Два лика Разума

Человеку, как представителю единственной известной на сегодняшний день формы разумной жизни, присуща некая двойственность, замеченная еще мудрецами древности.

Человеку, как представителю единственной известной на сегодняшний день формы разумной жизни, присуща некая двойственность, замеченная еще мудрецами древности. Объяснить ее смогли лишь сравнительно недавние исследования в theoretical computer science.

Итак, человек. С одной стороны — склонная к каннибализму всеядная обезьяна, развившая мозг благодаря попыткам ответить на вызовы, брошенные природной средой сначала на Южно-Африканском нагорье, а затем и в старушке Европе. С другой же — разумная сущность, отражающая в своем сознании громадную Вселенную со всеми ее взаимосвязями.

И именно эта дихотомия определяет два наиболее различных образа действий Homo sapience, два самых далеких друг от друга этоса.
Итак, обезьяна. Просто поразительно, как тесно связана с теорией эволюции ее ламаркистская, а не дарвиновская трактовка. В представлении большинства людей к вершинам эволюции, а значит, и к обретению разума, движутся те, кто сообразительней, кто лучше обучается и передает навыки потомству.

Однако в мироздании все отнюдь не так оптимистично. Вместо цепочки все более и более умелых существ, которые последовательно строят муравейники, норы, бобровые плотины и хатки, — беспощадная природа с когтями и клыками. Его Величество Естественный Отбор.

И вот последний гвоздь в крышку ламаркизма недавно вбила theoretical computer science, тот ее раздел, который принято называть Artificial Life. Моделирование живых организмов вместе с окружающей средой. Моделирование естественного отбора.

Так вот, моделирование показало, что наилучшим образом выживают не обязательно умнейшие. Нет. Дабы получить самые высокие шансы для наилучших условий существования и, соответственно, для передачи генов по наследству, необходимо лишь, чтобы интеллект существа превосходил окружающих его тварей. И не больше!

Короче говоря, для того чтобы, по словам Киплинга, украсть чужой чеснок, захватить чужой челнок, а умерев — захапать лучший гроб, не обязательно быть титаном мысли. Достаточно лишь быть слегка сообразительнее прочих троглодитов, попирающих пятками ледниковые холмы. И эволюция, в интерпретации theoretical computer science, обеспечивает лишь лучшее приспособление к жизни в условиях определенных экологических ниш, в их закрытых от ветров долинах, а отнюдь не гарантирует крутой подъем к высям сознания.

Из вышеизложенного следуют вещи и очевидные, и не очень. К примеру, всем ясно, что практическая сметка, умение приспособиться, урвать довольно слабо связаны с высоким интеллектом. Конечно, быть полным идиотом тоже нельзя. Но и мыслителям, воспаряющим в выси абстракций, в этой игре везет редко.

Нет, тут нужно мыслить как все, но чуточку лучше. Иметь такие же ценности, что и у всех, но быть слегка более жадным.

Вот, скажем, простое правило политтехнологов: если коэффициент интеллекта кандидата превышает средний уровень референтной группы более чем на дюжину пунктов, итоги выборов можно считать заранее известными. Провал неминуем.

А как же, спросите вы, Андрей Сахаров в Верховном Совете СССР? Отвечу: это уникальнейшее событие, которое вряд ли повторится в исторической перспективе.

Почему? Да потому, что в генах масс сидит опасение, будто человек с более высоким интеллектом всегда поступится интересами человека с более низким интеллектом. И с точки зрения эволюционного отбора в группе гоминидов это опасение абсолютно обоснованно.

Но у того же естественного отбора, особенно интерпретируемого в форме социал-дарвинизма, есть и мощнейший ограничитель. Это Разум сам по себе. Возникший или по воле Творца, или в силу стохастической игры генов, он начинает жить по своим законам. Он всегда в диалоге. Диалоге с Вселенной. Мироздание и он.

Отображение все большей сложности окружающего мира неизбежно приводит к сочувствию, к сопереживанию. И здесь для носителя разума начинают работать законы, в корне отличающиеся от тех, которые присущи «крепким хозяйственникам», расталкивающим друг друга локтями в эволюционной борьбе, идущим по головам менее приспособленных существ.

Уже в античности оформился идеал мудреца. Ученость и любознательность. Равнодушие к действительным или грозящим бедам. Бескорыстие. Независимость от сильных мира сего. Мудрецам позволялось то, что было недопустимым для добрых граждан и примерных отцов семейств. А вот отступление от указанного выше идеала было смертельным для их репутации.

Почему?

Да потому, что именно эти черты имманентно присущи Разуму, беседующему не с царьком или президентишкой, но со Вселенной.

И это тоже записано в генах людей.

Во всех культурах.

Архетип философа, гимнософиста, мага, назорея, бродячего даоса, христианского святого.

Все это — попытки выделить в формах, присущих для несколько проэволюционировавших обезьян, черты, присущие чистому разуму.

Сегодня модно искать причины религиозности в химических реакциях мозга. Тяпнув ЛСД-25 или пейотля, действительно можно погрузиться в пучину видений. Да что усложнять — обычное похмелье, когда организм компенсирует вбросом эндорфинов последствия отравления этанолом, наполняет мир малиновым звоном. Но разум все же лучше описывать идеальным, а не химией.