Хлеб, могущество и зрелища
Архив14 января президент США Дж. Буш-младший, выступая в штаб-квартире НАСА, огласил ключевые положения новой американской космической программы; с учетом некоторых обстоятельств нынешней картины мира «доктрина Буша» определит и основные направления развития космонавтики мировой.
|
Давно уже не ограничиваясь узкокомпьютерной тематикой, мы стараемся держать в поле зрения общую картину развития того, что принято обозначать кратким термином хайтек. Ну а космические технологии — стержень темы этого номера — всем хайтекам хайтек. Каждому ясно, что не-хайтек в космос полететь не сможет; если угодно, вся космическая инженерия — хайтек просто по определению (уберем в скобки каламбур о космических высотах и высотах технологии). Все же основная наша проблематика — инфотехнологическая, и из публикуемых сегодня несекретных файлов известного аналитика космической отрасли Дмитрия Пайсона мы видим, как многочисленные связи ИТ и космоса приобретают новое качество, вовлекая все больше людей не только в работу, но и в космические «образвлечения» (edutainment) на основе виртуальной реальности или привязанных к повседневной реальности обычных игровых средств (так, свежая игра «Space Station:SIM» от GRS Games позволяет создать команду астронавтов и управлять ею в соответствии с ныне действующей системой организации работ в NASA). В материалах темы — анонс о конкурсе на лучшую космическо-инженерную разработку, обоснованно обещающую серьезный бизнес-результат. Проводится конкурс недавно созданной российской образовательной и инновационной организацией РУНИКАП совместно с Фондом премии Хайнлайна, и здесь появляется третий ингредиент сегодняшней темы — научная фантастика. Великий американский фантаст Роберт Хайнлайн (1907–88) очень много сделал для того, чтобы научная фантастика стала одним из самых любимых и массовых литературных жанров. Нынешние энтузиасты работают над тем, чтобы таким же массовым стал интерес к космической науке, технологиям и — очень важно! — экономическим идеям, связанным с космосом. — Л.Л.-М. |
14 января президент США Дж. Буш-младший, выступая в штаб-квартире НАСА, огласил ключевые положения новой американской космической программы; с учетом некоторых обстоятельств нынешней картины мира «доктрина Буша» определит и основные направления развития космонавтики мировой.
Пафос предложенной Бушем новой космической политики заключается в том, что в ней сделан упор на пилотируемое освоение космоса и выход за пределы околоземной орбиты. Якобы на одной из первых встреч президент Буш и нынешний руководитель НАСА Шон О’Киф вместе задумались и удивились: почему американская космическая программа так привязана к окрестностям Земли? Пионерского духа недостает! Теперь, судя по всему, пионерского духа будет в достатке.
К 2010 году США закончат сборку Международной космической станции, выполнив тем самым свои обязательства перед зарубежными партнерами, после чего американцы на борту станции будут исследовать в основном поведение человеческого организма в условиях космического полета — готовиться к лунным и марсианским экспедициям. «Дискавери», «Атлантис» и «Индевор» — три оставшихся челнока — будут использоваться только в связке с МКС, а по завершении ее строительства встанут на вечный прикол.
Далее, НАСА предписано разработать CEV (Crew Exploration Vehicle), пилотируемый корабль-исследователь, идеологически больше напоминающий романтические капсулы «Аполлона», нежели орбитальный грузовой самолет, коим является «Шаттл». Первый пилотируемый полет CEV ожидается не позднее 2014 года, при этом корабль будет рассчитан и на межпланетные экспедиции, и на доставку астронавтов на МКС — до тех пор, пока у американцев будет сохраняться к ней хотя бы маргинальный интерес.
Между 2015 и 2020 годом новый корабль доставит американских астронавтов на Луну, где будет построена постоянная станция, которая затем послужит базой для отправки первой экспедиции к Марсу. Таким образом, республиканец Буш практически воспользовался опытом демократа Кеннеди, решив, что стратегическим целям американской космической программы гораздо лучше ответит выход на новые рубежи в пространстве (возвращение на Луну и высадка на Марсе), чем дальнейшее освоение ближнего космоса.
А для чего вообще летают в космос? По Циолковскому, за горами хлеба и бездной могущества. Добавим к хлебу зрелища, и получится примерно то, что надо.
