АнгелОК
АрхивХолдинг «НейрОК» — один из немногих инновационных бизнес-проектов с физико-математическим уклоном.
Холдинг «НейрОК» — один из немногих инновационных бизнес-проектов с физико-математическим уклоном. Давным-давно его основатель Сергей Шумский выступал в «КТ» #333 с большой статьей-ликбезом по нейросетевым (откуда и название) технологиям. В начале апреля Сергей Леонов и я посетили в Троицке одну из компаний холдинга — «НейрОК-Техсофт», беседовали с ее руководителем Олегом Диянковым, а также с другим основателем «НейрОКа», его президентом, бизнесменом-инноватором Вадимом Асадовым. Прошлая и нынешняя жизнь компании — модельный пример инновационного бизнес-проекта в России, хорошая иллюстрация (а иногда — контриллюстрация) к концептуальным положениям, высказываемым в других статьях темы номера.
Компания возникла по обычному сценарию. В недрах крупной военно-промышленной корпорации — российском ядерном центре ВНИИТФ в уральском городе Снежинске — сформировалась группа энергичных специалистов по вычислительной физике и задачам оптимизации. Они взялись за решение сложных, «штучных» задач, ориентированных на гражданского потребителя. Вскоре нашлись солидные заказчики — крупнейшая в мире нефтяная компания Exxon Mobil (точнее, ее подразделение Exxon Mobil Upstream Research). История в общем-то типичная для начала и середины 90-х, когда американские корпорации искали пути для аутсорсинга исследовательских разработок в научных центрах ВПК. Нетипичным оказался курс наших исследователей на создание полноценной компании — вместо обычной для тех времен «группы» в составе НИИ за колючей проволокой, «считающей для американцев» за сущие гроши. Однако вписать нарождающийся бизнес в военизированную госструктуру оказалось непросто. О природе сложностей мы отцов-основателей «Техсофта» не расспрашивали. Она очевидна каждому, кто имел отношение к предприятиям ВПК. Давно очевидны и результаты этих сложностей — мягко говоря, плачевные, причем именно для «монстров», а не вырвавшихся на волю стартапов. В своем интервью (стр. 30) Виктор Сиднев упоминает совместный проект ряда троицких компаний с Сандийской национальной лабораторией — одним из американских аналогов ВНИИТФ. Заглянув на www.sandia.gov, можно для сравнения оценить, в какой огромной степени эта тоже государственная и тоже сильно засекреченная корпорация включена в хайтек-бизнес.
Выходя «на волю», компания продемонстрировала необычную для России мобильность(Хотя и в направлении столиц — что несколько снижает пафос, но ни в коем случае его не отменяет: в Британии, например, хайтек не стесняется мигрировать в Оксфорд или Кембридж, хотя можно было бы рвануть и в шотландскую глубинку, «Силиконовый Глен» (бизнес есть бизнес, как говаривал отрицательный персонаж одного шведского комикса).). В подмосковном Троицке было приобретено жилье для сотрудников, куда они вскоре и перебрались в полном составе. Все это происходило уже при поддержке «НейрОКа».
Вадим, нужны ли российскому иннобизнесу особые зоны с налоговыми льготами?
— Мы помним, как производство кино превратилось в помойку ровно через месяц после введения льгот. Хайтек-бизнес в нашей стране развивался с нуля, и тьфу-тьфу, как-то обошлось без бандитов и всего остального в этом роде. Боюсь, как только дадут льготы, эта картина сразу будет измазана, и капитально. Проще для всего малого бизнеса (почти весь иннобизнес сюда попадает) сделать нормальный климат. Недавно вышла замечательная статья министра торговли Ирландии. Эту страну называют «кельтским тигром», ее экономика растет уже давно по 10% в год. Министр там трижды перечисляет меры, которые они предприняли, чтобы этого добиться. Меня поразило, что во всех трех случаях на первом месте он называет инвестиции в образование. Вот что нужно делать правительству, чтобы помочь этому сектору экономики.
Вы ощущаете российский иннобизнес как цельную, единую среду?
— Людей в этом бизнесе сейчас очень мало. Это как если немного воды налить на сковородку. Вода будет в виде отдельных капель, островков, не связанных между собой. Если вы нальете больше, появится, как говорят математики, связное множество. Нужно к этому стремиться. Сейчас до этого очень далеко. Вообще в бизнесе до такой связности далеко, а уж в хайтековском, который очень мал, тем более. Я выпускник физфака МГУ, и вокруг физфака все время возникает много проектов в духе «давайте объединимся, будем работать и совершать подвиги». Пока это не срабатывает — потому что не удается набрать критическую массу. Искусственно создать такое объединение нельзя. Либо наберется много людей, которые этого хотят, либо — ничего не выйдет. И я боюсь, что достаточное количество может не набраться.
Помогают ли сплачиванию этой среды венчурные ярмарки и подобные официальные мероприятия?
— Государству не надо ничего здесь стимулировать — все равно не получится. Ярмарки, с моей точки зрения, полнейший тупик — инвесторы не ходят смотреть на проекты, проекты должны идти к ним. Хотите, чтобы была польза, проведите ярмарку на Sand Hill Road(Улица, знаменитая своими фирмами венчурного капитала.) в Кремниевой Долине.
Вы постоянно живете в США или в России?
— Я живу в самолете… в основном. В прошлом году около миллиона миль налетал.
Вадим Асадов сравнивает переезд из Снежинска в Троицк с переездом легендарного в истории российского хайтека «Параграфа» из Москвы в Калифорнию. Кто знает, как далеко может зайти эта аналогия. Структура «НейрОКа» к путешествиям приспособлена хорошо — вместо одной компании холдинг всегда создает две, в России и в США.
