Избирательные технологии — наука или шарлатанство?
АрхивМало нам стихийных бедствий, так еще периодически на нас обрушиваются выборы, все больше и больше напоминающие рынок, на котором продается живой товар — кандидаты в депутаты (мэры, губернаторы и т. п.).
Мало нам стихийных бедствий, так еще периодически на нас обрушиваются выборы, все больше и больше напоминающие рынок, на котором продается живой товар — кандидаты в депутаты (мэры, губернаторы и т. п.). Часто торговцы продают самих себя, что в терминах избирательного маркетинга1 называется «в порядке самовыдвижения».
Упакованные на оптовых имиджмейкерских базах кандидаты с умным выражением лица вешают нам на уши дежурные благоглупости. И в очередной раз подтверждаются законы Бисмарка («никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов») и Пушкина («народ безмолвствует»).
Выборы, выбор, выборка, технология — термины, попахивающие наукой. Однако их реальное содержание в избирательном маркетинге даже для малочувствительного обоняния пахнет чем угодно, только не наукой. Перефразируя О. Мандельштама, рядом с избирательными технологиями простыни не смяты, наука не ночевала. Чтобы удостовериться в этом, займемся сначала самой простой (как принято считать) точной наукой — арифметикой2.
Арифметика
Задача для средней школы. Дано: в выборах приняли участие 30% от списочного состава избирателей при пороге легитимности 25%. За победителя подано 20% голосов избирателей, участвовавших в выборах. Определить: интересы какой доли взрослого населения, пользующегося избирательным правом, представляет победитель? Решение: 0,3x0,2=0,06. Ответ: победитель представляет интересы 6% взрослого населения.
Всего-то?! Это ли не профанация самой идеи выборов? Данный арифметический казус, на самом деле, иллюстрирует простую закономерность: победа любого электората при любой избирательной системе дает власть меньшинству над большинством. Добро бы, если меньшинство не ошиблось. Практика показывает, что неошибающихся меньшинств в России — ничтожное меньшинство.
Математическая статистика
В приведенном примере предпочтения 70% избирателей остались неизвестными. Следовательно, результаты выборов существенно случайны и требуют привлечения методов математической статистики для их анализа.
Совокупность потенциальных избирателей (их списочный состав) называется в математической статистике генеральной совокупностью, а совокупность реальных избирателей — выборочной совокупностью (выборкой). Избранник или совокупность избранников (парламент, дума, кабинет и т. п.) — тоже выборка из генеральной совокупности потенциальных избранников, то есть «соли» народа, квинтэссенции его разума и мудрости, интеллектуально-деятельностной элиты.
Выборка — чрезвычайно емкое статистическое понятие, встречающееся в любой экспериментальной науке. Большинство наших знаний о мире добыто или подтверждено с помощью выборочного метода. Так, в арифметике, чтобы доказать правильность любых алгоритмов счета (действия), достаточно проверить их на выборке чисел, и нет необходимости проверять на всех мыслимых числах.
Таким образом, по закономерностям, явно обнаруженным в выборках, судят о соответствующих скрытых закономерностях генеральных совокупностей. Применительно к нашей теме, по результатам голосования в реальных избирательных выборках судят о предпочтениях, свойственных всем потенциальным избирателям. Очевидно, чем больше объем выборок, тем выявленные предпочтения объективнее, и наоборот, чем меньше избирателей приняли участие в выборах, тем результаты дальше от объективных. Но всех избирателей (без исключения) в рамках демократического избирательного права невозможно заставить проголосовать. Значит, как минимум, избирательным комиссиям должна быть известна методика оценки представительности выборки3, то есть такого комплекса ее свойств, который показывает, насколько интересующие нас параметры данной выборки близки к аналогичным параметрам генеральной совокупности.
Если выборка представительна по заданным критериям близости4, которые должны быть удовлетворены, то выборы можно считать статистически легитимными, иначе нет. А вы как думали, члены избирательных комиссий и господин Вешняков? Разве можно взятый с потолка «порог легитимности» (по явке избирателей) считать обоснованным критерием действительности выборов? А соответствуют ли в среднем выборочные результаты голосования мнениям генеральной совокупности избирателей? А насколько можно доверять результатам выборов с учетом разброса мнений? А соответствуют ли выборочные квоты избирателей по возрасту, роду занятий, полу и т. д. структуре неоднородности генеральной совокупности? На эти вопросы общепринятый юридический подход не отвечает. Ответ может дать математическая статистика, в частности ее выборочный метод.