«Хлеб» — практическая отдача от космической деятельности (в комментариях, пожалуй, нуждается меньше всего). Спутниковые «тарелки» на домах, терминалы VSAT, приемники GPS, данные мониторинга погоды — все это стало результатом внедрения достижений космонавтики в повседневную жизнь. Можно также приплюсовать отдачу косвенную, за счет переноса технологий, но это вопрос деликатный. Хорошо, конечно, что в качестве побочного результата полетов «Аполлонов» на Луну, помимо всего прочего, была кардинально улучшена конструкция кроссовок, но что было бы, если б хотя бы небольшая доля отпущенных средств была напрямую инвестирована в развитие новых «потребительских» технологий, даже представить трудно.
Это — к популярному у нас (до выступления Буша) тезису о том, что если Россия возглавит пилотируемую экспедицию на Марс, соответствующие технологические новации могут стать локомотивом для всей отечественной промышленности, даже если необходимость собственно экспедиции и представляется спорной. Может, лучше было бы взять эти полтора десятка миллиардов долларов и вложить в несколько высокотехнологических же программ, которые, в отличие от марсианской, ведут не только к полезным побочным последствиям, но и к осязаемым прямым результатам?..
«Могущество» — использование космического пространства в военных целях, а также для пропаганды национальных достижений. Что бы ни говорили апостериори, подобные соображения стояли и за советским прорывом в космос в 1957–61-м годах, и за американской программой «Аполлон», и за созданием подавляющего большинства ракет-носителей и новых семейств автоматических и пилотируемых космических аппаратов — хотя «исследование и освоение космического пространства» значилось официальной целью и всех отечественных военных запусков (американцы — те вообще официально не комментировали свои засекреченные пуски).
Что же касается пропаганды… Пропагандистская ценность любой космической миссии определяется прежде всего ценностной парадигмой целевой аудитории. Увидев над головой первый советский спутник, одни задумывались о грядущем торжестве идей коммунизма во всем мире, другие — о срочном создании противоракетной обороны (во-первых) и о необходимости как можно скорее продемонстрировать миру нечто столь же значительное (во-вторых). Что с тех пор существенно изменилось, так это целевая аудитория. Сейчас космические достижения демонстрируют в первую очередь собственным налогоплательщикам. Идеологическим противникам уже все, что нужно, показали. Нынешняя партия сыграна.
«Зрелища» — это как раз то, что интересует в космосе ученых. Со «Скайлэба» смотрели на комету Когоутека, на наших «Салютах» и на «Мире» изучалось развитие в космосе растений и поведение человеческого организма, межпланетная станция «Вега» пристально всмотрелась в комету Галлея, телескоп имени Хаббла — в глубины Вселенной, а сегодня «Спирит» и «Оппортьюнити» заглядывают в неглубокие отверстия, собственноручно просверленные в марсианской поверхности. Нужно понимать только, что сообщество наблюдающих отнюдь не однородно. Живой тому пример — разворачивающаяся в Соединенных Штатах дискуссия о затоплении «Хаббла», «дубль два» горькой истории с завершением программы работ на «Мире». Так как решено летать на «Шаттлах» только к МКС и при первой же возможности заменить их новыми CEV, последний плановый полет челнока для обслуживания космического телескопа собираются отменить — и денег нет, и небезопасно. Несмотря на то что впоследствии обещана широкомасштабная программа исследования Луны и Марса, американские астрономы подняли бунт, и Шон О’Киф уже высказался в том плане, что решение не окончательное, и надо, мол, еще посмотреть.
Следует отметить, что свежепровозглашенная «доктрина Буша» не обещает в ближайшем будущем ни хлеба, ни могущества, разве что новые зрелища для планетологов. Есть в ней некий трудноуловимый компонент, о важности которого спорят больше философы и специалисты по истории цивилизаций, чем ракетчики. Речь — о «новых рубежах», доктрине экспансии человечества. Причем раньше в ходу была страшилка о том, что высадившись-де впервые на Луну, американцы увидят там русских (и был советский анекдот, где фигурировали Марс, зеленые человечки, кувалда и какая-то мать, — многие наверняка помнят). Теперь, кажется, неожиданно увидеть русских где-нибудь за пределами нынешней России наши партнеры не опасаются; таким образом, американская экспансия нынче приобретает форму погони за тенью, а поскольку все же очень хотелось бы иметь реального соперника, на свет божий периодически извлекается «китайский фактор»1.
