Аники-кибервоины

Если кто случайно не в курсе (хотя, конечно, вряд ли), — я, кроме возделывания огородов и грядок, писал в разное время (изредка пишу и сейчас), что называется, беллетристику.

Если кто случайно не в курсе (хотя, конечно, вряд ли), — я, кроме возделывания огородов и грядок, писал в разное время (изредка пишу и сейчас), что называется, беллетристику. Belle letter, прелестные цедульки. Ну, то есть стихи там, прозу, пьесы (с избранным можно ознакомиться у Мошкова в библиотеке: www.lib.ru/KOZLOVSKY). И даже — киносценарии. Их, последних, всего я написал десятка два; по трем четвертям из написанных сняты фильмы, многие периодически крутятся по TV до сих пор: «Шизофрения», например, «Грехъ. История страсти» или «Как живете, караси?»

В последние годы, когда закончился деньгоотмывающий кинобум конца восьмидесятых — начала девяностых, — кино стали снимать гораздо реже, центр тяжести переместился в телевизор. Телевизионное кино — это уже совсем не то, что для кинотеатров, особенно наше теперешнее:

низкобюджетное, с огромными съемочными заданиями (серию порой отшлёпывают за три-четыре смены). Ну и результаты, конечно же, налицо. Однако публика вроде хавает, — то есть всё происходит ровно так, как с DVD-пираткой: качество падает, но, поскольку массовый, основной, покупатель в качестве ни хрена не понимает, — так оно, по снижающейся кривой, и идет. Интересно, на какой точке эта кривая остановится, — а, может, не остановится и ни на какой. Как нет предела совершенству, так, наверное, нет предела и халтуре.

Тем не менее, и среди продюсеров остались еще романтики, — и вот я получил заказ на несколько (точнее — на три) телесериалов и даже на один сценарий для кино. Сценарии были написаны, более того — оплачены (какой — полностью, какой — частично, но все же заметно), — фильмы же так и не снялись. Можно было б написать оптимистичнее: «пока не снялись», — однако любое включение радио- или теленовостей подтверждает, что для оптимизма оснований, увы, не имеется. Более того, в связи с тем, что оплачены, — я не могу даже, не нарушив соглашения о копирайте, выложить эти неснятые хотя бы в Интернет, чтобы потешить народ, да и себя тоже.

В трех случаях из четырех это была нынешняя, уж-жасно замаскированная, однако — цензура. (Ярчайшим примером эдакой скрытой цензуры можно считать недавний телесериал «Московская сага». Стоит только прочесть или перечесть первоисточник, и поймешь, что выброшено буквально всё «идеологически опасное»: и история с Кронштадским мятежом, и с борьбой органов с польской освободительной Армией Крайовой, и эпизоды со Власовскими формированиями…) Ну, например, действие того самого сценария для кино (под названием «Паранойя», некое продолжение-углубление «Шизофрении») на восемьдесят процентов происходит в Кремле (с соответствующими, хотя и, естественно, обобщенными, без подлинных фамилий, героями). Так вот: режиссер, имея и деньги, и производственные мощности, — не смог найти ни одной фирмы, которая бы после прочтения сценария (а без прочтения — и разговора не шло) взяла б на себя организацию натурных съемок (сами понимаете: чтобы выстроить Кремль в павильоне, сегодня никаких денег не хватило бы).

Другой фильм, сюжет которого базировался на знаменитой (в свое время) попытке угона в Турцию самолета группой грузинской золотой молодежи, — а в моем преломлении дело происходило в Москве и молодежь была самой, что называется, центровой: начиная с внучки могущественного члена политбюро, главного кандидата в генсеки, — принимался посерийно. И вот, когда три первые серии уже были приняты и оплачены и подана на оценку четвертая, заключительная, — канал отказался от съемок фильма. «Нет-нет, всё отлично, — сказали они. — Мы платим вам все деньги за сценарий. Это не ваша, а наша вина. Однако после выборов мы снимать это не станем…» Господи Боже мой! И это — по сюжету, действие которого помещено в самое начало восьмидесятых, по сюжету четвертьвековой давности. (Впрочем, давность аксеновской саги — еще более глубокая…)
Третий сорвавшийся сериал был сделан по мотивам известной книжки Виктора Суворова «Аквариум» — про ГРУ. В свое время, еще в подпольное, читалась она взахлеб, на едином дыхании. При внимательном же рассмотрении оказалось, что «Аквариум» отнюдь не документальное свидетельство о работе нашей военной разведки, а, как бы это сказать, — сборник историй, которые ГРУшники рассказывают друг другу в курилке. Ну, вроде, например, знаменитого, открывающего книгу, эпизода о казни предателя в топке ГРУшной кочегарки. Попытки просто переложить книжку, эпизод за эпизодом, в кинозапись были заранее обречены на провал: продюсер уже имел на руках два оплаченных сценария (один из них делал довольно знаменитый отечественный сценарист), снимать которые было просто невозможно. Да и поляки сделали уже четырехсерийный вариант «Аквариума», впечатление от которого (по сравнению со впечатлением от книги) было просто нулевым, если не отрицательным.

Сценарий писался под конкретного режиссера, Валерия Ахадова (с которым мы уже сделали вместе три картины, в числе коих была и «Руфь» с Жирардо, и «Я обещала и я уйду…» с Кориковой), — поэтому работали мы, что называется, в связке. Я писал серию, а то и две, изо всех сил стараясь сделать перевод на киноязык максимально ярким, красочным, — потом приходил Валера, я читал ему, и… И он отдавал должное моим стараниям, но все время спрашивал: «А за чем тут следить зрителю? За тренировками, подобных которым, только в заведомо лучшем исполнении, они уже нагляделись в голливудских картинах? И что я должен говорить актеру, играющему главную роль? Что он, собственно, должен играть?» Увы, я понимал Валеру и вполне с ним соглашался, — и нужды нет, что этого, за чем следить, что играть, — не было и в книге: там были другие манки,, на язык кино непереводимые, да и время с выхода книги прошло заметное, — то, что волновало самим фактом упоминания, сейчас требовало какого-то еще… содержания.