Представительность выборки (и, соответственно, действительность выборов и легитимность избранной власти) должна обеспечиваться количественно и качественно. Известно несколько критериев количественной представительности выборки. Наиболее употребительным считается критерий объема представительной выборки в абсолютном или относительном измерении (пресловутая явка избирателей). Согласно выборочному методу, данный объем зависит от нескольких аргументов: а) вышеупомянутой степени доверия к результатам (так называемой доверительной вероятности); б) допустимого отклонения выборочных результатов голосования от ожидаемых результатов по генеральной совокупности (доверительного интервала); в) списочных объемов избирателей и избираемых; г) результатов голосования (распределения голосов между кандидатами).
Три первых аргумента могут быть определены до выборов. Последний аргумент может быть определен только после выборов. Поэтому, строго говоря, нам дано лишь оценить объемы представительных выборок после проведения выборов, но не обеспечить (спланировать) их до начала избирательной кампании. В этом вся проблема.5
1 Двусмысленный термин, не находите? — Прим. ред.
2 Автор не считает арифметику простой наукой (см., например, Г. Фреге. Основоположения арифметики. — Томск, 2000). Но об этом не здесь.
3 Здесь и далее из двух синонимичных понятий «репрезентативность» и «представительность» отдадим предпочтение русскоязычному.
4 В социологии считается приемлемым отклонение параметров выборки и генеральной совокупности не более чем на 5–10% (соответственно мера близости не менее 90–95%).
5 Известные методы планирования объема выборки (У. Кокрен. Методы выборочного исследования. — М., 1976) все равно требуют предварительного исследования (социологического опроса) и дают лишь приближенную оценку «сверху», которая может измениться, если результаты выборов и опроса не совпадут.
Представим себе, что статистический критерий количественной представительности выборки принят избирательным правом. Если после выборов выборка реальных избирателей оценена как количественно представительная, можно считать, что повезло — выборы признаются состоявшимися. В противном случае придется звать уклонившихся от голосования к избирательным урнам и переоценивать представительность увеличившихся новых выборок — ведь результаты голосования изменятся. А если выборки опять окажутся непредставительными, придется снова звать безответственных избирателей на избирательные участки или идти к ним домой и т. д., — до тех пор, пока представительность выборок не будет обеспечена. «Бред!» — скажете вы и будете правы. Но, ради бога, не утверждайте, что результаты выборов отражают объективное мнение избирателей. Это будет ложь, санкционированная антинаучными избирательными технологиями.
Налицо тупик: до начала выборов научно обосновать статистический порог их легитимности невозможно, а после выборов избирательные комиссии бессильны что-либо изменить. Есть два выхода из тупика: 1) оставить вопрос о явке избирателей как есть, то есть вне науки; 2) институировать явку на выборы как гражданский долг, подлежащий обязательному выполнению.
Меня больше привлекает второй путь. Подобная система существовала в СССР (как и в других странах социалистической ориентации). Было важно, чтобы на выборы явились все как один [99,(9)% избирателей] и чтобы за кандидатов от власти проголосовало больше 99,9% явившихся. Это обманчиво тешило лицемерную власть6 сознанием полной поддержки народа и своего благоприятного имиджа на международной арене. В современной России нас утешало бы на этом пути совсем другое — осознание каждым гражданином своего выбора и своего долга донести этот выбор до избирательной урны. В таком ключе лозунг «Все на выборы!» приобретает научно обоснованный смысл. При стопроцентной явке избирателей проблема априорной представительности выборки становится беспредметной, ибо нет выборки как предмета выборочного метода. Есть только генеральная совокупность. Итак, господа-товарищи, тупик может быть преодолен, при этом теория и практика «сольются в экстазе».
Пример. Из «компетентных источников» известно, что в Бельгии граждане относятся к выборам серьезнее нас. Возможно, это совместный плод достойного фламандско-валлонского воспитания и мудрых законодательных установлений, согласно которым уклонение от участия в выборах является административным правонарушением с соответствующими санкциями в отношении правонарушителей (штрафы, лишение социальных льгот). Вот бы и у нас так — сколько денег выручили бы для пенсионеров и бюджетников за счет уклонистов!
