Дерби темных лошадок

Недавно зашел я в магазин, памяти прикупить компьютеру. Исключительно из любознательности: хотел определить опытным путем, как влияет изменение объема оперативной памяти, отводимого под хэш-таблицы, на производительность современных шахматных программ (звучит, словно тема диссертации).

Недавно зашел я в магазин, памяти прикупить компьютеру. Исключительно из любознательности: хотел определить опытным путем, как влияет изменение объема оперативной памяти, отводимого под хэш-таблицы, на производительность современных шахматных программ (звучит, словно тема диссертации). Известные мне разработчики говорят неопределенно. Мол, каши маслом не испортишь, чем больше, тем лучше. Народную мудрость о каше я опроверг еще в детстве, когда в блюдечко с манкой бухнул полпачки сливочного масла, размешал и съел. Хотел перед пионерским походом силой запастись. Да уж… Последствия усугубились тем, что в тот год по югу страны гуляла холера, и напуганные доктора… Впрочем, не стоит о грустном.

С тех пор на веру я не принимал ни народные мудрости, ни заверения партии и правительства, ни даже заключения специалистов. Им поверишь, а потом окажешься весь в этом самом… Своим умом жить пытаюсь. Результаты тоже непредсказуемые, но, по крайней мере, себя-то и наказать можно, без сладкого оставить. А как накажешь народ за лукавую мудрость?

В магазине я выбрал модуль памяти ценою подешевле, хотя разница между фирмой и нонеймом была смешная. Но то ли я посмеяться хотел, то ли амфибиогенная асфиксия не вовремя приключилась (некоторые рядом с компьютером кактус ставят, а у меня жаба бронзовая, на цепочке, с колокольчиками. Жена подарила. Чтобы больше писал и меньше развлекался. Чуть что — она мне воздух и перекрывает, жаба то есть, а не жена). Вернее же всего, вслед за правительством решил сэкономить на науке.

Дурные примеры — что чесотка.

Продавец, он же менеджер-консультант, поглядев на меня с иронией, предупредил:

— Память эта того… Неважная. Система станет нестабильной.

— Ничего, — ответил я, решив, что мне хотят навязать покупку подороже. — Как-нибудь справлюсь. Не такой уж я бедный, чтобы покупать дорогие вещи.

Ответил и унес из магазина нонеймовское изделие.

Но продавец не обманул: система действительно стала подражать бывшим советским республикам. Утром стояла, а вечером, при самом невинном действии, вдруг вылетала. Иногда выдавала предупреждение: мол, хватайте чемоданы, шеф, сейчас упаду, а иногда молча хлопала дверью.

Неделю понаблюдав за безобразием, я вытащил модуль и вновь отправился в магазин. Теперь пришлось иметь дело со старшим менеджером, очень милой девушкой.

— Вас разве не предупреждали, что это плохая память? — спросила она меня.

— Предупреждали. Но мне интересно — а зачем вы ею торгуете? Все равно вернут, а репутации магазина какой-никакой, а ущерб.

— Ну… — не нашла аргументов девушка.

Доплатив смешную разницу, я на обратном пути пытался сочинить правдоподобное объяснение. Вероятно, не все возвращают. В партии есть и совсем плохие модули, один из них мне достался, и модули получше, которые держатся неделями или даже месяцами. Последние и остаются у покупателя. Все барыш. Особенно если партию брака купили за бесценок или вовсе на помойке подобрали.

Но я-то, я-то каков! Уж сколько раз зарекался покупать кота в мешке, а снова и снова тащу домой всякую дрянь.

Скупость? Неразборчивость? Скорее, жажда чуда.

Всяк знает, что с наперсточником играть — дело позорное. А играют. Отнюдь не из дикой жадности, не из желания заполучить кучу денег, деньги здесь — лишь осязаемое выражение чуда. Ну вдруг, вдруг именно я, скромный парень из толпы, которых вокруг миллионы, возьму да и сподоблюсь, ухвачу фортуну за хвост, или за что там ее хватают? То же и на бегах. Ставить на фаворита скучно, выигрыш крохотный. А если именно я угадаю в темной, неприметной лошадке будущего Барса, родоначальника новой орловской породы, — каково? Или на выборах — разгляжу в совершенно неведомом мне человеке великого вождя российского народа, светоча всего человечества, корифея передовой науки и лучшего друга отечественных литераторов, — тогда, значит, не зря и жизнь прожита.

Еще чеховский Медведенко мечтал, что новый царь проникнется сочувствием к учительской братии и назначит-таки пристойное жалование. Век с лишним минуло, но надежда на чудо по-прежнему с нами. Жажда чуда неизбывна и неутолима. Она заставляет учителя ходить в школу, врача — в поликлинику, а пенсионера — к избирательной урне. Скачки темных лошадок — штука затягивающая, в ожидании чуда весь век можно на ипподроме провести. Страшно уйти, столько отдано букмекерам сил, средств, самой жизни. Ну не должно все уйти впустую! А голосок, что говорит «еще как может, ты только на себя посмотри», мы как-нибудь задавим. Водочкой, или бодрыми песнями, или смехом без причины, благо его на телевидении преизрядно.

Наверное, и у меня в закоулках сознания мерцала надежда, что нонеймовская память не просто память, а нечто необыкновенное, философский камень в скромном, неприметном обличии.

Ладно. Сейчас промахнулся — в следующий раз повезет. Пока же работаю с памятью скучной, предсказуемой, фирменной.

Для интересующихся сообщаю предварительные результаты: двести мегабайт отводится под хэш-таблицы или четыреста — значимой разницы в производительности выявить не удается.