На раз

Когда одноразовость становится базовой характеристикой всех окружающих нас материальных предметов, становится как-то не по себе. Вещи больше не в состоянии хранить тепло наших рук. Они умирают раньше, чем успевают нагреться.

Мы живем в эпоху великих открытий, замечательных свершений, высоких технологий и, увы, одноразовых вещей. Может быть, одноразовый шприц и является несомненным благом. Но когда одноразовость становится базовой характеристикой всех окружающих нас материальных предметов, становится как-то не по себе. Вещи больше не в состоянии хранить тепло наших рук. Они умирают раньше, чем успевают нагреться.

Одна из ветвей нашего семейства обитает в Голландии. Ветвь не настолько близкая, чтобы ежеквартально проводить недельку-другую в увлекательных поездках на велосипедах под вечным голландским дождем. Но достаточно крепкая, чтобы время от времени нам приходилось принимать родственников, а еще чаще — голландских знакомых. Попав к нам в квартиру, они по часу любуются вещью, которая прежде наносила мне перманентные моральные травмы. Это холодильник «Юрюзань» выпуска 1965 года. Модель ДХ 175.

С тех пор, как многим из нас стали доступны новые, украшенные раскрученными торговыми марками вещи, наличие в доме подобного уродства оправдывалось исключительно патологической ленью и нежеланием возиться с выносом агрегата, который вознамерился жить вечно.

Впрочем, наши голландские гости придерживаются совершенно иного мнения. У них сейчас самый пик моды на такое вот ретро. Говорят, начали даже специально выпускать холодильники а-ля шестидесятые — с массивными стальными ручками и закругленными боками. Ну в точности как наш! Жив этот предмет, конечно же, благодаря жизненному опыту и чутью жены. Она уже давно поняла, что все новое — на один раз. А значит, в принципе не стоит обозначенных на ценниках денег. Будучи профессиональным промоутером новых технологий, я долго сопротивлялся. А потом смирился. Сопоставив некоторые факты.

Факты же таковы. Пианино фирмы «Дидерихс», начала XX века: живо и по сей день — нужно только найти хорошего настройщика. Настенные часы, столь же древние. Поворачиваешь ключик — ходят. За сто лет, как гласит семейное предание, ни разу не были в ремонте. Прадедушкина шпага — хоть сейчас коли оскорбителя на дуэли. Прадедушкина же трость. Не знаю, что это за дерево такое, но турник для двадцатисемикилограммового ребенка из нее вышел отменный. Ну ладно, это все другая культура — до 1913 года. Но ведь и разруганное в пух и прах советское — живет и работает!

Стиральная машина ЗВИ: как и «Юрюзань», умирать не хотела. Свезена на дачу. Зимует под открытым небом. Работает, как зверь, и нагло не ржавеет. Радиола «Симфония» (точно так же вводит иностранцев в восторженный транс): играет пластинки (теперь говорят — винил), принимает УКВ, уютно светит лампами и звучит своими деревянными колонками как-то особенно приятно по сравнению с пластмассовым дребезжанием нынешних бумбоксов и экстрабасов.

А что мы имеем с нашим хайтеком? С хайтеком мы имеем полное и окончательное безобразие. Из ноутбуков нормальным был только первый — в 1996 году. Тогда еще умели. Следующий (естественно, брэнднейм) пропыхтел полгода и заявил, что винчестер скончался. Попытка прикрутить в авторизованном центре новый показала, что посадочные отверстия не совпадают. Винчестер либо плотно прикручивался на место, но не доставал контактной колодкой до разъема, либо доставал, но тогда в любой момент мог выскочить, поскольку попытка завинтить винтики снова лишала его контакта с материнской платой. Впоследствии еще год держался на шпильках и скотче. Выглядело все это очень сильно. Жаль, не было возможности предъявить производителям.

Третий ноутбук отличался тем, что мгновенно начал «облезать». Видимо, китайские сборщики ошиблись в технологии нанесения покрытия, так что спустя полгода очередной символ высоких технологий уже являл собой весьма удручающее зрелище. Тот, на котором я пишу эти строки, был подобран, казалось, с учетом всех местных условий. Покрытие — металлическое. Но хотя он переносится в специально купленном портфеле, крышка его давно уже покрыта царапинами. А главное, в последнее время из него начали выпадать крепежные винты. Как «Жигули» на автосервисе, компьютер пришлось хорошенько «протянуть». Оказалось, что вывинтилось абсолютно все. Одного не пойму — почему все винты ржавые? В офисе — сухо. В машине — тоже. Да и дома вроде бы с потолка не льет…

Оставалась одна надежда — новенький Tungsten T. Крепкий корпус, вольфрам… Ну, сами знаете. Вот только кто бы предупредил, что через месяц активного использования весь экран покроется царапинами, а в тех местах, куда в процессе игр приходится тыкать стилом, пролегают прямо-таки колхозные борозды? Теперь вот налепил защитную пленку. Но и она вряд ли спасет надолго. Хотя, надо признать, корпус этого карманного компьютера сохранится на века.

Со временем все эти выдохи тотального консьюмеризма начинают откровенно раздражать. И не понятно, что лучше — безрезультатно бунтовать и возмущаться или собраться наконец с духом да и вынести на помойку и «Дидерихс», и часы, и шпагу, и «Симфонию» с колонками, и даже «Юрюзань», модель ДХ 175. Чтобы не отсвечивали…

В прошлом выпуске Busines@Rus, ушедшем в номер «с колес», обнаружена неточность. По итогам прошлого года оборот «Национальной Компьютерной Корпорации» составил $324,7 млн. Указанная в статье цифра в $208,9 млн. относится к 2001 году. Автор приносит свои извинения читателям и представителям НКК.