Пять условий товарища Хаузера
АрхивМненияБеседа с выдающимся инноватором-венчуристом и одним из основателей процессорной компании ARM Германом Хаузеом о хайтек-кластерах - важном условии успеха инновационного бизнеса.
Герман Хаузер (Hermann Hauser) окончил Венский университет, диссертацию по физике защищал в кембриджском King’s College и вскоре после этого занялся инновационным бизнесом. Руководимая им фирма создала первый британский персональный компьютер BBC-Micro, получивший в начале восьмидесятых большую популярность, особенно в школах. С тех пор Хаузер стал основателем (или сооснователем) нескольких десятков высокотехнологических стартапов, среди которых сверхуспешный ARM (процессорами ARM сегодня оснащены 80% мобильных телефонов и почти 100% наладонных компьютеров). С 1997 года он один из руководителей кембриджского венчурного фонда Amadeus, среди нынешних проектов которого - компании Plastic Logic и Cambridge Display Technology, разрабатывающие устройства на полимерных полупроводниках.
- Герман, уже полтора века, с легкой руки первых российских революционеров-демократов, один из самых популярных вопросов в нашей стране - "что делать?". Придерживаясь этой традиции, хочу спросить: что надо делать, чтобы расцвел инновационный бизнес?
- Есть несколько ключевых ингредиентов работы хайтек-кластера - а я считаю, что для успеха инновационного бизнеса наличие хайтек-кластера принципиально. Первое условие, самое важное, - концентрация таланта вокруг университетов мирового класса, вот где появляются высокотехнологичные фирмы. Второе - антрепренёрский дух. Есть много выдающихся университетов, не окруженных высокотехнологическими компаниями, потому что там нет этого духа. Третье условие - энергичное сообщество венчурного капитала. Если финансировать хайтек-компании на ранней стадии нечем, они не будут расти. Четвертое условие - очень важное! - в стране должно быть правительство, создающее благоприятный климат для всего этого. Правительство Великобритании в этом смысле можно сравнить разве что с американским. Оно действительно создает замечательные условия для иннобизнеса. Например, при инвестировании в такой бизнес вы платите кардинально пониженный налог с дохода от прироста капитала (capital gains tax). Обычно он составляет 40%, но сейчас для новых компаний начинается с 40%, через год снижается до 20%, через два года - до 10%. Этот режим самый благоприятный в мире, даже в Кремниевой Долине налог вдвое больше, благодаря чему креативный менеджмент удается вернуть обратно в Британию. Существует и налоговый кредит для средств, потраченных на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) (R&D Tax Credit): если вы тратите деньги на НИОКР, приглашаете исследователей на работу и т. д., то налоги с этих средств вам возвращают - вы просто получаете чек от Inland Revenue (британская налоговая и консультационная служба), то есть живые деньги. Кроме того, правительство поощряет пенсионные фонды инвестировать в венчурный капитал. Наконец, пятый фактор, тоже очень важный, - стремление крупных компаний работать с малыми, участвовать в развитии этого сектора. Я считаю, что лучший способ такого участия - через корпоративный венчуринг. Очень хорошо это делают, например, Intel и Cisco в США, Siemens, Infinion и Deutsche Telekom в Германии. Одна из наших проблем - как раз отсутствие крупных инфокоммуникационных фирм, которые бы этим занимались.
- Что такое корпоративный венчуринг?
- Это лучше всего пояснить на примере Cisco. У них есть крупный фонд на финансирование исследований, но они не проводят внутренних НИОКР, а инвестируют во множество малых компаний по всему миру. Вместо того чтобы финансировать один проект за десять миллионов долларов, они финансируют десяток проектов, причем сами тратят лишь миллион, а остальные девять приходят из венчурного сообщества и из других источников. Это позволяет Cisco широко раскидывать сеть, если так можно выразиться. Когда же становится очевидным, что одна из малых компаний делает большие успехи, инвестор предлагает ее купить. Именно покупка успешных стартапов, развивавших перспективные технологии, была в свое время секретом взлета Cisco. Самый впечатляющий пример - покупка компании Calpena из Кремниевой Долины. Прибыли Calpena составляли в то время десять миллионов долларов, а Cisco купила ее за сто миллионов. Все говорили, что они сошли с ума, потеряли связь с реальностью. Но оказалось, что это было одно из самых дешевых вложений за всю их историю. Сто миллионов были вложены в Ethernet-коммутаторы для локальных сетей, а этот сектор через два года превратился в миллиардный бизнес.
