Вокруг колеса
АрхивСудите самиНаучно-технический прогресс, в какой-то степени спровоцированный появлением патентов, сыграл с патентной системой злую шутку: патентные бюро не справляются со шквалом заявок, а зачастую даже не могут квалифицированно их оценить.
Обычно вводная статья темы носит декоративный характер и толку от нее не больше, чем от предисловия к книге. Однако на сей раз ее информационное наполнение несколько выше среднестатистического, поскольку цейтнот не позволил Наталье Серпковой написать вторую заказанную статью, в которой — как я рассчитывал — излагались бы главные доводы защитников патентной системы. Пришлось за это дело взяться мне — и надеюсь, что в моем непрофессиональном пересказе их аргументация не слишком пострадала.
Впрочем, читатель наверняка сможет сформулировать основные доводы защиты самостоятельно, благо они очевидны. Любой человек имеет право получать плату за свой труд (если, конечно, тот востребован обществом), и патенты, наверное, — лучший механизм предоставления гарантий изобретателям. Механизм, который идеально работал бы в идеальном мире. Изобрел? Получи бумажку. Получил бумажку? Вот твои деньги, распишись.
К сожалению, мы с вами живем не в идеальном мире. И то, что было удачным компромиссом несколько сотен лет назад1, сегодня работает гораздо хуже. Уступка, сделанная изобретателям, превратилась в узаконенный метод шантажа — причем сами изобретатели, как часто случается, в массе своей остались за бортом и в лучшем случае довольствуются крохами со стола.
Собственно, ничего удивительного в этом нет. Если сравнить изобретательство с открытием новых территорий и вспомнить, чем закончилась эпоха великих географических открытий, становится ясно, что после того, как большинство более или менее очевидных изобретений уже сделано, начинается раздел «территорий», а место любопытных и коммерчески безграмотных первооткрывателей занимают купцы и пираты.
Эту «смену поколений» мы и наблюдаем сегодня. Конечно, изобретатели продолжают выдумывать новые устройства и механизмы, однако куда больше шума (и, увы, влияния) от тех, кто не имеет к созданию новых технологий прямого отношения. От компаний, которые собирают патентные пакеты, и впоследствии зарабатывают на этом, требуя отчислений от производителей.
Научно-технический прогресс, в какой-то степени спровоцированный появлением патентов, сыграл с патентной системой злую шутку: патентные бюро не справляются со шквалом заявок, а зачастую даже не могут квалифицированно их оценить. Чем и пользуются хорошие патентные поверенные2, составляя патентные заявки с максимально широким охватом. Именно благодаря патентным поверенным задолго до появления Интернета появился пресловутый патент на гиперссылки, принадлежащий British Telecom, а компания NCR запатентовала «портативный персональный терминал для использования в системах управления транзакциями»3 за несколько лет до того, как в Apple был создан первый карманный компьютер — Newton.
Несмотря на множество примеров злоупотребления слабостями патентной системы, у ее сторонников есть совершенно непрошибаемый довод «за»: ничего лучшего пока не придумано. И это действительно так. При всех своих недостатках патентная система сегодня — единственный механизм, обещающий изобретателю приемлемое вознаграждение за его труд. Альтернативные подходы существуют — например, выкуп перспективных изобретений государством, — однако они ни в коей мере не защищают изобретателя от возможных злоупотреблений и уж точно сулят ему меньше, чем патентная система. Наверняка люди, получившие в советские времена авторские свидетельства, согласятся с тем, что подобная система крайне несправедлива: получить от государства 150 рублей «откупных», зная, что твое предложение, будучи внедренным, принесет миллионные прибыли, обидно. Таким образом, материальная мотивация изобретателя сводится к минимуму.
Но это не самое неприятное. Ведь нет никакой гарантии, что попавшие в руки государства изобретения когда-нибудь будут реализованы на практике — в конце концов, чиновники не то чтобы в этом не заинтересованы, а просто им все равно.
К тому же оценка перспективности изобретения не может не быть субъективной, что еще больше снижает его ценность в глазах государства. Если поставить высокую планку, то масса полезных, но не слишком выгодных предложений останется за бортом; при снижении планки уменьшается и материальная компенсация за изобретение.
Реформа патентной системы маловероятна не только потому, что ей нет достойной альтернативы, но и потому, что багаж выданных на сегодняшний день патентов крайне велик, а любая серьезная перестройка взаимоотношений изобретателя с обществом предполагает пересмотр существующих патентных соглашений. А это ведь не просто бумажки — это громадные инвестиции, это множество кросс-лицензионных договоренностей между держателями патентов и т. д. Поэтому критика патентной системы, как правило, деструктивна, а предложения по реформе обычно непринципиальны и носят эволюционный, а не революционный характер. Многие противники софтверных патентов вообще избегают обсуждать пороки патентной системы, понимая, что обращение к этой проблеме уведет их от куда более конкретной — и пока еще вполне решаемой — проблемы софтверных патентов. Подробно об этом можно прочитать в статье Федора Зуева.
