Водку какого завода вы предпочитаете в это время суток?

Тема этого номера — игра. Все началось с подборки материалов о древней игре го и ее сильных «антикомпьютерных» свойствах.

Тема этого номера — игра. Все началось с подборки материалов о древней игре го и ее сильных «антикомпьютерных» свойствах. К этому спонтанно пристегнулись наблюдения над высокотехнологичными играми штатских спецпатриархов, а потом и колонка Михаила Ваннаха о восточном и западном полководстве с точки зрения опять-таки игровой. Нетрудно заметить повторяющиеся в большинстве текстов явные и неявные вариации на тему «жизнь — игра». Серьезно обсуждать метафору, пришедшую из глубины веков, мы, конечно, не собираемся, но почему бы не пофантазировать немного, не поиграть словами..

Все помнят шекспировское «весь мир — театр, и люди в нем — актеры». Из русской классики сразу приходит на ум пушкинская Ведьма: «…ведь мы играем не из денег, а только б вечность проводить», не говоря уж о трех картах и массе других знаменитых образов и эпизодов; из более позднего яркий пример — набоковская «Защита Лужина», где шахматы — основа всего романа. Примеров таких множество, и поразительно, что игра в них сопрягается с самыми основаниями жизни людей и даже устройством мироздания.

Однако образ «жизнь — игра» осваивается, конечно, не только гениальными писателями. По ходу прогресса, особенно в наших широтах и долготах, все чаще раздаются призывы «давайте установим правила игры!» в применении к чему угодно: образованию, науке, бизнесу во всех его мыслимых формах, деловым взаимоотношениям в коллективах (вплоть до редакции компьютерного журнала в одной далекой галактике). Но если все это, составляющее в огромной степени ткань нашей жизни, всего лишь игра — вроде как культурный досуг, отвлекающий от привычки тупо пить водку безмолвными зимними вечерами, — ну, тогда я прямо не знаю. Тогда, наверно, где-то есть и неигра, нечто более существенное, что в конечном счете всем и движет, пока мы упорно играем в игры, иной раз даже возвышая голос до сурового требования неизвестно к кому установить, черт возьми, наконец-то правила этих игр! Неуютно как-то получается.

Но это, вероятно, мои личные проблемы, связанные с частичной глухотой к поэтическим образам. Ведь популярность игровых метафор достигла невероятных масштабов. Например, заклинание «игроки на рынке» де-факто превращается в метафору всех видов деятельности (и праздности). Вполне объяснимо и «ура!», на которое принимаются идеи о том, что всё в конечном счете есть рынок — рынок самих идей, товаров, услуг, поступков, эмоций, прав, теорем, аксиом, ареалов в биоценозах и параметров пакетов в сетевых протоколах. В высшем смысле это дает простые «объяснения», в узкоутилитарном смысле — простые же средства «моделирования». Эффективность того и другого пока, впрочем, под вопросом.

Забавно, что читая материалы темы, я натолкнулся еще на одну ассоциацию, ведущую к тому же извечному «жизнь — игра». Безобидный термин «дерево игры» — не напоминает ли о всемирном древе, «древе жизни», универсальном образе из всевозможных мифов? Впрочем, после многократного перечитывания материалов о тайнах и парадоксах го еще не такое померещится, так что здесь все объяснимо.

Труднее понять другое — зачем пилить это дерево? Другими словами, почему любители игр так хотят, чтобы программы играли в эти игры лучше, чем они сами?

Победа машин над гроссмейстерами показала, что за экстазами набоковского Лужина, который видел, как (за точность цитаты не ручаюсь) фонарный столб на площади объявляет шах дереву (опять дерево!), нет — с точки зрения игры! — ничего такого, чего бы не умела хорошая числомолотилка. Но в основе нашей любви к играм — непостижимость исхода игры; игроков вдохновляет (как я полагаю) борьба не столько с противником, сколько с тайной самой игры. Если же эта тайна разрушена компьютером, очарование пропадает. Что же мы получаем взамен (какой, однако, рыночный вопрос!)? Вот что: мы узнаём окончательную правду об этой игре. То есть, если угодно, побеждаем в некоей другой игре. Которую, впрочем, повторить уже невозможно. Как невозможно повторить и… ну, опять эта назойливая метафора!

Если так, то выходит, что программисты го хотят, на самом-то деле, не победить в го, а победить само (саму?) го! Впрочем, они лучше меня расскажут, чего хотят, — читайте материалы темы номера.

Дотошный читатель спросит — при чем же здесь водка (см. заголовок). Элементарно, вот целый ряд ассоциаций и зацепок. Во-первых, она остается по-прежнему непостижимой и — однозначно! — компьютерно немоделируемой. Далее, заголовок калькирован с фразы, произносимой в «Мастере и Маргарите», кажется, самим Воландом: вино какой страны вы предпочитаете в это время суток, — а в этом знаменитом романе есть не менее знаменитый эпизод игры в шахматы — живыми фигурами, на бесконечной, если не ошибаюсь, доске и в параллель с разговором о чем-то фундаментальнейшем. Ну а главное, водка — не все это помнят! — теснейшим образом связана с ИИ. Ведь пионер оного Раймунд Луллий, изобретший в XIII веке свою «аналитическую машину», тогда же переоткрыл и алкоголь, и даже, предположительно, считал его эликсиром жизни. Вот где подлинные тайны, размышлять над которыми я и оставляю читателя.