- То есть малая компания - необходимое звено между университетом и крупным бизнесом?
- Совершенно верно. Когда-то при крупных компаниях создавались научные лаборатории, например Bell Labs при AT&T или Исследовательский центр IBM. Но сейчас почти все такие центры закрылись из-за неэффективности. Эта схема перестала работать. Гиганты хороши для эволюционного развития, для постепенных улучшений. Но когда происходит революция, прорыв в технологии, малые компании работают гораздо лучше.
- Какова роль таланта, талантливого человека в инновационном бизнесе?
- Талант антрепренёра исключительно важен. К сожалению, талантливые антрепренёры не растут на деревьях, а созревают в среде самого кластера, для чего он должен иметь большую привлекательность в глазах высококлассных менеджеров со всего мира. Мы в Кембридже добились этого лишь недавно, чему, в частности, способствовало открытие исследовательских центров Microsoft, Intel, Hitachi, Toshiba и ряда других фирм. Теперь наш кластер считается очень высокоразвитым. Многие из Кремниевой Долины или из района Бостона хотят перебраться в Кембридж, так как здесь они видят больше возможностей создать "компанию своей мечты".
- Существует ли специальное образование для таких людей?
- Да. Меня часто спрашивают, можно ли обучить хайтек-антрепренёра или им надо родиться. Я отвечаю, что здесь тот же случай, что и с подготовкой пианиста-виртуоза. Если у вас нет слуха, вы не станете пианистом. Но если у вас нет рояля, это препятствие можно преодолеть. Очень важно иметь специальные факультеты и центры подготовки антрепренёров. Лично я уже потратил много времени на создание такого центра в Кембридже, и этот центр теперь ведет в университете специальный курс для хайтек-антрепренёров. Когда я впервые предложил создать такой центр, многие сочли это пустой затеей. Однако в прошлом году на курс записалось 650 студентов! Больше, чем на любой другой в университете.
- Есть примеры успешной работы в бизнесе людей, закончивших этот курс?
- Пока рано говорить о выдающихся успехах, так как курс существует только три года. Но уже есть десяток успешных компаний, созданных выпускниками курса. Например, один из них просто блестящий СЕО в компании Danio Labs - они разводят рыбу-зебру (zebrafish) как модель для испытания всевозможных лекарств. Эта маленькая рыбка, во многих отношениях похожая на человека (у нее есть позвоночник, нервная система и т. п.), гораздо более удобное лабораторное животное, чем обезьяна или мышь.
- Ваш фонд называется "партнерством". В чем заключается партнерство, как работает этот механизм?
- В "Амадеусе" мы использовали классический американский стиль партнерства венчурных капиталистов. Собирается небольшая группа - нас, например, всего трое - Энн Гловер (Anne Glover), Питер Уинн (Peter Wynn) и я, - и занимается привлечением средств (fund raising). Первый наш фонд составлял 50 млн. фунтов, во втором было 235 млн. фунтов. Фонды живут в течение десяти лет. В это время деньги инвестируются (обычно в первые три-четыре года). Период инвестирования заканчивается, когда (в нашем случае) вложено 65% денег. Затем можно отыскивать средства для следующего фонда. То есть цикл привлечения капитала составляет четыре года, и есть перекрытие, так как 35% первого фонда еще осталось. Эти деньги идут на дальнейшее финансирование компаний, созданных в первом цикле. В течение же десятилетнего цикла продаются все созданные компании. Либо они просто продаются, либо вы их выводите на открытый рынок и продаете акции. После этого вы можете вернуть деньги кредиторам. Сами же партнеры получают "удерживаемое вознаграждение" (carried interest): если фонд составлял 100 миллионов, а после продажи компаний стало 150 миллионов, то есть вы получили на 50 миллионов больше, чем вложили, то эти 50 разделяются в отношении 80:20. 80% идут тем, кто давал вам деньги, 20% получает партнерство и они делятся между теми, кто управляет фондом.
- Кто же предоставляет деньги на образование венчурного фонда?
