Софтверные патенты и свободный софт
АрхивШироко распространенным заблуждением является отождествление борьбы против софтверных патентов с движением Open Source. В общем-то, это неудивительно. С одной стороны, некоторой связи между ними отрицать нельзя.
Широко распространенным заблуждением является отождествление борьбы против софтверных патентов с движением Open Source. В общем-то, это неудивительно. С одной стороны, некоторой связи между ними отрицать нельзя. Многие лидеры и активисты Движения свободного софта — такие как Ричард Столлман или Брюс Перенс — одновременно являются активистами и лидерами борьбы против софтверных патентов. Именно союз EuroLinux (полное название: EuroLinux Alliance for a Free Information Infrastructure, www.eurolinux.org) стал центром кристаллизации, вокруг которого объединились европейские противники софтверных патентов, порой весьма далекие и от Линукса, и от свободного софта вообще. С другой стороны — поборникам софтверных патентов очень соблазнительно представить своих оппонентов как кучку революционеров-идеалистов, возглавляемых волосатым анархистом Столлманом — образ врага, до тонкостей отработанный за время идейных битв.
Между тем в концептуальном плане свободный софт и борьба против софтверных патентов не только различны, но и чуть ли не противоположны. Движение Open Source в каком-то смысле действительно является революционным. Его сторонники отвергают существующий порядок, ратуют за альтернативный ему образ мыслей и действий. Со всеми приличествующими случаю оговорками, что и возник этот порядок не так давно, как порой говорят, и существование его в значительно мере «неформально» и условно, но все же... В то же время протесты против софтверных патентов весьма консервативны, они сводятся к защите законности от нарушений, традиций и здравого смысла — от поругания.
Характерный пример. В мае 2003 года WWW Consortium (www.w3.org) заявил (уже в который раз), что не будет рассматривать проекты стандартов, содержащих патентованные технологии, если держатели патентов официально не откажутся от всяких претензий на запрещения, лицензионные отчисления и т. д. Пресса тотчас же объявила это «компромиссом между сторонниками открытых исходных текстов и коммерческими компаниями». При чем здесь открытые исходные тексты?! Неужели не видно, что стандарт, возможность реализации которого зависит от благосклонности частной фирмы, — это не стандарт вовсе, просто по определению?!
Справедливости ради следует отметить, что некоторым псевдообщественным стандартизирующим организациям, дорвавшимся до доступа к государственной власти, вроде ISO, это и вправду не очевидно. Но сие как раз неудивительно.
Формально, впрочем, наиболее активно на заседаниях WWW Consortium за здравый смысл стоял Брюс Перенс, личность в мире свободного софта известная.
Еще, кстати, примерчик. Крупнейший в последние годы инвестор Linux-проектов — корпорация IBM — в вопросе о патентах оказывается на совершенно противоположной стороне, защищая практику софтверных патентов.
Софтверные патенты собственной персоной
Итак, что же такое софтверные патенты и чем они страшны?1
Коротко говоря, это патенты, устанавливающие монополию («исключительное право», как говорят юристы) на создание и/или использование программ для универсальных компьютеров, независимо от того, является ли непосредственной жертвой такого патента алгоритм, пользовательский интерфейс, выполняемая функция или что-то другое.
Как правило, софтверные патенты не называют себя таковыми и вообще всячески избегают упоминания программ или алгоритмов, маскируясь под описание устройств (компьютер с запущенной программой, согласно логике держателей подобных патентов, является таким устройством), процессов (выполнения той же самой программы), способов (решения проблемы путем запуска программы) и прочего, что патентовать обычно разрешается законом. В отличие от самих алгоритмов, интерфейсов и выполняемых функций, патентование которых закон не допускает. Пока, во всяком случае.
Патентная система и сама по себе никогда не испытывала недостатка в самой жесткой критике (см. интересную подборку цитат на www.cni.org/Hforums/ cni-copyright/1994-04/0648.html или часто цитируемый отчет об австралийской патентной системе, lpf.ai.mit.edu/ Patents/papers/historical-overview-gordon), но софтверные патенты совершенно неуместны даже по ее меркам. Конечно, хотя софтверные патенты и являются очень специальным случаем, но столкнувшись с ними, как правило, начинаешь задумываться о порочности патентной системы вообще.
