Пещерная конкуренция

Небрежно тыкая пальцами в сомнительного вида муляжи первобытных людей, экскурсоводы обычно занимают публику увлекательными рассказами о том, как тяжела была жизнь одетых в шкуры пещерных обитателей, с каким трудом заманивали они недоверчивого мамонта в утыканную острыми кольями яму и как, наевшись до отвала, устраивали на радостях игрища, демонстрируя соплеменницам свою физическую и интеллектуальную мощь.

Небрежно тыкая пальцами в сомнительного вида муляжи первобытных людей, экскурсоводы обычно занимают публику увлекательными рассказами о том, как тяжела была жизнь одетых в шкуры пещерных обитателей, с каким трудом заманивали они недоверчивого мамонта в утыканную острыми кольями яму и как, наевшись до отвала, устраивали на радостях игрища, демонстрируя соплеменницам свою физическую и интеллектуальную мощь. Говорят, тогда-то и зародилась конкуренция.

Для большинства людей конкуренция — неизбежное зло. Неизбежное настолько, что единственное спасение состоит в безустанном повторении тезиса о том, что именно конкуренция является одним из двигателей прогресса. Что в целом соответствует действительности: в отсутствие жестких стимулов мы так и лежали бы до сих пор у пещеры, с тоской глядя на звезды в перерывах между ожесточенными попытками вычесать из густой шерсти неугомонных блох. Но великая конкуренция превратила нас в то, что мы есть. Вот только проявления этого объективного процесса довольно часто оказываются в тени громких, шумных, требующих массы усилий, однако по сути — совершенно бессмысленных действий, в отличие от сладких плодов прогресса, оставляющих после себя горький привкус глубочайшего разочарования. Один из примеров — недавние попытки ведущих российских системных интеграторов померяться размерами своих бизнесов.
В пионерских лагерях такие эксперименты обычно происходили в местах, недоступных зоркому глазу вожатых. Тут же все вышло совсем наоборот: вопли тех, кто был уверен в собственном превосходстве, достигли ушей практически всех обозревателей рынка и теперь начинают выливаться на страницы прессы, в том числе и гражданской, неподготовленный читатель которой находится в полнейшем недоумении по части причин происходящего.
Что произошло? Да ничего особенного. Не хочется даже, уподобляясь экскурсоводам, тыкать пальцами. Просто совпало несколько событий. Отдельные личности слонялись по российскому рынку ИТ и что-то измеряли с применением лишь им одним известных методов и средств. Подогревая страсти, некоторые проектные компании огласили свои обороты в 2002 году. Затем начали появляться статьи в газетах и журналах — статьи, ранжирующие местных поставщиков корпоративных ИТ-решений в соответствии с данными об их оборотах. Следом, как и положено, разразился скандал: победители возмущены, что в их лидерстве сомневаются. Побежденные вопят, что были использованы неправильные данные. Все это происходит постоянно. И год от года никто не желает делать правильных выводов.
Объективной необходимости в ранжировании ИТ-компаний, занятых обслуживанием корпоративных заказчиков, на самом деле не угадывается. Российские интеграторы — частные компании, а значит, отсутствует многочисленный класс акционеров, для которых коммерческие успехи компаний являются самым что ни на есть жизненным вопросом. В свою очередь, корпоративный заказчик в России до сих пор выбирает поставщиков по совершенно иным критериям. Умение договариваться, использовать взаимовыгодные финансовые схемы, аккуратно распиливать выделенные на «автоматизацию» бюджеты, эффективно пропускать через себя ведомственные денежные потоки, да так, чтобы потом можно было отчитаться, — вот те качества, которыми вынужден обладать нынешний интегратор. А обороты… Завтра любая компания из второй десятки, правильно прокачав через себя миллионы и выстреливая десятки парадных пресс-релизов об успешных внедрениях, может стать лидером. А послезавтра — исчезнуть с рынка навсегда. Поскольку «обороты» не имеют ровным счетом никакого отношения к эффективности и прибыльности.
При этом бизнес «исследуют» у нас все кому не лень. Несколько месяцев назад студентка факультета социологии одного из вузов прислала мне сбивчивое письмо с просьбой заполнить анкету. Там все то же самое: «кого вы считаете крупнейшим?» и «кто, по-вашему, лидер?» Я думал с неделю и смелости ответить на себя не взял. Но уверен, что чем дальше от исследуемого процесса находятся респонденты, тем легче они отвечают на такие вопросы.
Индустрия виновата здесь больше всех. Зачем было говорить о том, что на рынке нет достоверной аналитики, не предъявляя реального платежеспособного спроса? А где все наши ассоциации ИТ-компаний? Или беседовать о развитии ИТ в стране с чиновниками эмиссарам рынка куда интереснее, чем бить тревогу по поводу идиотской метрологии?
Да что там! На днях полистал один из новых журналов на модные ныне темы CIO. В середине — умопомрачительный рейтинг ведущих российских CIO. Перепутано все — фамилии, имена, должности… Наверное, опять нанимали студентов, которые давно научились за небольшой гонорар проводить опросы, не вылезая из общежития.
Конкуренция и соревновательный дух — это прекрасно. Но порой кажется, что за миллионы лет мы так ничему и не научились. Как прежде, сидим у костра, вычесываем блох и тоскливо смотрим на небо, отлично зная: тот, кто считается лучшим забойщиком мамонтов, на самом деле давно не в силах поднять копье. Просто он договорился с главным от мамонтов о регулярной поставке в ловчую яму старых подыхающих особей. Охотник он никакой. Зато… сумел учесть экономические интересы обеих сторон.