Добрая работа

Видеокамера у пожилого американца была дорогая.

Видеокамера у пожилого американца была дорогая. Только-только появившегося формата mini-DV. А фотоаппаратом он пользовался стареньким — года шестидесятого. Щелкал по нему ногтем и приговаривал: «добрая работа».

Нет, у владельца гигантского завода по превращению кукурузы во все, от патоки до спирта, не было проблем с деньгами. И вряд ли он жадничал. Просто неизвестная советскому потребителю Minolta V2, одна из первых фотокамер японо-германского предприятия, купленная молодым фермером, была и правда хороша.
Прочный металлический корпус с добротной оклейкой натуральной кожей. Несъемный, зато безупречно отъюстированный с дальномером, очень пластичный объектив
с янтарным просветлени-
ем. Фокусное расстояние — 45 мм. Идеально для штатной оптики на формат 24х36. В наши дни с таким фокусом выпускаются элитные объективы Carl Zeiss 45/2,8 Tessar, Nikon 45/2,8 Nikkor, Asahi Pentax 43/1,9 Limited. Центральный межлинзовый затвор имел рекордное время срабатывания — 1/1000 с, правда не на открытой диафрагме. Прибавьте сюда безупречную работу в любых погодных условиях и синхронизацию со вспышкой на всех скоростях затвора, и вы поймете, что подобные параметры и многие десятилетия спустя давали основания называть это изделие немецких конструкторов и японских рабочих «доброй работой». Такие изделия, становясь привычными и близкими, способны служить владельцу всю его жизнь.
Но «Добрая работа» — это еще и классическая книга о взаимоотношениях человека и созданных им технологий: Schumacher, Ernst Friedrich. Good Work. — L.: 1975.
Фриц Шумахер (1911–77), беженец из нацистской Германии, ставший влиятельным британским экономистом, работал над многими проектами. Он изобретал политику полной занятости, конструировал послевоенное британское welfare state, то бишь оруэлловский ангсоц. С 1950-го по 1970-й он консультировал национализированную английскую угольную промышленность.
Об одной концепции Фрица Шумахера знают все, кто хоть что либо слышал о хайтек-индустрии. Речь идет о концепции «Small is Beautiful». О ней часто упоминают, говоря о лидерах бизнеса Кремниевой Долины. А придумал ее Шумахер после визита в Бирму в 1955 году. Тогда он пришел к выводу, что, адаптируя передовые технологии, бедные страны усиливают безработицу и тем самым наносят себе непоправимый вред. Размышляя над этой проблемой, Шумахер создал концепцию некапиталоемкого, неэнергоемкого развития. «Small Is Beautiful» стало названием его книги, вышедшей в 1973 году.
Ученый ввел понятие промежуточных технологий, оптимальных для сохранения социальных структур. Того, что в развитии способно сохранить ограниченные ресурсы, необходимые для жизни человеческого общества. Позже Шумахер создал образ доброй работы. Работы осмысленной, приносящей человеку радость и пользу от ее результатов.
С 1960-м годом все ясно. Работа японских сборщиков фотоаппаратуры была безусловно «доброй». А сегодня? Где приятно журчавшие восьмимиллиметровые кинокамеры, передовые камкодеры на формат VHS, грохотавшие подобно «Максиму», электрические пишущие машинки и многое другое? Ответ на этот вопрос вызывает в памяти одну из баллад Франсуа Вийона. Ту, что с рефреном про прошлогодний снег.
Неумолимый прогресс технологий неизбежно отправляет на свалку еще вполне пригодные вещи. Обидно и накладно, конечно, но уж таковы законы экономики.
Возьмем, к примеру, современную цифровую камеру среднего класса и сравним ее с упомянутой выше «Минолтой». В старой камере были, конечно, унифицированные детали. Но сейчас степень унификации несопоставимо выше. Во всех многочисленных моделях цифровых фотоаппаратов примерно одни и те же матрицы, одни и те же жидкокристаллические дисплеи.
Оптика сохранила громкие имена, вплоть до аристократических Leica и Zeiss, но это уже массовая продукция. Качество, конечно, превосходное, но то, что раньше достигалось кропотливой ручной сборкой, теперь получается за счет применения в пластмассовых конструкциях автофокусных схем с обратной связью. Налицо выигрыш в удобстве пользования и технологичности, в минусе — прочность и живучесть. И привычность. Способность вещи становиться родной.
И дороги назад нет. Пленочное фото уходит туда, куда ушли технологии охоты на мамонтов и добывания огня трением. Гордость концернов, рабочая аристократия, сохранилась лишь в командах наладчиков конвейеров.
Так что осмысленный труд, добрая работа, сегодня стала лишь уделом ученых и инженеров. Тех, кто открывает новые и новые эффекты. Тех, кто вводит их в новые и новые конструкции.
Общество это осознает. Не зря же последнюю пару лет в Первопрестольной конкурсы на естественные и инженерные факультеты куда выше, чем на гуманитарные. Сегодня невозможно, накопив на нужную вещь, пользоваться ею до конца дней своих. Полноценная жизнь возможна лишь в быстротекущем потоке. А можно ли сконструировать общество так, чтобы обеспечить большинству людей радость доброй работы, покажет лишь история.