Закон Мерфи против Закона Мерфи

"Все плохое, что может произойти, непременно произойдет", — гласит известный каждому компьютерщику закон, приписываемый инженеру американской аэромедицинской лаборатории Эдварду Мерфи.

«Все плохое, что может произойти, непременно произойдет», — гласит известный каждому компьютерщику закон, приписываемый инженеру американской аэромедицинской лаборатории Эдварду Мерфи (Edward Murphy). Это изречение, в равной степени применимое к вселенскому хаосу и непредсказуемости человеческой психики, увековечила изданная в 70-х годах книга Артура Блоха (Arthur Bloch) «Закон Мерфи» («Murphy’s Law»). Согласно изложенной в книге «канонической» версии, все началось в 1949 году во время одного из экспериментов по моделированию авиакатастроф, когда бестолковые ассистенты неправильно подключили к лабораторной установке тензорный датчик, а Мерфи заявил, что «если прибор можно собрать неправильно, то эти ребята так и сделают».

Впрочем, не перевелись еще любознательные энтузиасты, желающие покопаться в «преданьях старины глубокой» и выяснить, как все было на самом деле. «Почему все, что вы знаете о Законе Мерфи, — неправда» («Why Everything You Know About Murphy’s Law is Wrong») — внушительного размера статья с этим провокационным названием стала гвоздем очередного номера научно-познавательного журнала Hot AIR. Ее автор, лос-анджелесский энтузиаст истории науки Ник Спарк (Nick Spark), встретился с участниками событий полувековой давности и попытался по крупицам восстановить подлинную историю.

Увы, каждый из собеседников описывал события по-своему. Убеленные сединами ветераны по-разному формулировали легендарную фразу, в сердцах брошенную Мерфи ассистентам, а также не могли точно назвать количество деталей легендарного прибора, которые нужно было соединить между собой — их число, по различным рассказам, варьировалось от двух до шести. Не ладилось и с портретом самого Мерфи, которого рассказчики характеризовали то остроумнейшим и проницательным инженером, то желчным завистником, попытавшемся сорвать куш на нарушении своих «авторских прав» сразу после выхода в свет книги Блоха. «Похоже, закон Мерфи пал жертвой себя самого», — с горечью констатирует Спарк и предлагает свою интерпретацию «закона подлости»: «Если одни и те же события могут быть истолкованы по-разному несколькими очевидцами, то так оно и случится».

Впрочем, «журналистское расследование» было проведено не зря: в результате Спарку удалось выявить роль в создании «закона Мерфи» еще одного человека — руководителя исследовательской группы, полковника Джона Стэппа (John Stapp). Ветераны были единодушны в том, что именно он дал «путевку в жизнь» брошенной инженером фразе, окрестив ее законом Мерфи и подкинув газетчикам на пресс-конференции. И это не случайно: Стэпп обладал потрясающим чувством юмора, писал сатирические книги и, по отзывам своих сотрудников, был настоящим «человеком эпохи Возрождения».

Но любили его не только за это — Стэпп был талантливым исследователем, и его страсть к науке доходила до самопожертвования. Во время экспериментов по моделированию сил, действующих на пилотов во время аварийных ситуаций, он предложил отказаться от грубых человекообразных манекенов и, не желая рисковать жизнью подчиненных, самоотверженно взял на себя роль подопытного кролика. Достигнутые им результаты ошеломляют: в то время как уровень предельного кратковременного ускорения, действующего на пилота, тогда определялся в 18 g, после нескольких месяцев испытаний Стэпп вдвое превысил этот предел! Данные этих экспериментов, полученные задолго до эпохи компьютерных моделей, позволили конструкторам тех лет значительно усовершенствовать бортовые системы спасения, а также предвосхитили появление современных автомобильных ремней и подушек безопасности. Так что можно со всей очевидностью утверждать, что «крестный отец» закона Мерфи сделал все возможное, чтобы защитить человечество от пагубного влияния своего детища.