И вот, по прошествии нескольких мучительных месяцев, мне пришла в голову суперинтрига: сделать героя, Витю, не эдаким карьеристом с мечтой стать советским 007, а совсем наоборот — человеком куда больших амбиций, столкнувшимся еще в детстве с прелестями советского устройства жизни и поклявшимся себе (и близкому другу) проникнуть в святая святых таинственного и зловещего организма ГРУ и поведать всему миру о его мерзостях. После чего возможна даже Нобелевская премия. Ну, эдакий Штирлиц сразу получался, — с оттенком Солженицына. И возникало и что играть, и за чем следить.

Положа руку на сердце, в этом ходе не было ровно ничего идеологического: чисто кинематографическое ремесло, запуск «переживального механизма», — поэтому Ахадов обеими руками проголосовал за новый вариант. Я был попросту окрылен: самому вдруг стало захватывающе интересно писать, — а продюсер… продюсер хоть и уступил давлению сценариста и режиссера, — заметно поскучнел. Нас с Ахадовым позвали на ковер, к главным, решающим, редактрисам канала (надеюсь, что не открываю какую-нибудь страшную профессиональную тайну: это был 6-й канал, куда перебралась часть людей из незадолго до этого разогнанного НТВ), — и мы, с большим, правда, трудом, но вроде бы отстояли концепцию.
Надо было спешить, уже надвигался съемочный период, я писал буквально сутками, — и вот сценарий был готов, но, увы, лишь дня за три до закрытия «шестого» (точнее, до его перевода в идеологически безопасное спортивное русло).

Продюсер пытался продать сценарий другим каналам, — увы, концепция отпугивала любого из потенциальных покупателей. Возникла даже идея привлечь соавтора, который уберет сомнительную штирлице-солженицынскую интонацию и покажет трудовые будни героической советской разведки, — но и она провалилась в результате трагического стечения обстоятельств…

Впрочем, я собирался рассказать в этой странной (для «Компьютерры») статье не о сценариях, не пошедших в реализацию по причинам преимущественно идеологическим, — а о единственном, который не реализовался по элементарной, воровской, причине: продюсерша мало что обманула меня с гонораром (так мне, впрочем, и надо: подписал договор, в сущности, не читая его занудных, по десяткам страниц размазанных пунктов, — значит, сам и виноват!), постаралась почти все выделенные каналом на фильм деньги приспособить под собственные нужды, а сняла картину на оставшиеся копейки. Результат получился столь неприличен, что вопрос о его выдаче в эфир даже и не стоял. А жаль…

Конечно, сама идея этого сериала была несколько… скажем так, вторична, однако надежды на определенный успех у публики подавала: сделать бесконечный фильм (условное название «Кибервоины») — в пандан «Ментам» — о славных сотрудниках «Управления К.» МВД России (или как там они сейчас называются?), которые, будучи оснащены новейшими продуктами высоких технологий и получив блистательное образование, положенное на не менее блистательные таланты, — неусыпно оберегают граждан России и всего мира от уж-жасающих крэкеров, хакеров и глюкеров, вступивших в преступный заговор с целью захватить власть надо всем миром. После прочтения нескольких сценарных прикидок, сделанных серийными писателями всяческих ментовских серий, где преступники, например, через Интернет заходили в сеть какой-то больницы и отключали капельницы, питающие тело жертвы жизненно важными соками (до такого даже Тарантино в «КиллБилле» не додумался!), — продюсерша вышла на меня как на человека, с одной стороны, кое-что понимающего в кинодраматургии, с другой — в высоких технология.
Начали с того, что меня связали с сотрудниками этого самого «Управления К.», и, после десятка перезвонов, я, наконец, получил пропуск в известное здание на Октябрьской площади, прошел все контроли, поднялся на лифте и оказался в стандартном, совершенно совкового типа, офисном помещении, где компьютеров, по виду далеко не последних конфигураций, стояла всего парочка, а на одном из них, в монитор которого мне мельком удалось заглянуть, разворачивалась очередная преферансная пуля.

Со мною беседовали сразу несколько человек, — и, естественно, моим главным интересом было выудить из них рассказ хоть о десятке реальных дел, которые им удалось распутать: надо же на чем-то основывать сериал.

Увы! Невнятные истории (мол, «к сожалению, не все может быть предано гласности») о каком-то мобильнике, найденном на эксгумированном трупе, и об оставшемся в его памяти телефонном номере, который позволил отыскать преступника… Истории о шантаже по e-mail’у, раскрывать который пришлось с помощью агентурных данных (то есть — не отследив IP-адреса, а воспользовавшись услугами стукачей), — и… И, представьте, всё! Я и так на них давил, и эдак наскакивал… Было понятно, что они и рады бы помочь, — только вот… нечем.

Что ж делать: пришлось самому придумывать и преступления, и способы их раскрытия, и создавать блистательную компанию раскаявшихся гениальных хакеров, приютившихся в старой, чуть ли не восемнадцатого века каланче с круглым люком посреди компьютерного зала… Получилось, в общем, довольно забавно (повторяю: жаль, что вы не увидите), — однако воспоминания о реальной отечественной высокотехнологической полиции оставили в душе столь убого-неприятный осадок, что и теперь, два года спустя, бередит душу и взывает к написанию статейки, которую вы только что прочитали.