Подавляющее большинство софтверных патентов самоочевидны либо описывают давно известные вещи. Не раз говорилось, чито из случайного набора софтверных патентов легко составить «галерею ужасов», которые случатся, если эти патенты применить в полную силу (см. swpat.ffii.org/analysis/trivial/index.en.html. Одну из «галерей» можно найти по адресу swpat. ffii.org/patents/index.en.html).
Найти же действительно заслуживающий уважения патент гораздо труднее. То есть, конечно, обилие тривиальных патентов характерно и для современной патентной системы. Но среди софтверных их так много, что это нельзя списать на случайные ошибки и злоупотребления. Львиная доля софтверных патентов описывает даже не решение (хотя бы и тривиальное) какой-то проблемы, а саму ее постановку, создавая, таким образом, монополию на задачу целиком, на любое ее решение, каким бы оригинальным оно ни было.
Оставшиеся патенты, как правило (я допускаю возможность исключений — но мне они неизвестны), являются математическими открытиями и тоже патентуются совершенно незаконно.
Грубо говоря, специфика программирования, делающая софтверные патенты столь злобными, состоит в том, что в программировании отсутствует ключевой элемент, вокруг которого строится патентная система промышленного производства. Тут нет механического конвейера или мануфактуры, которая из года в год, из десятилетия в десятилетие выпускает один и тот же товар, нет технологической цепочки — поля для изобретательства. А такое производство — важнейшая часть парадигмы, вокруг которой строится патентное право.
Каждый экземпляр одного товара и даже каждая производственная линия (если их достаточно много) — в существенных рынку отношениях подобны всем другим экземплярам того же товара или же производственным линиям. Именно благодаря наличию этого постоянства мы можем отличить новое от ненового, оригинальное от тривиального. Патент в промышленности только отрезает конкурентам патентовладельца пути к совершенствованию производства, оставляя возможность работать по старинке или идти своим путем.
Каждая программа по определению нова и оригинальна, ранее никогда не изготавливалась, иначе нет смысла ее создавать. Софтверный патент, как правило, напрочь отсекает саму возможность кому-либо, кроме патентообладателя, работать в данной области.
1 (назад) Предполагается, что читатель знает, что такое патенты. К сожалению, это не столь очевидно, как может показаться на первый взгляд. Граждане часто путают патенты с копирайтом, копирайт — с коммерческими секретами и все вместе — с торговыми знаками. Особенно способствовало этому распространение в последнее время бессмысленных размашистых формулировок, таких как «интеллектуальная собственность». См. об этом, например, классический текст Ричарда Столлмана «Words to avoid» (www.gnu.org/philosophy/words-to-avoid.ru.html) или его же недавнюю статью о кампании SCO против Linux (zdnet.ru/?ID=302731).
Кто стоит за софтверными патентами
Общепринятого (или хотя бы распространенного) традиционно-нейтрально-положительного отношения к софтверным патентам, подобного такому отношению к софтверному копирайту, — нет. Резко отрицательное отношение к софтверным патентам характерно для подавляющего большинства профессионалов-компьютерщиков (я не знаю сколько-нибудь известного программиста, инженера или ученого, который стал бы их публично поддерживать) и многих юристов (например, Памелы Самуэльсон, lpf.ai.mit.edu/Links/prep.ai.mit. edu/samuelson, www.sims.berkeley. edu/~pam).
Принципиально же поддерживают софтверные патенты в основном две категории деятелей2.
- Фирмы-монополисты или фирмы, предполагающие в самое ближайшее время таковыми стать. Рассчитывая не только еще больше оторваться от конкурентов, но и задушить в корне саму возможность конкуренции. Характерные примеры — Adobe, Microsoft, отчасти IBM.
Коллекция патентов, полученных Adobe Systems на различные технологии обработки изображений, практически гарантирует, что связанная с графикой программа любой конкурирующей компании на территории США либо будет иметь совершенно неприемлемые качество и функциональность, либо — нарушать принадлежащие Adobe патенты.
Некоторым счастливчикам удается отбиться кросс-лицензированием (см. ниже). Но это — для акул бизнеса, не для рядового разработчика. Аналогичную колоду патентов, преимущественно в области мультимедиа, собирает в последние годы Microsoft.
Крупнейшее в мире собрание патентов по самым разным областям компьютерных технологий — у IBM, более десяти тысяч. В прежние времена корпорация использовала их довольно агрессивно, но после того как она чудом избежала антимонопольного разбирательства, ей пришлось значительно сбавить обороты.