- Обычно инвестируют основатели фонда (funder funds). Это крупные структуры (например, Princeton) с капиталом в миллиарды долларов. Другим источником являются пенсионные фонды. Важнейшим событием в истории венчурного инвестирования был закон о благоразумном инвестировании (prudent man legislation) в США. Идея закона в том, что пенсионный фонд должен распоряжаться доверенными ему деньгами так, как это делал бы благоразумный, бережливый человек. А такой человек возьмет небольшую часть активов - скажем, 5% (в Америке обычная норма 8%), и напрямую вложит их в венчурный капитал (иначе он называется private equity class). В среднем доход с активов за длительное время составляет 15–20%. Это выше, чем у любого другого рода активов. Пенсионные фонды как раз имеют возможность инвестировать на длительный период, так что с их стороны это благоразумный поступок. "Закон о благоразумном (здравомыслящем) человеке" и создал, в сущности, индустрию американского венчурного капитала. Одна из проблем в Британии была в том, что пенсионные фонды не имели права инвестировать в рискованные категории активов, то есть они были фактически неблагоразумными и не давали пенсионерам тех средств, какие могли бы. Недавно в Британии был принят закон, разрешающий пенсионным фондам распоряжаться средствами гораздо плодотворнее, но он все еще уступает американскому. Ну а другой источник больших денег для венчурных фондов - университетские фонды "пожертвований" (university endowments1). В США ведущие университеты - Йель, Стэнфорд, Гарвард, МТИ - делают огромные инвестиции в венчурные фонды и за счет этого наращивают свои фонды пожертвований. В частности, Йель знаменит тем, что удвоил собственный endowment с 8 млрд. до 16 млрд. долларов за счет вложений в венчурный капитал! Кроме того, деньги дают отдельные очень богатые люди, некоторые корпорации. Например, "Амадеус" получил взнос от Microsoft.
- В Британии практически все университеты государственные, в России (если говорить о серьезных вузах) - тоже. Получается, что в этой ситуации государство должно не только финансировать университеты, но и через них финансировать венчурные фонды?
- О, вопрос о финансировании университетов стал в Британии исключительно острым! Начнем с того, что вы сейчас говорите с человеком, который в студенческие годы состоял в венской группе физиков "Базис" ("Basis" Group of Physics at Vienna), был членом коммунистической партии…
- Вы были членом компартии?!
- Точнее, наша группа входила в коммунистическое движение Австрии, но это к тому, что я всегда придерживался супердемократических, очень левых взглядов. Я не какой-нибудь закоренелый капиталист. Тем не менее, я считаю, что Кембридж перестанет быть одним из лучших университетов мира, если не станет частным. Может быть, это печально, но мою правоту подтверждает статистика: в недавнем списке двадцати лучших университетов США нет ни одного государственного. Самый знаменитый из них, Беркли, уже не попадает в первую двадцатку. Зато Гарвард, например, имеет endowment в 20 млрд. долларов. Доход лишь от этого фонда равен всему годовому обороту Кембриджа. Красноречивый факт, не правда ли? Кроме того, есть еще одна вещь, о которой мне говорить нелегко: с недавнего времени я считаю, что молодые люди должны платить за образование. И чем университет престижнее, тем сумма должна быть больше, а за обучение в университете мирового класса студенты должны платить огромные деньги. Огромные! По той простой причине, что они будут зарабатывать огромные деньги, закончив такой университет. Безусловно необходимо дать им правительственную поддержку в виде ваучеров, придумать еще какое-нибудь подспорье для тех, кому обучение не покарману, - но я считаю, что другого пути нет. Иначе будет то же самое, что и в Германии: там система образования сверхдемократична, там царит полное равенство - в результате уже почти не осталось университетов мирового уровня. В последний список пятидесяти ведущих университетов мира попал, если не ошибаюсь, единственный немецкий2.
- Должен сказать, что с моей точки зрения все это довольно спорно. А уж если, не дай бог, кто-нибудь захочет механически применить подобные идеи в России… Кстати, а в Британии реальна перспектива приватизации высшей школы?
- Да, но на это понадобится двадцать-тридцать лет. Такую глобальную перестройку осуществить непросто. Общественное мнение будет, конечно, резко против, несмотря на все аргументы, которые я привел. Думаю, процесс пойдет, когда всем станет очевидно, что нынешняя система разваливается, и вот тогда общественность запаникует.
