хватает.

Возмещение ущерба

Еще заслуживает внимания и вопрос о размере так называемого ущерба. Вернее, стоимости лицензионных экземпляров программ, исходя из которой рассчитывается размер использования объектов авторского права. А никакого ущерба копирование информации причинить не может, это научно установленный факт.

Так вот, стоимость этих самых экземпляров тоже бывает разной. Есть "коробочные" версии, есть OEM, поставляемые вместе с оборудованием и стоящие гораздо дешевле. Причем список оборудования довольно широк и включает в себя не только системный блок. А есть специальные партнерские программы, значительно удешевляющие софт. Так, одна из пермских фирм, НПО "Индукция", продает OEM-версию Windows XP Professional за $145, а Office 2003 и Office XP - за $46. Разумеется, "офисы" оценены в такую сумму по условиям корпоративного лицензирования для учебных заведений. Короче говоря, купив у "Индукции" двенадцать ОС и двенадцать "офисов", Поносов потратил около 43 тысяч рублей [Часто повторяется сумма в сорок пять тысяч, но ее надо уменьшить: туда вошла еще стоимость двенадцати компьютерных мышей и обычной лицензии на Office 2003]. Если бы следствие брало за основу именно эту сумму, то дело пришлось бы прекращать за отсутствием состава преступления.

Кстати, любые сомнения у нас все еще толкуются в пользу обвиняемого, как бы ни игнорировали этот принцип некоторые следователи с прокурорами. Отсюда следует, что считать размер ущерба следует именно по минимуму. Да и представитель Microsoft тоже хорош: не мог смекалку проявить, посчитать стоимость экземпляров по "образовательным" ценам. Подорвал репутацию работодателя, можно сказать.

Не совсем понятно и то, как определялось количество программ, установленных на компьютерах. На некоторых стоят программы из комплекта сразу обоих "офисов". Отдельно посчитана стоимость программы Outlook, которая в одиночку распространяется только как OEM-версия (я, например, получил ее в комплекте с наладонником под Windows Mobile). Отдельно отмечены некоторые компоненты Office 2003, например InfoPath. Если уж доводить до абсурда логику, в соответствии с которой пользование компьютером - это "использование объектов авторского права", то тогда, выходит, надо считать лишь стоимость реально используемых компонентов. Ну и что, что отдельно не продаются? Стоимость "офиса" делим на количество программ в нем - вот вам и "размер ущерба"…

Ну а эксперт по этому делу сделал все как всегда: пользуясь неким "справочником цен на лицензионное программное обеспечение Некоммерческого Партнерства Поставщиков программных продуктов", посчитал все "коробками": Windows по $251, "офисы" - по $365 и $384. Да еще и Office XP назвал "Офисом 2002". И Outlook 2002 оценил аж в $114…

Ситуация с Поносовым сделала заложниками практически всех ее участников. Прокуратура, как я уже отметил, тупо исполняет закон, а прокурор говорит в интервью правильные вещи о вступлении России в ВТО и необходимости соблюдения авторских прав: положение все же обязывает. Представители Microsoft и сами, похоже, не рады такой борьбе за свои права. Но сделать ничего не могут: от их желания здесь ничего не зависит.

Учитывая декларируемую фирмой заботу о школах, выраженную в тех самых "образовательных программах", положение обязывает что-то делать, дабы сохранить лицо. Хотя честнее было бы умыть руки, но нельзя: представитель потерпевшего - одна из главных фигур в суде… А Поносов… он, похоже, имеет все шансы получить срок за преступление, которого не совершал. Спасти его может, пожалуй, только тот самый общественный резонанс, в поддержании которого участвую сейчас и я…

Но даже если это дело завершится оправдательным приговором - останутся другие дела. С января по ноябрь прошлого года, согласно официальному отчету МВД, в России было возбуждено 6960 уголовных дел по статье 146. Подавляющее большинство из них расследуется примерно на таком же уровне, как и сепычевское: с псевдоэкспертизами, наплевательским отношением к доказыванию умысла обвиняемого и отсутствием "бумажек" и прочими "признаками контрафактности" в качестве основного доказательства вины.
Тем же, кто попал в такое положение, остается лишь получить судимость в биографию. И расписаться.

Литература

[1] "Гейтс против Поносова: суд отложен на февраль".
[2] "За обидчика "Майкрософта" заступились дети" [НТВ].
[3] Соколова Т. Ревут, да делают.

Нормативные акты

[4] Постановление Пленума Верховного Суда РФ 19 июня 2006 г. №15 "О вопросах, возникших у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах".