Искусство быть

В феврале нынешнего года флот ВМС США пополнился новейшей атомной субмариной «Джимми Картер» (см. «КТ» # 581).

В феврале нынешнего года флот ВМС США пополнился новейшей атомной субмариной «Джимми Картер» (см. «КТ» # 581). Уже на этапе строительства она была серьезно модифицирована для выполнения разведывательных миссий по заданиям Агентства национальной безопасности и оборудована целым комплексом спецтехники для перехвата информации от проходящих по океанскому дну оптоволоконных магистралей. Поскольку случается подобное нечасто, а о разведывательной деятельности крупнейшей в мире криптографической спецслужбы АНБ и ее системе Echelon мировая печать сообщает ныне очень скупо, субмарина «Джимми Картер» — вполне подходящий повод, чтобы вернуться к этой теме, еще несколько лет назад широко и весьма эмоционально обсуждавшуейся в мировых СМИ.

Апофеоз публичного интереса к «Эшелону» — глобальной сверхсекретной системе пяти дружественных спецслужб (США, Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии) для автоматизированного перехвата, дешифрования и анализа информации — пришелся на лето 2001 года. Европарламент, раздосадованный скрытностью американской и английской разведок, принял программный документ об «Эшелоне» и противодействии этой системе; пресса была переполнена слухами и гипотезами о всепроникающей мощи этого спрута; в Германии решили начать демонтаж огромной базы радиоперехвата АНБ в Бад-Айблинге… Но затем случились события 11.09.2001, после чего слово «Эшелон» в связке с АНБ США стало быстро исчезать из центральной печати, а если вдруг и появлялось, то все больше в контексте скепсиса и сомнений: а была ли эта программа такой уж успешной (коли не предотвратила терактов), да и вообще, существовала ли она в принципе (ведь официального признания от властей США так и не было получено)?

Сомнения и скепсис, надо сказать, обуревали людей либо нелюбопытных, либо ленивых. Потому что любой мало-мальски серьезный поиск информации по этому вопросу дает избыток достоверных фактов и о существовании, и о масштабах системы Echelon. Что успешно продемонстрировали, к примеру, французские кинематографисты, в 2003 году сделавшие документальный фильм «Эшелон: Тайная сила». В эпизодах этой картины о своем участии в работе системы рассказывают бывшие сотрудники спецслужб Англии, Канады и других стран. Свидетельства людей подобраны и смонтированы так, что когда на экране появляется один из бывших директоров ЦРУ и категорически отрицает сам факт существования «Эшелона», то доверия к его словам (по оценке рецензента журнала Variety) оказывается даже меньше, чем к басням какой-нибудь полуспятившей домохозяйки о ее регулярных контактах с инопланетянами.

Другой выразительный пример — процветающая американская фирма iJET Travel (www.ijet.com, специализация: оценка рисков бизнес-поездок), глава которой Брюс Макиндоу (Bruce McIndoe) недавно признан одним из двадцати пяти самых влиятельных в транспортной индустрии людей. Работают в iJET Travel по преимуществу бывшие сотрудники разведслужб (из США, ЮАР, России, Восточной Европы и других стран), собственное программное обеспечение фирмы построено на тех же принципах, что аналитические системы АНБ, а Брюс Макиндоу на сайте iJET именуется «одним из главных архитекторов системы Echelon II, одной из наиболее продуктивных разведывательных программ в истории АНБ». Правда, некоторое время назад слово «Echelon II» из фразы исчезло — примерно тогда же, когда прежнее нахальное название фирмы IJet Travel Intelligence (то есть «разведка для отправляющихся в поездку») сменилось на более нейтральное iJET Travel Risk Management («оценка рисков»).

Ну и еще нельзя не вспомнить громкую историю Кэтрин Ган (Katharine Teresa Gun), переводчицы британской криптослужбы GCHQ, передавшей в прессу попавший к ней накануне иракской войны документ с грифом Top Secret. Это был циркуляр одного из начальников АНБ для зарубежных постов перехвата США и для глав спецслужб дружественных стран об усилении контроля за коммуникациями представителей разных стран в Совете безопасности ООН (чтобы проще было добиться одобрения этим органом вторжения США и их союзников в Ирак). Переводчицу быстро вычислили и арестовали, за разглашение тайны ее ожидало, казалось бы, строгое наказание на основании жесткого английского закона о государственных секретах… Однако расследование вдруг (примерно через полгода) прекратили, а девушку-пацифистку Кэтрин Ган, не доводя дело до суда, отпустили на все четыре стороны без каких бы то ни было комментариев. Ирак уже был захвачен, в Британии и без того была масса недовольных активным участием страны в сомнительной войне, скандал же с Ган получил чересчур большую огласку, так что разбирательства в суде неизбежно грозили разглашением крайне деликатных сведений о работе «Эшелона» вообще и о доминирующей роли в ней АНБ США в частности.

Однако экскурсы в недавнюю историю, пожалуй, пора заканчивать, поскольку главная цель статьи — рассказать о действиях АНБ и аналогичных спецслужб радиоперехвата в современных условиях. Слово «современных» выделим особо, поскольку специфика текущего периода обуславливает весьма своеобразные особенности в работе радиоэлектронной разведки.
Когда нынешний директор АНБ генерал Майкл Хейден (Michael V. Hayden) занял свой пост в марте 1999 года, это ведомство пребывало в нелегком положении. Бюджет агентства — по сравнению с пиком холодной войны — был сокращен примерно на треть. Но при этом АНБ остро нуждалось в создании новых систем перехвата из-за стремительно развивающихся цифровых коммуникаций или, пользуясь более образными выражениями Хейдена, в условиях «величайшей революции в связи с тех пор, как Гутенберг изобрел подвижные литеры [для книгопечати]».

Уход значительной части международного коммуникационного трафика от спутников и микроволновой релейной связи в оптоволоконные кабельные линии, к которым гораздо труднее подсоединиться для перехвата, представлял наибольшую проблему. Одновременно в 1990-е годы все более широкое распространение стали получать средства шифрования, вскрыть которые (во всяком случае, в оперативно приемлемые сроки) казалось невозможным. В журнальных и газетных публикациях той поры, анализировавших деятельность спецслужб, замелькал риторический вопрос: «Уж не становится ли АНБ глухим»?
Затем, в январе 2000 года, в компьютерных системах АНБ произошел мощнейший сбой, в результате чего на несколько дней встала чуть ли не вся система обработки перехвата, драматичным образом показав необходимость срочной модернизации устаревшей инфраструктуры. На это наложился еще и острейший кризис с переводчиками. Лингвистов, владеющих русским языком, в агентстве был явный переизбыток, и в то же время не хватало переводчиков, владеющих арабским и другими языками, более важными в новых международных условиях. Сотрудники со стажем, отточившие мастерство в перехвате спутниковых, коротковолновых и радиорелейных систем, адаптировались под новые задачи — перехват сотовой связи и интернет-коммуникаций — с превеликим трудом.

В самый критический момент, вскоре после событий 11 сентября 2001 года (когда стало ясно, что АНБ будет существенно усилено и в финансовом, и в кадровом плане), генерал-реформатор Хейден решился на радикальный шаг, досрочно отправив на пенсию 765 человек — тех, кто не смог показать, что способен меняться и перестраиваться. На освободившиеся с уходом ветеранов и вновь появлявшиеся вакансии стали интенсивно набирать специалистов помоложе, имеющих опыт и желание работать с цифровыми инфотехнологиями и способных гибко подстроить деятельность АНБ к новым реалиям.
Говоря о прежних условиях работы, Хейден отмечает, что тогдашний главный противник — СССР и его сателлиты — был авторитарной структурой и малоподвижной целью, технологически уступавшей США. И все, что интересовало в этой цели АНБ, представляло собой, по выражению генерала, «крупные вещи: в первую очередь надо было знать, где находятся ядерные подлодки; что делают войска в Германии — расквартированы они по гарнизонам или выбрались на учения; как там дела со стратегическими бомбардировщиками на базах в Арктике», ну и далее в том же духе.

В условиях же новой войны с мировым терроризмом, когда власти США очертили врага достаточно условно, а театром военных действий стала, по сути, вся планета, разведывательные задачи АНБ звучат совсем иначе. Цитируя того же Хейдена, «в нынешней войне идет поиск куда более тонкой, гранулированной информации. Надо знать, где находится тот или иной конкретный человек. Недостаточно сказать, что он в Афганистане. В терминах наших текущих оперативных задач недостаточно даже знать, в каком он городе. Сейчас требуется информация, в каком именно здании он находится». При этом, в отличие от специальных средств связи, используемых армиями государств, нынешний «главный противник» АНБ в лице террористической сети Аль-Каида пользуется исключительно общедоступной коммерческой инфраструктурой глобальных коммуникаций (зачастую куда более продвинутых технологически, нежели армейские системы).

Генерал Хейден редко дает интервью, в словах он чрезвычайно осторожен и сдержан, поэтому в его ответах, цитируемых здесь по газете Washington Post, особенно интересна оценка работы АНБ на нынешнем этапе. Так вот, по мнению Хейдена, произошедшая в коммуникациях революция оказалась для Агентства национальной безопасности США скорее плюсом, нежели минусом…

Каких-либо пояснений к этому несколько неожиданному выводу директор разведслужбы давать не стал, однако есть много косвенных свидетельств и признаний более разговорчивых людей из бизнеса, связанных технологическими контрактами с АНБ или родственными спецслужбами других западных стран. Эти свидетельства оставляют все меньше сомнений в том, что АНБ и его соратникам по борьбе удалось вполне успешно решить проблемы с оптоволоконными кабелями и общедоступным сильным шифрованием.

Люди, имеющие деловые контакты с АНБ, говорят, что у агентства сейчас практически неограниченный бюджет, и есть возможность вкладывать в решение той или иной проблемы «потрясающие ресурсы». Технических подробностей никто толком не знает, но все говорит за то, что агентству удалось на крупномасштабной основе наладить постоянный перехват информации, идущей по оптоволоконным кабелям, так что теперь проблемой является не доступ к линиям связи, а скорее переизбыток получаемой от них информации.

Немалые выгоды АНБ нашло и в шифрованной электронной почте. Уже по самой своей цифровой природе электронная почта намного удобнее для массового перехвата и автоматизированного анализа, чем, скажем, традиционная телефонная связь. И хотя то или иное email-послание, если оно зашифровано, прочитать стало невозможно, однако сам факт шифрования — будто сигнальный флаг для привлечения повышенного внимания АНБ. Как ни пытались в свое время энтузиасты-шифрпанки подтолкнуть сетевую общественность к повседневному применению криптографии, шифрование почты и поныне осталось вещью довольно экзотической. Поэтому, отслеживая в конкретном регионе относительно немногочисленных интернет-пользователей, предпринимающих повышенные меры защиты для своих коммуникаций, аналитики АНБ могут выявлять по электронной переписке признаки террористической сети или какой-то еще, возможно, преступной группы.

Как только объекты, представляющие интерес для разработки, выявлены, в действие вступают другие технологии — для съема информации в те моменты, когда она вводится с клавиатуры или считывается с экрана. У профессионалов это именуется «информацией в покое» (information at rest) — как состояние, противоположное «информации в движении» (info in motion), когда текст зашифрован сильным криптоалгоритмом и быстро подступиться к нему уже невозможно.

Множество плюсов принесла АНБ и цифровая сотовая связь (в первую очередь, «неамериканская» система GSM), стремительно набравшая всемирную популярность и поначалу порождавшая массу новых проблем. Когда нужные технологии были созданы и отточены, мобильный телефон оказался не только удобнейшим источником перехвата, но и мощным средством для отслеживания физических перемещений его владельца. Специалисты коммерческих фирм, по заказам спецслужб регулярно устанавливающие системы перехвата сотовой связи в разных странах, свидетельствуют, что с каждым годом размер телефонных сот становится все меньше и меньше. Ныне уже не редкость, когда в большом отеле собственная сота имеется на каждом этаже или когда в деловом квартале собственную соту заводит отдельное офисное здание. Отслеживая перекоммутацию мобильного телефона из одной соты в другую, спецслужбы могут регистрировать не только направление перемещений человека, но и судить о способе передвижения. Медленная смена сот — идет пешком, быстрая — скорее всего, в автомобиле. В борьбе с террористами этот аспект мобильной связи нередко оказывается даже важнее, чем содержание телефонных переговоров.

Но ни генерал Хейден, ни другие представители руководства АНБ никогда не раскрывают подобного рода сведения или технические детали операций, закончившихся арестом целого ряда функционеров Аль-Каиды и их сообщников в Западной Европе, Пакистане и других азиатских странах. Хотя активное участие АНБ в этих операциях ни для кого не секрет, считается, что акцентирование внимания на радиоперехвате настораживает террористов. Классический тому пример — история про Усаму бен Ладена, в 1998 году прекратившего пользоваться электронными коммуникациями и, в частности, спутниковой телефонной связью (вероятно, Inmarsat), благодаря которой АНБ на протяжении многих лет отслеживало его перемещения и узнавало о планах Аль-Каиды. Есть, правда, большая неясность в том, что именно стало причиной отказа «главного террориста планеты» от спутниковой связи — утечка информации о перехвате звонков и ее попадание в прессу (как утверждается в отчете комиссии по 11 сентября 2001) или все-таки удар американских крылатых ракет по лагерю бен Ладена в Афганистане.

Далее, конечно, неизбежно порождаются умопостроения о том, что бен Ладена никак не поймают лишь по той причине, что он нужен верховным властям США живой и на свободе — как постоянная и опаснейшая угроза государству (нечто похожее который год разыгрывается и в нашей стране с другим вечно неуловимым террористом). Но ни АНБ, ни отечественные разведслужбы тут уже ни при чем.

Это, что называется, большая политика.