- Возвращаясь к иннобизнесу: какие области наиболее перспективны для венчурных инвестиций?
- Например, пластиковая электроника. Одна из наших компаний-звезд сейчас - Plastic Logic. Она выделилась (spin-out) из Кавендишской лаборатории, ключевую роль в ее создании сыграл профессор, сэр (недавно он получил титул рыцаря) Ричард Френд (Richard Friend). Френд когда-то был самым молодым профессором в Кавендише со времен "Джи-Джи" Томпсона (первооткрывателя электрона). Он уже организовал один спин-аут, фирму Cambridge Display Technology, производящую плоскопанельные дисплеи на основе пластиковых светоизлучающих элементов; эта технология, как считается, придет на смену ЖК-дисплеям. Plastic Logic же занимается пластиковой электроникой, которая, возможно, позволит создать устройства совсем нового типа - пластиковые чипы будет легко вмонтировать в одежду, появятся гибкие пластиковые дисплеи. Самый первый экспериментальный гибкий дисплей на этой технологии только что создан, где-то в двадцатых числах июня. Его разрешение 60х80, то есть там 4800 пластиковых транзисторов. Как известно, процесс создания кремниевого чипа характеризуется важным параметром, длиной канала. Сейчас самый массовый процесс – 0,13-микронный, идет переход к 90-нм процессу. На пластике до сих пор удавалось получать каналы длиной 5-2 микрон, не меньше. Но процесс, разработанный в группе Френда, дает длину канала 50 нм, почти вдвое меньше, чем лучшие кремниевые процессы3. Это революционное достижение. Думаю, скоро появится публикация в Nature об этой совершенно новой идеологии в пластиковой электронике. Отметим, что современные фабрики для кремниевых чипов стоят 1–2 млрд. долларов, а пластиковые чипы изготавливаются с помощью струйной печати, и стоимость оборудования для их производства - около 500 тысяч долларов.
- Однако малая длина канала вовсе не означает, что у таких чипов более высокое быстродействие, чем у кремниевых?
- Нет, они гораздо медленнее кремниевых, так как кроме длины канала быстродействие определяется еще и подвижностью зарядов. Сейчас по этому параметру пластик только приближается к аморфному кремнию, и на порядки отстает от кристаллического. Поэтому пластиковая электроника пока не рассматривается как замена Пентиумам. Но она достаточно быстрая для дисплеев, которые, как мы считаем, будут иметь высочайшее качество изображения и их промышленное производство может начаться лет через пять.
- Можете ли вы назвать другие перспективные области - возможно, в биотехнологиях?
- Да, биотех, конечно, развивается очень быстро. На графиках слева показана динамика трех основных секторов в кембриджском кластере: ИКТ (информационно-коммуникационные технологии)-хард, ИКТ-софт и биотех. В софтверной индустрии - дюжина стартапов за год, в хардверной индустрии некоторый застой, но вот динамика биотеха - это цунами. В 2001 году было восемнадцать стартапов, потом темп чуть снизился, но в 2003–04 годах (на графике этого нет) снова возрос. В кембриджском регионе около девятисот хайтек-компаний, из них около пятисот - сектор ИКТ, а 250–280 - связаны с биотехом.
- Часто ли ученые становятся бизнесменами, чтобы капитализировать свои достижения?
- Нет, настоящие ученые редко уходят в бизнес, становясь СЕО или управляющими директорами. Но, к счастью, существуют такие люди, как Ричард Френд, которые знают, как связаться с бизнес-сообществом. Когда у Ричарда возникли идеи по поводу пластиковых транзисторов, он пришел ко мне - потому что мы уже основали с ним одну компанию, Cambridge Display Technology, а раньше вместе учились в аспирантуре (я писал свою диссертацию в Кавендише, через дверь от лаборатории, где работал Френд). Мы решили делать компанию вместе, используя мой опыт и умение собрать эффективную команду из его блестящих научных сотрудников и управлять ею.
- То есть типичная ситуация - когда команды возникают не благодаря сканированию сайтов в Интернете, изучению информации о компаниях, рынке и т. п., а на основе личных контактов?