Впрочем, эта «двойственность» — еще и элемент инфраструктуры. Благодаря ей зарубежные контрагенты работают с понятным им «фронтэндом». В качестве инфраструктуры «НейрОК-Техсофт» использует и Международный фонд технологий и инвестиций (www.ifti.ru). Работа через него идет на грантовой основе: заказывается научно-исследовательская работа, российская компания ее выполняет. Через российский офис компания работает с фирмой «Диаскан», подразделением «Транснефти», занимающимся диагностикой российских нефтепроводов. Контракт с европейскими партнерами (Ecole Polytechnique, одним из лучших французских технических университетов) заключен через МНТЦ (Международный научно-технический центр, www.istc.ru).
Основная деятельность компании по-прежнему связана с решением трудных задач вычислительной физики и прикладной математики. Разрабатываются алгоритмы прямого моделирования, алгоритмы для обратных задач, для задач оптимизации и управления (где используются и нейросети). В частности, для Ecole Polytechnique решаются задачи физики плазмы, связанные с одним из трех конкурирующих сегодня подходов к управляемому термоядерному синтезу — на жаргоне физиков он называется «пинчевый термояд» (есть еще «термояд лазерный» и «термояд токамачный»).
Выходит, традиционные проблемы — оргвопросы и инфраструктура — иногда поддаются решению. Однако в России писать, говорить и даже думать о том, что что-нибудь нормально работает и хорошо отлажено, не рекомендуется. В лучшем случае засмеют: какое может быть «хорошо» в условиях перманентной катастрофы? Всякое «хорошо» у нас трактуется тремя способами: пиар, слабоумие или провокация. Поэтому поскорее переходим к главному вопросу: в чем ужас? где пропасть, в которую все катится?
На роль катастрофической постепенно выдвигается кадровая проблема. Похоже, появился реальный спрос на кадры для хайтека, и сразу выяснилось, что избыток таких кадров — чистейший миф. «Сегодня мы ощущаем во всех наших компаниях дефицит людей, — говорит Вадим. — Нам негде найти нормальных математиков. Физиков. Химиков. Оптиков». Но настоящий провал начинается, когда дело доходит до «железок». Олег Диянков приводит пример: когда понадобился специалист, чтобы сделать СВЧ-прибор, удалось найти только одного человека нужного уровня. Оказалось, что ему 73 года. Падение квалификации острее всего заметно среди молодежи…
— Мне кажется, сейчас научно-инновационный сектор развивается очень быстро. Особенно та часть, что связана с независимым бизнесом и с университетами. Проекты, разработанные за последние пять лет, более реалистичны, чем раньше, они имеют больше шансов развиться в устойчивые бизнесы. Среди этих проектов есть российско-британские, в различных областях, от инфотехнологий до наук о жизни и энергетики.
С какими проблемами сталкивается инновационный бизнес в России?
— Основных проблем пять.
Нехватка умения управлять инновационными проектами. Слишком мало людей, понимающих и экономическую, и техническую сторону этого дела. Нужны специальные курсы бизнеса для аспирантов и ученых. Многие российские ученые ушли из науки в бизнес, они там многому научились, теперь надо втягивать их в развитие инновационного бизнеса.
Неясности с вопросами интеллектуальной собственности (ИС), недостаток средств для защиты ИС международными патентами. Нужно срочно вводить новое законодательство о передаче прав на ИС, созданную на госпредприятиях, разработчикам.
Недостаток иностранных инвестиций (из-за неуверенности в их защищенности). Эти инвестиции нужны не столько как источник денег, сколько как средство выхода на зарубежные рынки и обеспечения качественного ведения бизнес-процессов.
Слабое развитие внутреннего рынка (преодолевается только общим экономическим ростом).
Слабый интерес российских инвесторов к этому сектору — с этим надо что-то делать. Правительство должно принимать меры для подъема инновационной активности, иначе цель построения заметной «экономики знаний» не будет достигнута к концу десятилетия.
Как может повлиять начавшаяся реформа российской науки, в первую очередь РАН, на перспективы инновационного сектора?
— Российская Академия наук мало занимается инновациями. Однако некоторые институты РАН достигли определенных успехов в создании стартапов и зарабатывании денег на развитие своей деятельности. Политика в этой области начала разрабатываться только в последние три года, а ее практического воплощения пока нет. Только что открылся финансируемый Евросоюзом проект помощи в коммерциализации научных разработок РАН. Необходим постоянный аудит создаваемой интеллектуальной собственности — это важнейший резерв развития, за ним надо постоянно следить директорам институтов, даже занимающихся «чистой» наукой.
Впрочем, недавно на сайте «НейрОКа» висело объявление о поиске стартапа для инвестирования, речь шла о миллионе долларов. Стало быть, есть серьезная надежда на новые интересные проекты. Руководители «НейрОКа» позиционируют холдинг как бизнес-ангела. Они готовы принимать большие риски. Все семь компаний холдинга выросли из инновационных стартапов, сумма инвестиций в них составила около 6 млн. долларов. Однако поток предложений, как считает Вадим, слаб — за последние полгода было просмотрено не более десятка проектов. Финансирование получил один.
Ну и хватит для модельного примера. Краткие комментарии по общей ситуации в российском иннобизнесе читайте во врезках — на вопросы ответили Вадим Асадов и промоутер британско-российского технологического бизнеса Джуэн Мэтьюз (Juan Matthews), уже знакомый нашим постоянным читателям («КТ» #500).