- Профессиональные охотники за патентами, патентующие все подряд, в расчете на то, что одна из сотни заявок случайно выпадет на ключевую технологию и позволит сорвать жирный куш.
Тут трудно назвать известное имя, поскольку такие компании обычно ничего не производят сами, кормясь исключительно патентным шантажом. Иногда, впрочем, в эту категорию попадают успешные ранее фирмы, неожиданно для себя оказавшиеся на мели, у которых патенты являются главной или даже единственной оставшейся ценностью. В этой связи уместно вспомнить обвинения SCO в нарушении ее патентов Linux-сообществом.
Другой пример, тоже, впрочем, не вполне чистый, — Thomson Multimedia, обладатель патента на формат mp3. Также следует упомянуть IBM, немало попиратствовавшую в этом качестве.
Собственно же заявки подает и софтверных патентов получает куда больше народу, оправдываясь тем, что это единственный способ самозащиты, гарантия от того, что патент получит кто-нибудь другой и согнет тебя в бараний рог. Оно на самом деле так — от патента спасает только патент, а благие пожелания типа «просто опубликуй» на поверку оказываются непригодными для жизни глупостями.
При этом свой патент часто оказывается еще и ключом, позволяющим получить доступ к чужим патентам на основе взаимного лицензирования. Руководитель одного из подразделений IBM3 как-то сказал (и его слова часто цитируют), что выгода от коллекции патентов на одну часть состоит в лицензионных отчислениях и на десять частей — в получаемом благодаря этой коллекции доступе к патентам других фирм.
США
Родиной софтверных патентов традиционно считаются США. Ходят еще глухие слухи про Японию, но японское общество всегда славилось замкнутостью и нежеланием выносить сор из избы, так что здесь вряд ли можно сказать что-то определенное.
Изначально математические алгоритмы не патентовались. Это было записано в законе, это отмечали в своих решениях суды. Однако в 1980 году Верховный суд США принял решение, в котором, среди прочего, говорилось, что наличие в устройстве цифрового процессора и управляющей им программы не делает устройство непатентуемым (если оно удовлетворяет условиям патентуемости в других частях). Руководство USPTO (патентного бюро Соединенных Штатов) интерпретировало это решение таким оригинальным образом, что наличие программы делает патентуемым в прочих отношениях тривиальное или известное устройство (например, универсальный компьютер). А потом и вовсе сократило цепочку до патентования самой программы. После чего в массовом порядке (по 50–100 штук в месяц) начало выдавать софтверные патенты.
Этому способствовали и некоторые другие события. Описание истории см., например, в статье Г. Ребака «Patently Absurd», www.forbes.com/asap/2002/ 0624/044.html; юридический анализ ситуации — в работе Памелы Самуэльсон «Должны ли алгоритмы программ патентоваться», www.eff.org/IP/should_program_algorithms_be_patented.article.
Почти десять летия это шло незамеченным. Теоретически все патенты публикуются и общедоступны. Но поскольку им несть числа, а их текст нарочито неясен, понять что к чему трудно даже тогда, когда точно знаешь, где искать. К тому же между подачей заявки и выдачей патента проходит от двух до пяти лет. Однако критическая масса накапливалась, и в конце 1980-х начале 1990-х компьютерная индустрия столкнулась со шквалом софтово-патентных исков.
2 (назад) Следует подчеркнуть, что такая классификация вовсе не придумана специально для утонченного оскорбления поборников софтверных патентов. С разными вариациями она встречается практически в любой работе на эту тему.
3 (назад) Да, снова IBM, не удивляйтесь. То, что корпорация фигурирует во всех категориях, не моя вина. Просто у IBM такая манера взаимодействия с внешним миром.
Первой борьбу против софтверных патентов в США начала «Лига за свободу программирования» (League for Programming Freedom). Созданная по инициативе Джона Гилмора и Ричарда Столлмана для борьбы против так называемого Look&Feel Copyright (попыток применения законодательства о копирайте к внешнему виду и интерфейсу программ), она очень скоро столкнулась и с софтверными патентами.
Членами Лиги стали такие известные в компьютерном мире люди, как Дональд Кнут, Марвин Минский, Джеральд Сассман, Петер Дейч, автор LISP Джон Маккарти и другие, чьи имена, как говаривал Юрий Визбор, хочется слушать стоя.
Теоретически LPF и сейчас существует, находясь в состоянии гибернации (lpf.ai.mit.edu), но как об активной политической силе, о ней не слышно уже давно. Затем эстафету переняла Electronic Frontier Foundation, и новости о борьбе с софтверными патентами теперь следует искать уже на ее сайте.