Где наше место в стратегических американских планах? Спустя месяц после заявления Буша, руководители российской пилотируемой космонавтики, не дождавшись, судя по всему, приглашения к участию в «большом походе», перешли от демонстрации отечественных достижений (действительно незаурядных!) к недвусмысленным намекам. «Мы понимаем, что в большой степени наши американские коллеги придумали эти планы, как часть предвыборной кампании… Не может быть универсального космического корабля, как предлагается в настоящее время. Я не думаю, что мы будем сотрудничать в этом проекте», — это генеральный директор Росавиакосмоса Юрий Коптев. «Для его (первого пилотируемого полета на Марс по российскому сценарию. — Д.П.) реализации потребуется всего около $15 млрд. Для сравнения, американские специалисты оценивают свой проект в $150 млрд.», — а это Леонид Горшков, один из ведущих проектантов Ракетно-космической корпорации «Энергия», ранее известной как «КБ Королева». Читай: сейчас у американцев все плохо, и возможно, что без российских фирм, причем на ключевых ролях, вообще ничего не получится.
Насколько реалистичен с нашей стороны такой подход — будущее покажет. По большому счету, одна из главных целей провозглашенного Бушем межпланетного рывка — оживление американской ракетно-космической отрасли. Привлечение российских генподрядчиков вряд ли способствует ее достижению. Кроме того, в НАСА до сих пор живы воспоминания об опыте первого этапа строительства Международной космической станции в 90-х — хотя с технической точки зрения важнейшая роль России в строительстве МКС и оказала позитивное влияние на проект, многочисленные задержки, отсрочки и бюджетные проблемы вызвали у руководства американской космонавтики стойкую аллергию к проектам, где иностранные участники являются частью «критического пути» — на птичьем языке проджект-менеджеров.
Сейчас и Европе, и России отведена роль активных достраивателей и операторов МКС, особенно между 2010 и 2014 годом, когда «Шаттлы» уже уйдут в отставку, а новый американский корабль еще не будет готов летать к станции. В опубликованном на днях бюджетном запросе НАСА на 2005 год на транспортное обслуживание МКС людьми и грузами специально выделено $140 млн. — примерно на два-три запуска «Союза» или «Прогресса». Вот тут нас ждут; более того, если Россия (или, скажем, Европа или Япония) предложит собственный план дальнейшей эксплуатации орбитального комплекса, после того как американцы сосредоточатся на Луне и Марсе, — наши шансы на успех, несомненно, возрастут.
Но «бывшая в употреблении» МКС, которая наверняка не обеспечит загрузку отечественных проектно-конструкторских мощностей и ракетно-космической промышленности в целом, куда менее привлекательна, чем возможность поучаствовать в следующем глобальном проекте. Очень хочется верить, что уроки прошлого усвоены по обе стороны Атлантики… Во всяком случае, для Коптева и Росавиакосмоса международная станция — до сих пор приоритет номер один, и настаивать на завершении строительства они намерены до последнего.
Таким образом, в «глобальном» аспекте лунных и марсианских проектов ясности пока нет — европейцы, кстати, тоже пока не определились. Интересен другой аспект — так сказать, «внутренний». Со времен первых сообщений ТАСС о полете Гагарина и телетрансляции первых шагов Армстронга по Луне прошло уже несколько десятилетий, а космическая деятельность по-прежнему остается прерогативой «клуба избранных». Конечно, спутниковые телефоны и прогнозы погоды стали обыденностью, но вот космические экспедиции как таковые к массам ничуть не приблизились. Как сделать популярным и нужным народу то, к чему принципиально не удается приобщиться лично, — тема весьма актуальная, особенно там, где общественное мнение влияет на распределение значительной доли потребных ресурсов. Об этом — в следующем материале.