Хочется повторить банальную истину: свобода волеизъявления гражданина жестко связана с его ответственностью перед обществом. Хочешь быть услышанным во власти — иди на выборы, политкорректно в рамках закона отстаивай свои права, не сиди в «хате с краю», чтобы потом не ворчать: опять не тех выбрали. «Плохие власти выбираются хорошими гражданами, которые не голосуют» (Д. Нейтан).
Но вернемся из маленькой уютной Бельгии на родные, плохо обустроенные просторы. Не менее важный аспект реальных выборок — их качественная представительность. Диву даешься: доля лиц старшего поколения в обществе всегда меньше доли молодежи и лиц среднего возраста, а на выборах наоборот. В результате побеждают кандидаты, угодные старикам, и не проходят кандидаты, за которых, возможно, проголосовали бы молодые, явись они на выборы. Налицо качественная непредставительность избирательных выборок — возрастные выборочные квоты не совпадают с возрастной структурой генеральной совокупности. Аналогичные несоответствия наблюдаются по полу, роду занятий и другим социальным признакам.
Но обеспечить качественную представительность избирательной выборки не менее трудно, чем количественную, хотя оценить ее вполне реально. Решение проблемы все то же — все на выборы! При этом и указанная выше арифметическая проблема легитимности власти тоже решается, если в выборах участвует не выборочная, а генеральная совокупность избирателей.
Что делать — выбирать по-советски? по-бельгийски? Изменять законодательство, превратив выборы в «обязаловку», как службу в армии по призыву? И это в демократическом обществе! Что ж, на то и референдум есть в демократическом обществе. И разве Бельгия не демократическая страна?
Допустим, что выборы статистически легитимны, так как выборка проголосовавших избирателей представительна. Опыт состоялся. Теперь избирательные комиссии сталкиваются с проблемой статистической оценки результатов опыта. Дело в том, что, сознавая случайность результатов выборов, мы обязаны проверить статистическую гипотезу о существенности (значимости) отклонения опытного распределения вероятностей от равновероятного распределения. Когда говорят, что ваш голос может оказаться решающим (то есть голоса между двумя претендентами на выборную должность распределились по принципу «фифти-фифти», и вы лично можете склонить весы в ту или иную сторону своим единственным голосом), не верьте. Это ненаучно. То ничтожное преимущество в голосах, которое получил Дж. Буш-младший перед А. Гором на выборах президента США, с точки зрения математической статистики незначимо, так как распределение голосов несущественно отличалось от равновероятного. Но избирательное законодательство США этого не заметило, потому что оно тоже вне науки.
Пример. Перед нами две таблицы с гипотетическими результатами выборов по относительной мажоритарной системе. Согласно первой таблице, победил кандидат К2. Но его преимущество оказалось столь незначительным, что дока-председатель избирательной комиссии обратился к ученым с просьбой оценить, легитимен ли победитель с точки зрения теории проверки статистических гипотез. Оценки, проведенные по критерию согласия «хи-квадрат» (критерий К. Пирсона), показали, что распределение голосов статистически незначимо (не более чем на 5%)7 отличается от равновероятного распределения и, следовательно, победитель нелегитимен.
6 По убеждению автора, любая власть лицемерна и предпочитает обманываться, нежели знать всю правду.
7 Уровень значимости 5% (0,05) считается стандартным в гуманитарных приложениях (социологии, психологии, медицине и др.) и соответствует доверительной вероятности 0,95.
Результаты повторного голосования отражены во второй таблице.
Снова победил кандидат К2, и снова с малым отрывом, правда, чуть большим, чем в первый раз. Но на этот раз оценки по критерию Пирсона показали, что распределение голосов значимо (более чем на 5%) отличается от равновероятного и, следовательно, кандидат К2 может научно обоснованно праздновать победу.
Заметим, что зачастую обыватели лучше чиновников осознают указанные недостатки избирательной системы (пусть и интуитивно), и это недвусмысленно сказывается на отношении населения к избранной власти. Автор считает эти недостатки вопиющими.