В отличие от Look&Feel Copyright, который был вскоре благополучно похоронен, результаты борьбы с софтверными патентами все еще выглядят довольно скромно. Софтверные патенты так и не были вновь поставлены вне закона. Очень немногие софтверные патенты были аннулированы. В 1996 году USPTO, устав от непрекращающихся скандалов, выпустило «Руководство по экспертизе патентов, связанных с компьютерами». (www.bitlaw.com/source/soft_pats/final.html).
Будучи, по существу, набором рекомендаций по наиболее аккуратным способам обхода законов, оно, тем не менее, способствовало сокращению выдачи софтверных патентов (позже, на рубеже веков, были предприняты и другие бюрократические меры против выдачи хотя бы самых глупых патентов).
Европа
Европейская патентная конвенция недвусмысленно запрещает патентование алгоритмов, методов организации и представления информации и компьютерных программ (www.european-patent-office.org/legal/epc/e/ ar54.html#A54).
Что однако не помешало Европейскому патентному ведомству (специальная контора, позволяющая получить патент сразу в нескольких европейских странах), глядя на своих заокеанских коллег начать (примерно с 1998 года) выдачу софтверных патентов. И продолжать эту практику, несмотря на их систематическое аннулирование национальными судами государств. Впрочем, не всех, некоторые (в первую очередь Германия) и сами не возражали, чтобы на них снизошла благодать. Под софтверные патенты подводилась идейная база, официально высказывались требования и предложения патентовать «все полезные идеи», подготавливалось общественное мнение.
В июне 2000 года Европейское патентное ведомство предложило отменить все ограничения на характер патентуемых идей. Кавалерийская атака захлебнулась, но «процесс пошел». В марте 2002 года вышел проект изменения Европейской патентной конвенции (написанный с подачи европейского отделения BSA, но опубликованный от имени комиссии Европарламента), который впервые в мировой истории полностью легализует софтверные патенты. Не только позволяя им существовать в качестве замысловатых комбинаций на краю патентного поля, но и разрешая патентование математических принципов, методов мышления и организационных структур.
Против проекта тотчас же выступила EuroLinux — коалиция фирм и общественных организаций, связанных с Движением свободного софта. К ней вскоре примкнули и многие европейские разработчики проприетарного программного обеспечения.
Позиция EuroLinux состояла в том, что предметом патентования могут быть (как принято сейчас) только изобретения, связанные с использованием сил природы. Никакие умственные операции, никакие чисто логические конструкции предметом патентования быть не могут и не должны. Окончательное решение судьбы проекта ожидается этой осенью. Вероятность его принятия весьма велика. Хотя, например, правительство Франции недвусмысленно выступило против.
Россия
Российский патентный закон, принятый в 1992 году, гласил: «Не признаются патентоспособными изобретениями: научные теории и математические методы; методы организации и управления хозяйством; условные обозначения, расписания, правила; методы выполнения умственных операций; алгоритмы и программы для вычислительных машин». В феврале 2003 года к нему были приняты дополнения. Теперь непатентуемыми являются также «правила и методы игр, интеллектуальной или хозяйственной деятельности; решения, заключающиеся только в предоставлении информации».
Как читатель, наверное, уже догадался, все это не помешало Роспатенту по-прежнему спокойненько выдавать софтверные патенты. По слухам, некоторые патентные эксперты даже считают делом чести их протаскивать.
Вообще, страсть патентных ведомств к софтверным патентам — феномен пока необъяснимый. Ни к банальным взяткам, ни к стремлению напакостить он явно не сводится, хотя, вероятно, оба этих фактора имеют место.
Пожалуй, самый известный из российских софтверных патентов принадлежит ABBYY — на автоматическое распознавание текстов (www.libertarium.ru/ libertarium/abby-patent).Как и следовало ожидать, он довольно тривиален — описывает известное еще с 1960-х годов распознавание образов путем сравнения с образцом. Вне всякого сомнения, научный багаж ABBYY и начинка FineReader’а, на самом деле, отнюдь не с сводятся к столь простым методам, а гораздо более замысловаты. Но застолбить место фирма вознамерилась пообширнее.
Пока что на этом фронте относительно тихо. Софтверные патенты выдаются, но ни об одной судебной тяжбе или угрозе их применения у нас неизвестно. Однако в США все тоже начиналось далеко не сразу.