1 (назад) Подробнее об истории возникновения патентной системы можно прочитать в «КТ» #484.
2 (назад) Задача патентных поверенных — ни в коем случае не сохранение духа закона, а максимальное удовлетворение потребностей клиентов в рамках буквы закона.
3 (назад) www.delphion.com/details?pn=US04634845__.
Софтверные патенты
Однако прежде чем приступать к чтению статьи Зуева, хорошо бы разобраться с терминами. Повышенное внимание к проблеме охраны интеллектуальной собственности привело к тому, что довольно строгие понятия патента, копирайта, торгового знака и торговых секретов в общественном сознании размылись. Когда речь заходит о софтверных патентах и упоминается Ричард Столлман, весьма вероятна путаница, так как Столлман известен прежде всего как большой противник копирайта и участие в движении против софтверных патентов для него, скорее, побочная деятельность.
Однако авторское право не имеет к патентам прямого отношения. McCarthy’s Desk Encyclopedia of Intellectual Property определяет копирайт как «предоставляемое государством создателю работы исключительное право запрещать другим лицам воспроизводить, адаптировать, публично распространять, исполнять или выставлять ее». Патент, согласно тому же источнику, — это «предоставление федеральным правительством изобретателю исключительного права запрещать другим осуществлять, использовать или продавать его изобретение. Патенты не охраняют идеи — только структуры и методы, в которых реализованы технологические концепции».
Последнее предложение очень хорошо иллюстрирует проблему софтверных патентов. В случае патентования ПО грань между структурами, методами и идеями очень расплывчата и перейти ее легко. Усугубляет ситуацию и тот факт, что один из главных критериев охраноспособности4 изобретения — его неочевидность. Когда речь заходит о программном обеспечении, этому критерию следовать трудно, поскольку модификация ПО требует незначительных усилий и программные продукты обновляются постоянно. К тому же многие технологии слишком очевидны для обсуждения в прессе, однако известно, что проверка очевидности работниками патентных бюро базируется в основном на поиске публикаций, предшествующих заявке. Таким образом, может быть запатентована любая, сколь угодно очевидная технология. Более того, при этом в невыгодном положении оказываются матерые профессионалы, которым и в голову не придет патентовать очевидные для них вещи. Меж тем заявки на патент могут подать новички, для которых какие-то приемы кажутся далеко не такими очевидными, как для опытных программистов.
Производство программного обеспечения разительно отличается от производства вообще. И если в мире физических объектов сложные системы, как правило, приносят производителю значительные прибыли, то в мире ПО это, мягко говоря, не совсем и не всегда так. А патентная система исторически ориентирована именно на мануфактурную модель. Собственно, для защиты промышленников друг от друга она и придумывалась.
К тому же сегодняшние патентные соглашения, предусматривающие, что срок эксклюзивного использования изобретения может исчисляться десятилетиями, абсолютно неприменимы к ПО, которое теряет актуальность за два-три года.
Переход от копирайта к патентам в контексте программного обеспечения несет в себе много минусов — а ведь в перечисленных аргументах нет и намека на злоупотребление законодательством. Тогда как софтверные патенты — как никакие другие — провоцируют патентодержателей на так называемые подводные (submarine) патенты. Речь идет о случаях, когда заявка на изобретение подается втихую. Современная практика такова, что между приемом заявки и публикацией патента проходит довольно много времени, и за этот период будущие патентодержатели могут приложить все усилия, чтобы их технология стала как можно более популярной, стала стандартом. После получения патента наступает фаза сбора отступных с тех, кто уже не может отказаться от этой технологии. Примеры, думаю, излишни — «КТ» об этом писала не раз5./a>
Но самое интересное в том, что главный плюс патентов — стимулирование исследований — в области ПО не работает. Патенты не только не стимулируют их, но и провоцируют сокращение затрат на разработку новых продуктов! Наибольшее количество принципиальных новшеств в софтверной индустрии пришлось на 1950–70-е годы, когда о софтверных патентах и речи не было! И несмотря на то, что с 1987 по 1994 год количество выданных софтверных патентов утроилось, финансирование разработок в области ПО упало на 21 процент (а в целом по всем отраслям — выросло на 25 процентов6).
Разумеется, этих цифр мало, чтобы уверенно говорить о том, будто софтверные патенты отрицательно влияют на индустрию ПО, однако ими дело не ограничивается. Например, понятно, что выход новых продуктов будет существенно затруднен, так как каждый производитель перед их выпуском на рынок должен удостовериться, что его программа не нарушает никаких патентов. В очень невыгодном положении оказываются небольшие компании и программисты-одиночки, у которых по объективным причинам просто нет увесистого патентного портфолио, позволяющего договориться с держателем патента о «бартере». Заодно решается и проблема с новичками, которые нет-нет да и разродятся какой-нибудь гениальной идеей: если софтверные патенты станут обычной практикой, то попасть на рынок с готовым продуктом станет существенно дороже, причем не за счет увеличения стоимости разработки, а за счет вынужденных отчислений за очевидные технологии. В то же время защита собственных оригинальных технологий — удовольствие дорогое (см. статью Серпковой, стр. 32), и если небольшие компании еще могут потянуть несколько патентов на пакет ПО, то программисты-одиночки вряд ли смогут защитить собственные разработки. И в один прекрасный день столкнутся с тем, что им придется платить лицензионные отчисления за свои же разработки. Ситуация, конечно, фантастическая, доведенная до абсурда, но нисколько не противоречащая логике развития событий.
4 (назад) Слово жутковатое, но лучше пользоваться общепринятыми терминами, нежели придумывать собственные.
5 (назад) Существует несколько вариантов этого сценария, но, как правило, происходит следующее. На первых порах о патенте никто не знает, либо есть уверенность, что патентодержатель не станет предъявлять своих прав на технологию. Через некоторое время в силу различных причин (выкуп активов патентодержателя другой компанией, смена бизнес-модели и т. д.) патентодержатель вспоминает о том, какое сокровище у него в патентном портфолио, и начинает требовать деньги за бесплатный сыр.
6 (назад) Имеются в виду работы Бессена и Мэскина из МТИ, а также статья «An Empirical Look at Software Patents» Бессена и Ханта (2003 г.).
Защитники софтверных патентов — и самый, наверное, цитируемый из них Роберт Харт — уверяют, что софтверная индустрия ничем особенным не отличается от любой другой индустрии, а создателям ПО тоже требуется защита7. В этом есть смысл, если вспомнить, что срок действия патента гораздо короче срока действия копирайта. Приверженцы идеи патентования ПО также считают, что в Европе необходимо разрешить подобную практику хотя бы из соображений самозащиты, чтобы позволить европейским производителям патентовать собственные технологии, не дожидаясь, пока это сделают американцы.
Вокруг колеса
Как видим, софтверные патенты выгодны прежде всего крупным компаниям, которые способны защитить себя и выделить на покупку очередных патентов. Все остальные — в проигрыше. И несмотря на то, что пострадавших будет гораздо больше, чем выигравших, финансовый вес сторонников патентования ПО таков, что особого оптимизма ситуация не внушает. В США софтверные патенты уже узаконены; Европа пока сопротивляется, но нет уверенности, что она продержится долго; Россия же, как всегда, думает о вечном. Не исключено, что в конечном счете бывшая одна шестая часть суши благодаря инертности законодателей останется единственным островком здравого смысла.
Однако может случиться и по-другому. О том, что сегодняшнее преклонение перед интеллектуальной собственностью не только выходит за рамки здравого смысла, но и попросту неэффективно с точки зрения общества, начинают задумываться серьезные экономисты. Так, Мишель Болдрин и Дэвид Ливайн — авторы опубликованной еще в 2001 году8 статьи «Perfectly Competitive Innovation» (levine.sscnet.ucla.edu/ papers/pci23.pdf), утверждают, что на рынке с высоким уровнем конкуренции достаточно стимулов для появления новых продуктов, что делает излишними такие методы защиты интеллектуальной собственности, как копирайт и патенты. И несмотря на спорность выводов исследование Болдрина и Ливайна получило одобрение Роберта Солоу (лауреата Нобелевской премии 1987 года по экономике) и Дэнни Кво из Лондонской школы экономики9. По мнению Болдрина и Ливайна, наибольшую выгоду от сегодняшней политики в отношении интеллектуальной собственности получают монополии, тогда как отказ от патентов, копирайта и прочих ограничений вовсе не разрушит рынок до основания, а, напротив, заставит его развиваться быстрее.
И хотя нет никакой уверенности в том, что подобные исследования в ближайшем будущем приведут к смене экономической практики, очень хочется надеяться, что рано или поздно это произойдет. В противном случае мы обречены бесконечно рассуждать о вреде софтверных патентов и пороках патентной системы вообще, каждый раз оплачивая издержки, включенные в себестоимость, при покупке нового продукта.
P.S. А патент на колесо, кстати, существует. Два года назад его получил австралийский юрист Джон Кеог (John Keogh), решивший проиллюстрировать абсурдность упрощения патентного законодательства Австралии10. И лишь добрая воля «изобретателя» и бдительность чиновников, прочитавших в газетах о патенте, который они сами и выдали, спасла нас от малоприятной обязанности регулярно отсылать чеки в далекий город Мельбурн.
|
Для порядка приведем еще два определения. Товарный знак Секрет производства |
7 (назад) Тот факт, что большинство известных программистов выступает против софтверных патентов, сторонников идеи патентования ПО нисколько не смущает.
8 (назад) Последняя редакция статьи датирована январем 2003 года. Сами авторы утверждают, что основные выводы были сделаны ими еще в 1997 году, в неопубликованной статье «Growth Under Perfect Competition».
9 (назад) Противников у новой теории, которая идет вразрез со стандартными экономическими представлениями, тоже предостаточно.
10 (назад) news.bbc.co.uk/1/hi/world/asia-pacific/1418165.stm.
