Управление по науке
АрхивВспомним, как все происходило. 1990 год. Перестройка активно «пошла в жизнь».
Вспомним, как все происходило. 1990 год. Перестройка активно «пошла в жизнь». Система госуправления наукой посредством госзаказа на нее же, продержавшись еще пару лет, приказала долго жить, и в коридорах НИИ стало тихо — народ повалил кто куда. На «мостиках флагманов науки» остались: капитан со старпомами (читай — директор и его замы) да юркие командиры БЧ («боевая часть», флотский термин) — начальники отделов и завлабы. Тут-то на корабле и вспыхнул бунт.
Началось все с концептуальных споров на тему — кто главнее? Убеленные сединами директора — академики, лауреаты, орденоносцы, или завлабы — зачастую не доктора наук, имеющие полтора десятка публикаций да ораву сотрудников, за которых в ответе? Первые в свое время подписывали бумаги на миллионные суммы и рады бы вновь подписать принесенный договор, да вот не несут отчего-то… Вторые же, ужаснувшись перспективе лишиться своей тематики, своего коллектива и материального благополучия, поручив заместителям неукоснительно посещать директорские совещания с повесткой дня «О роли науки на современном этапе перестроечных процессов», отправились по знакомым смежникам, набрали хоздоговоров и, без особых проблем «запустив» их через НТТМ (Научно-техническое творчество молодежи), с легкостью обеспечили прожиточный минимум некоторому числу своих действительно ценных, знающих и умеющих сотрудников.
Узнав об этом (Еще бы не узнать – договора-то подписывает директор), многие директора попытались было «обложить данью» завлабов и переключить контакты на себя, но не тут-то было. Заказчики предпочитали общаться без посредника, даже если таковым выступал руководитель института- подрядчика. У заказчиков был резон: с одной стороны, завлаб — действительный исполнитель — наиболее компетентен в технических вопросах, а с другой — через него идут проценты «отката»… Короче говоря, кризис назрел. Народ увидел истинных героев нового времени. И не только народ.
В 1994 году на моих глазах «ушли» двух директоров солидных НИИ по причине их нежелания(А по большому счету – и неумения это делать. Нехватка опыта в этом важном деле) лично озаботиться портфелем заказов для своих коллективов. В обоих случаях в директорское кресло сели самые умелые добытчики денег: завлаб и начальник отдела, сумевшие совместить в своем лице высокую компетентность действующего специалиста с подвижностью и деловой хваткой руководителя эры НТТМ (в шутку это время еще называли эпохой романтического капитализма).
Прошло еще два года, примечательная эпоха миновала, и началась чуть ли не паника. В «чистых» НИИ людей осталось с гулькин нос. Госзаказа нет, хоздоговоров нет, ничего нет… И тут пошла «вторая волна» народной инициативы. Гранты! Ну конечно же! Жизнь вновь востребовала активных работников, готовых, впрочем, отказаться от «родной» тематики, если она не интересна грантодателю. Директора, прошедшие экономический ликбез времен НТТМ, развернули активную деятельность по добыче грантов, да вот оказалось, что эта работа посложнее поисков хоздоговорных тем и требует совсем других психологических установок.
Итак, на дворе 1996-й. Год второго кризиса в научном руководстве. Вновь вспыхнули концептуальные споры о главенстве и о том, сможет ли система предоставления грантов стать основным механизмом финансирования науки. Трудно сказать, чем бы все закончилось, если б возрождающаяся экономика не выдала «науке» ряд заказов на восстановление утраченных технологий, модернизацию оборудования и проектирование производственных линий. Руководство большинства НИИ срочно перегруппировало главные силы на выполнение хоздоговорной тематики, одновременно предоставив широкие полномочия наиболее активным грантоискателям. Мудро отказываясь от личного участия в научном руководстве работами в рамках гранта (и от денег, распределяемых между участниками проекта), такие руководители неизменно пользовались уважением коллектива и одновременно способствовали повышению «внешнеполитического» престижа своих учреждений, как участвующих в работах, которые поддерживаются международными научными фондами.
Казалось бы, все, наконец, «устаканилось» и проблема финансового обеспечения научных учреждений в принципе решена. Восстановлено бюджетное финансирование (маленькое, но что же вы хотите — не все сразу!), есть хоздоговора (поэтому НИИ стали больше напоминать серийные заводы — но ведь это же не на всю оставшуюся жизнь!), добываются гранты…
Непонятно только одно — как быть начинающим ученым? Ученым, а не инженерам, не конструкторам и не технологам.
Носителям новых идей, которые не могут похвастаться большим числом публикаций и научным авторитетом. Где им взять денег для своих работ? И — что гораздо важнее — где отыскать научных руководителей? Не с базаров же их возвращать, как когда-то с фронта отзывали!
И вот настал 2000 год. Именно тогда мне впервые довелось услышать о существовании новой формы профессиональной деятельности, которую я про себя назвал «хайтек-продюсингом». В какой-то мере это занятие напоминает создание все тех же НТТМовских временных творческих коллективов, однако его целью является получение грантов под тематику, формируемую «хайтек-продюсерами» исходя из знания ими интересов и предпочтений конкретных грантодателей. Самое удивительное, что эти люди, строго говоря, не являются ни научными руководителями работ, ни даже «научными исполнителями» проекта. Они — именно продюсеры, хотя в научной среде этого слова не любят и стараются его избегать. Обычно пользуются термином «соруководитель». Ну и ладно. Хоть горшком назови…
Мои попытки найти «хайтек-продюсеров» и лично побеседовать с ними увенчались успехом лишь отчасти. Никаких секретов ни один из двух действующих «соруководителей» работ по грантам, с которыми я познакомился, мне не раскрыли.
Так или иначе, но на сегодняшний день гранты уже не являются чем-то недосягаемо-экзотическим для активных, энергичных научных коллективов. Важна также, если можно так выразиться, воспитательная роль самой идеи конкурсного распределения денег. Если оставить за рамками проблему объективности, честности и неподкупности в работе комиссий, то принцип конкурсной оценки предполагает отбор наилучших работ, то есть является хорошим стимулом и критерием для оценки своей научной деятельности.
Однако проблема руководства наукой и научным процессом должного решения, похоже, пока не получила. Налицо острая нехватка ученых-руководителей. Не «соруководителей» (см. выше), а именно руководителей — носителей стратегии научного поиска, хранителей традиций научных школ, профессионалов в области экономики и финансового планирования научной деятельности. Нынешняя тема номера посвящена именно этой проблеме. Читайте. Сопереживайте.
Фрагмент беседы с Андреем Сорокой. Андрей — инженер в проектном институте. «Добычу» грантов для знакомых исследователей и формирование творческих коллективов под «подходящую», «проходную» тематику называет своим хобби. Ни в коем случае не считает систему грантов идеальной формой финансирования науки. — Ю.Р.
«…Я не ученый. Я не занимаюсь наукой. Это мой бизнес, зарабатываю деньги. Кстати, небольшие. Но мне нравится это занятие…
У меня колоссальное количество знакомых. Знаю много настоящих ученых — без дураков. Они хорошие люди, но робкие какие-то…
Что еще? Приходится просматривать массу публикаций, отчетов конференций. Когда набьешь руку, сразу видишь, где туфта, в «зачет» для защиты, а где настоящая работа. Правда, иногда трудно бывает связаться с человеком в обход начальства. А зачастую сам человек боится и берет шефа «в долю». Я не против, но говорю, что это зря. Если начальник толковый, он и сам в работе поучаствовать захочет, а иначе его постоянно кормить придется…
…Тематика разная, но есть вещи, в которых я никогда не разбирался толком, тогда за эти темы не берусь. В химии, в полимерах сейчас много грантов можно взять, но я туда не лезу. Все-таки нужно что-то знакомое брать…
…Общаться нужно уметь. Это, наверное, главное. Директора институтов всегда на тебя сверху вниз смотрят. Приходится терпеть, хоть ты и приносишь ему деньги. Ну ничего, когда-нибудь ситуация изменится (по крайней мере, я на это надеюсь). Каждого будут уважать за свое.
…Вообще, дело это очень хлопотное. Если не можешь крутиться с утра до вечера — лучше и не начинать. И званий тут не дают. Раньше, кажется, давали «по совокупности работ», можно было «остепениться» за организацию работы над проектом. А сейчас — если заработаешь, то и ладно. Ученым не станешь. Когда-то я мечтал защититься, а теперь думаю — зачем?
…Зато я знаю, как составить заявку, чтоб ее приняли. Конечно, не со стопроцентной гарантией, но опыт уже есть. А когда дело «выгорит» — и сам зарабатываю, и люди благодарны».