- Вы правы, такое может происходить только в кластере. Нужна критическая масса людей, которые занимаются наукой, технологиями, бизнесом и к тому же хорошо знают друг друга. Что касается Интернета, у нас есть очень интересный сайт www.cambridgenetwork.co.uk , где представлено около тысячи компаний, и они дают всю информацию - о тематике работы, о вакансиях и т. п. Через него часто завязываются полезные контакты, как и через открытые встречи, конференции, которые мы проводим в Кембридже. Существует еще такая вещь, как сеть бизнес-ангелов.
- Вот о бизнес-ангелах расскажите, пожалуйста, чуть подробнее.
- Термин "бизнес-ангел" появился в среде театральных антрепренёров. Когда не хватало денег на новый спектакль, искали богатого человека, который дал бы недостающие средства (10–20 тысяч фунтов). Таких людей называли ангелами. Бизнес-ангелы - это богатые люди, обычно заработавшие деньги в секторе хайтека и желающие помочь друзьям или коллегам создать инновационные компании. Как правило, бизнес-ангелы инвестируют небольшие суммы, десятки тысяч или несколько сот тысяч фунтов. Эти инвестиции происходят еще до появления на сцене венчурного капитала. Роль бизнес-ангелов - помочь перспективным стартапам родиться и пройти первый этап роста.
- Имея в виду ситуацию в России: как надо строить все это?
- Политики часто меня спрашивают: как бы нам построить хайтек-кластер вот здесь или вот там. Я говорю: будьте терпеливы. Нам понадобилось тридцать лет, чтобы создать кластер в Кембридже. Впрочем, Москва насыщена энергией высоких технологий. Кстати, наш фонд недавно сделал свою первую инвестицию в Москве, в компанию ACOL, которая производит светоизлучающие диоды большой яркости (HBLED) (ACOL - швейцарская компания, НИОКР-подразделение которой находится в Москве.).
- Обычно те люди, которые создают кластер, вырастают внутри него или могут прийти извне?
- Это процесс органический. Мне кажется, что в Москве, в Санкт-Петербурге он уже начинается. Пока масштабы скромны, но в этих городах, несомненно, есть университеты мирового уровня. Есть и антрепренёрский дух, но нужно еще время. Отмечу, что некоторые ваши бизнесмены уже добились немалых успехов - например, Карачинский, глава крупнейшей российской ИТ-компании IBS. Он и как бизнес-ангел действует, помогает создавать стартапы - например, для технологии Newspaper-direct. Мы напрямую в этом не участвуем, но гибкие дисплеи, о которых мы с вами говорили, идеальны для этой задачи - создания газеты, передаваемой по мобильному телефону в любую точку мира.
- Последний вопрос: откуда возникло название фонда "Амадеус"? Оно связано с Моцартом? Или, как предположила Теа (Теа Мак-Ниш (Thea McNeish) - сотрудница британского МИДа, обеспечивавшая организационную сторону моей поездки), со знаменитым квартетом "Амадеус"?
- Это название предложила моя партнерша по фонду Энн Гловер. Мы рассматривали длинный список вариантов. Я предлагал просто "Кембриджский технологический фонд", но она заявила: мне не нравятся две вещи - я не люблю Кембридж и не люблю технику. Тогда я сказал - придумай лучше, и она составила список названий вроде "Ньютон", "Галилей" и т. п. Там было и имя Амадеус, оно нам понравилось тем, что сразу вызывает ассоциации с Веной и наводит на мысли о молодом талантливом, креативном человеке.
- Из журнала "Компьютерра" от 24 августа 2004 года.
1 (назад) Фонды пожертвований (endowments) состоят из взносов, направляемых в университеты в течение многих лет на определенные цели (например, содержание кафедры) либо для траты по усмотрению университета. Именно эти фонды делают крупные американские учебные заведения независимыми от государственного финансирования (из Times Higher Education Supplement).
2 (назад) Вероятно, речь идет о Мюнхенском университете, который находится на сорок восьмом месте в популярном рейтинге Шанхайского университета за 2003 год. Первые пятнадцать мест занимают лучшие университеты США, разбавленные из европейских лишь Оксбриджем.
3(назад) Уточним, что кремниевые транзисторы, производимые в промышленном масштабе по 90-нм технологии, имеют эффективную длину канала около 50 нм. Сейчас индустрия осваивает кремниевые процессы с нормами 65, 45 и 32 нм, длина каналов транзисторов в которых равна 35, 25 и 15 нм. – А.К., Л.Л.-М.