| Иван Моисеев, научный руководитель Института космической политики (Москва)
Ваше отношение к планам президента Буша по поводу возвращения на Луну и экспедиций на Марс? Каково место нашей страны в новых космических планах? Что следует делать в свете программы, объявленной американцами, — или не делать ничего и идти своим путем? — Независимо от того, будет реализован план Буша или нет, сам факт обращения президента к нации — а это, по сути, обращение за поддержкой — окажет благотворное влияние на развитие космонавтики в США. Это ориентир для космической науки и промышленности, это привлечение внимания к одной из областей деятельности, финансируемых из бюджета. Для развития космонавтики в США будет полезна и неизбежная дискуссия о планах президента Буша. Она позволит увереннее принимать решения как по сегодняшним проблемам, так и в рамках разработки долгосрочной стратегии в космосе. В Соединенных Штатах обращения президента к нации, начиная со знаменитого радиообращения Дж. Кеннеди, — обычное, хотя и редкое событие. К сожалению, у нас такого рода мероприятия не практикуются — в советские времена этому препятствовала сверхсекретность отрасли, а в нынешние — мешает отсутствие стратегических планов и внятной государственной политики в космонавтике. Что касается отношения России к заявлению Буша, то надо просто обозначить интерес к американским планам и пообещать моральную поддержку, что, собственно, и было сделано на официальном уровне. О конкретном участии говорить еще рано. Какие направления развития российской космонавтики самые перспективные? — Методологически космонавтику можно разделить на две области. Первая — это космическая связь, навигация, наблюдение Земли и средства вывода в космос соответствующей полезной нагрузки, — то есть направления, доказавшие свою коммерческую эффективность. Они должны и будут развиваться в рамках существующей конкурентной среды. От государства требуется только обеспечить ряд экономических преференций этим направлениям наравне с другими высокотехнологичными отраслями производства. Другая область — научные исследования и создание новых космических средств — требует бюджетного финансирования и повышенного внимания со стороны государства, которое должно четко обозначить цели и предоставить возможность для их достижения. Как показывает полувековой опыт, именно второе направление самое перспективное, и не только для России. Что нужно, чтобы космонавтика имела широкую поддержку всех слоев российского общества, включая законодательные и властные структуры? — Надо делать то, чего мы не делаем, а именно: вести активную информационную политику; снабдить информацией о российской космонавтике тех, кто ею интересуется, и ненавязчиво информировать о космосе всех остальных; можно даже реализовывать недорогие космические проекты ради привлечения внимания к космонавтике. Такую работу следовало бы даже включить отдельной позицией в Федеральную космическую программу. А у нас и сама-то программа не опубликована. Каким вам видится «разделение труда» в гипотетической «равновесной» мировой системе космической деятельности? Или говорить о такой системе бессмысленно? — В общем-то, «разделение труда» в основном уже сложилось. У России — недорогие и надежные носители, соответствующий опыт и инфраструктура, на Западе и Востоке — отличная электроника, то есть полезная нагрузка. Запад также небезвыгодно занимается маркетингом наших носителей, что, конечно, лучше делать самим, но… там у них «все схвачено». Отдельный вопрос — наши возможности в области пилотируемых полетов. Сейчас их тоже удается в той или иной степени реализовать на международном рынке, но будущее российской пилотируемой космонавтики зависит от направления развития мировой. Здесь требуется решение на общенациональном уровне: либо мы начинаем выполнять собственную пилотируемую космическую программу, либо участвуем в проектах других стран. Во втором случае наше участие приемлемо только на коммерческой основе: если мы что-то и сделаем серьезное, «каштаны» все равно достанутся инициатору программы. Сегодня Россия очень многое может в космонавтике, но не знает, чего именно она хочет. Со скрипом и зарубежной помощью мы выбрались из экономического кризиса, и сейчас самое время осмотреться и решить, куда идти дальше. В принципе неважно, куда лететь — на Марс ли, на Луну, — важно принять решение, а там… |
1 Говоря о китайском факторе и о «поднимающемся драконе», который способен в перспективе составить конкуренцию в космосе и нам, и американцам (тогда как Россия якобы не в состоянии хоть что-то противопоставить «ветру с Востока»), не могу удержаться и не процитировать участника космического форума на «Авиабазе», скрывающегося под ником Mavr: «Вы предлагаете опять запустить первого космонавта? Первый космонавт у нас был!»
