Понять, что можно понять

Встреча выпускников мехмата МГУ 1976 года, состоявшаяся 17 июня, подвигла некоторых ее участников к тому же, к чему их тридцать лет назад двигал и сам мехмат, - попробовать что-нибудь "понять".

Встреча выпускников мехмата МГУ 1976 года, состоявшаяся 17 июня, подвигла некоторых ее участников к тому же, к чему их тридцать лет назад двигал и сам мехмат, - попробовать что-нибудь "понять".

При обсуждении чего угодно, не только задач и теорем, мехматовец тех времен то и дело повторял: теперь надо понять вот это; сейчас мы поймем, как устроено вот то, и т. п. Это была часть особого сленга, порожденного, конечно, профессиональной спецификой. Любопытно, что другие элементы этого сленга - привычка через слово вставлять "на самом деле", говорить "ровно так же" вместо "точно так же", делить все вокруг на "тривиальное" и "нетривиальное" - с началом перестройки почему-то получили широчайшее распространение. А вот "понять" в значении "разобраться", "узнать", просто осознать, где находишься ("надо понять, какое сегодня число"), большой популярности не приобрело.

Далеко идущих выводов я бы из этого делать не стал. Языком востребована магическая формула "на самом деле", а не абстрактный призыв "понять", - ну и хорошо. Все равно, если честно, владения мехматским сленгом мало, чтобы последовать этому призыву. Один из факультетских лидеров тех времен, выдающийся математик Юрий Манин недаром говорил в интервью нашему журналу, что "понимание", помимо всего прочего, еще и акт личного мужества. Но все-таки - что же можно понять о [Да, именно "о", а не "в", - ничего не поделаешь, сленг есть сленг] нашей новейшей истории из личных историй моих ровесников-мехматовцев? Каким образом недавние водовороты "большой истории" изменили течение историй малых, персональных?

Вот несколько сценариев. Классический вариант: был профессором здесь - стал профессором "там" (а иногда и там, и здесь) особых вопросов не вызывает; в некотором смысле - стандарт, но для "очень избранной" публики. Из здешних теоретиков - в миллионеры-практики Кремниевой Долины; в этом варианте наши, к счастью, тоже отметились. Экзотика: программист советских мэйнфреймов теперь работает где-то в Европе гуру дианетики (!) международного уровня.

Но большинство все-таки здесь, и реализуют другие сценарии. Был доцентом - стал коммерсантом, это довольно типично и иногда очень логично. Многие преподают в тех же вузах, работают в тех же научных институтах, что и раньше. Ведут те же кружки для школьников, с большим успехом курируют те же матолимпиады (только теперь - и международные). И даже неприкаянный гений умудрился таковым и остаться невзирая на все катаклизмы.

Так что с определенными допущениями можно констатировать: "траектории развития" остались почти такими же, какими сформировались еще в "мирное время". Только в некоторых случаях ушли в какую-нибудь непредвиденную плоскость.

Может быть, "маленькая", личная история в принципиальных моментах сильнее "большой"?..

Когда мы учились на мехмате, там не было ни одной мемориальной доски. Сейчас - на каждом шагу: "аудитория имени Петровского"; "здесь работал Александров", "здесь работал Колмогоров". Один из однокурсников, несмотря на то что достиг больших высот в гуманитарной сфере (история, философия), с чисто математическим интересом спрашивает: а когда умрет такой-то, вот эту аудиторию назовут его именем, как думаешь?..

Общепризнано, что советская школа (может быть, правильнее - сообщество, а попросту - тусовка) математики 60-х годов была заметным культурным явлением, выходящим по значению даже за рамки самой математики. Ну а мехмат был в значительной мере местом ее физического нахождения. Мы учились в начале 70-х, когда это еще было так - но уже тогда было ясно, что все это именно "еще". Как писал Василий Щепетнев в прошлом номере, взлет достижений в СССР 60-х - следствие поедания здорового, природного хлеба, выращенного на целине.

Осталось найти новую целину.

Следующий номер "КТ" выйдет 11 июля.