Информатика
Результаты выборов зависят не от тех, кто голосует, а от тех, кто считает. Примерно так озвучил свою или чужую избирательную технологию Иосиф Виссарионович, знавший толк в кадровой политике. Еще определеннее выразился никарагуанский диктатор Анастасио Сомоса: «Вы выиграли выборы, а я — подсчет голосов». Какие бы ни были урны для голосования (архаичные «копилки» или компьютерные накопители), кто бы ни считал голоса (люди или машины), результаты всегда оказываются в руках заинтересованных людей. Между ними и нами — избирателями — многозвенная цепочка «исполнительных механизмов» — людей, компьютеров, телекоммуникаций. Назовем эту цепочку автоматизированной информационной системой (АИС). Мы хорошо помним детскую игру в испорченный телефон. Избирательная АИС напоминает эту игру — только для взрослых.
Пример. Уставшие за день члены участковых избирательных комиссий ночью считывают данные с бумажных носителей — избирательных бюллетеней. Результаты считывания (сразу или потом) вводятся операторами в компьютеры. Эти данные передаются в вышестоящую комиссию, где они накапливаются со всех участков, обрабатываются, обобщаются, сортируются, анализируются, уточняются и снова передаются в вышестоящую инстанцию. Последняя повторяет перечисленные процедуры на своем уровне. В каждом звене возможны непреднамеренные и преднамеренные ошибки (искажения)8, утери9, дополнения10.
Понятие автоматизации включает в себя автоматику плюс человека. Второй закон ненадежности Джилба гласит: «Любая система, зависящая от человеческой надежности, ненадежна»11. В связи с этим можно ли совсем исключить человека (как промежуточное звено) из избирательной информационной системы, сделав ее не автоматизированной, а автоматической? Аппаратно-программные средства позволяют решить эту задачу чуть ли не с далеких 1890-х годов, когда Г. Холлерит (основатель фирмы IBM) использовал электрические машины с перфокарточным вводом для проведения переписи населения в США.
Если исходные данные голосования непосредственно «из рук» избирателей попадают в компьютер (компьютерную сеть), то существуют достаточно надежные программно-аппаратные средства защиты данных от ошибок ввода, несанкционированного доступа, чтения и редактирования12. Однако за человеком остается анализ результатов. Вот она лазейка для современных иосифов виссарионовичей и сомос. Другая лазейка — оставить избирательную технологию на архаичном бумажном уровне (как это имеет место быть в подавляющем большинстве российских регионов), что позволяет контролировать весь информационный процесс и субъективно вмешиваться в него из корыстных побуждений на любом этапе.
Как же нам удается выбрать не тех — не лучших, не мудрых, некомпетентных, корыстных, безнравственных? Только ли технологии виноваты? Может, прав Л. Н. Толстой, возражавший защитникам «народного смысла», что «…толпа есть соединение хотя бы и хороших людей, но соприкасающихся только животными, гнусными сторонами и выражающая только слабость и жестокость человеческой природы»13. Не надо быть человеком толпы, в том числе толпы избирателей. Бойтесь быть в толпе! Бойтесь подчиняться толпе! Особенно опасна партийная толпа, ибо «дух политической партийности всегда ядовит и разлагающ»14. Когда в пропорциональной избирательной системе партийные толпы сталкиваются лбами, высекаются искры такой жестокой непримиримости и бескомпромиссной информационной и даже физической войны на уничтожение, что общество духовно раскалывается.
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом: …время разбрасывать камни, и время собирать камни; …время раздирать, и время сшивать; …время войне, и время миру».15 Настало время собирать камни, сшивать, быть миру. В том числе с помощью избирательных технологий.
8 Кто сказал «фальсификация»?
9 Кто сказал «уничтожение»?
10 Кто сказал «приписки»?
11 А. Блох. «Закон Мэрфи».
12 На самом деле, все несколько сложнее. Интересующиеся могут ознакомиться со статьей Берда Киви, опубликованной в «КТ» #503. — Прим. ред.
13 Л. Н. Толстой. «Из записок князя Д. Нехлюдова (Люцерн)».
14 И. А. Ильин. «Яд партийности».
15 Библия. Книга Екклесиаста, 3.
