Женщина — тоже сисадмин

Вот уже три года, как я просыпаюсь по утрам не только женщиной, но еще и системным администратором.

Вот уже три года, как я просыпаюсь по утрам не только женщиной, но еще и системным администратором. Я прекрасно понимаю всю парадоксальность своего положения и сейчас, и в первые дни на этой работе. Первое, что говорили люди, звонившие в техотдел и услышавшие мой голос, — «ОЙ!» Некоторые извинялись, кидали трубку и перезванивали еще по несколько раз, полагая, что ошиблись номером.

Признаюсь, я стеснялась своего положения, полномочий и особенно реакции сотрудников. Многие смотрели на меня, как на мартышку в зоопарке. Еще бы, если б к вам ставить пишущий CD-ROM пришла хрупкая девчушка с отверткой больше, чем она сама, я думаю, вы бы тоже удивились. Однако я была невозмутима. Я сосредоточенно раскручивала системные блоки, вставляла салазки, подключала шлейфы и провода. И каким же счастьем было видеть, что девайс определился в БИОСе, хотя я по определению не могла сделать что-то не так! Я и сейчас испытываю восторг от какой-нибудь нетривиальной задачи, которую смогла решить сама.

Моя тяга к технике, видимо, передалась с генами папы, прекрасного человека и кандидата технических наук. Мама хотела мальчика, папа не сопротивлялся, и я стала первой их «неудачной» попыткой. Отец любил меня и постоянно баловал. Пару раз он привозил мне из командировок дорогих кукол, к которым я теряла интерес буквально сразу. Я снимала с них всю одежду, отрезала ресницы, разбирала на запчасти и даже пыталась соскоблить нарисованную обувь. Лет в пять, оставшись без пристального присмотра, я набрела на ящик с инструментами — главное богатство папы. Отвертки, паяльник, канифоль, диоды и транзисторы оказались невкусными, а большой телефонный аппарат в рот не влезал. Надо заметить, что телефон был министерским, без диска и какого-то способа набора вообще. Отцу подарили его, когда он закончил преподавать. Поскольку времени у меня было много, а дома никого кроме толстого и ленивого кота не наблюдалось, я решила с телефоном поступить так же, как и со своими двумя куклами. Цель была одна — посмотреть, что там внутри. Меня застали уже за сборкой телефона, мама была озадачена, отец находился в легком расстройстве из-за аппарата. Через пару дней мне купили конструктор советского производства, а папин ящик с инструментами спрятали от греха подальше.

На протяжении следующих нескольких лет из меня пытались сделать человека. Я ходила в музыкальную школу, вязала крючком, играла в школьном драмкружке, изучала английский и расписывала разделочные доски «под Городец». Свободного времени у меня практически не было, даже чтобы просто почитать, поэтому приходилось находить способы нетрадиционного чтения. По идее, я три часа в день должна была играть на пианино, которое приобрели за сумасшедшие деньги. Когда я занималась «музыкой», дверь в комнату была плотно закрыта, и никому даже в голову бы не пришло меня беспокоить. Зная это, я водружала на подставку для нот книжку и барабанила по клавиатуре. Мама же стеснялась спросить у моей учительницы по музыке, что за фигню мне задают играть на дом.

Музыкальную школу я все-таки закончила, поклявшись не подходить к инструменту даже под страхом смертной казни. Параллельно со всеми этими занятиями я заочно училась в физико-математической школе при МИФИ. На вступительных экзаменах я не добрала одного балла и попыталась поступить в институт, рядом с которым учительскую практику в школе проходила мама в молодости. Этим институтом оказался МИЭМ, куда я поступила сразу, причем на первый попавшийся на глаза факультет. Папа мною гордился, а мама боялась, как бы я не вышла замуж или, хуже того, не бросила институт. Ни того ни другого не случилось. К тому же в семье появился первый компьютер, к которому я даже не знала, как подойти. Постепенно, периодически ломая его и пытаясь восстановить, я сама прошла путь от неопытного пользователя до продвинутого и на пятом курсе устроилась на работу системным администратором.

Оценив масштаб действий и обязанностей, я поняла, что ходить на работу в юбке, платье или другом женском облачении — решение в корне неверное. На моем примере явно работал закон падающего бутерброда: стоило мне надеть не брюки, как приходилось лазить под столами, чтобы вставить в системный блок мышь или сетевой кабель. Представляю, как я выглядела со стороны и с какими лицами мужчины наблюдали за этим процессом. В светлом, опять же по закону подлости, можно было не приходить — обязательно появлялась необходимость в замене пыльного до безобразия коммутатора или профилактике морально устаревшей техники, которая содержала столько пыли, что могла бы соревноваться с архивным хранилищем времен царя Гороха. Через некоторое время пришлось забыть и про каблуки — поскольку приходилась часто и быстро перемещаться во времени и пространстве, спеша на помощь всем, кто в этом нуждался, а нуждались в помощи практически все и немедленно.

Во время испытательного срока я приходила на работу утром, будучи уверена, что не сегодня-завтра меня уволят, не потому что я что-то не умею, а потому, что пользователи меня не воспринимали. Я настойчиво предлагала им помощь, так как другие айтишники были заняты. На вопрос, чем я могу вам помочь? — чаще всего слышала, что именно я — ничем. Спустя месяц были одержаны первые победы, список обязанностей увеличился втрое, если не вчетверо, мне доверили записывать диски, когда отсутствовал дизайнер. Были изучены комплектующие, оргтехника, специфика ее работы и так называемые личные моменты.

Трудно было научиться разговаривать на языке пользователей женского пола, а еще труднее — его понять, но чем дольше длилось общение, тем интереснее было работать. В итоге я вывела некую инструкцию по общению с пользователями. Обращения вида «У меня не работает компьютер» шли по следующему алгоритму: «А вы включили ту штучку, что стоит на процессоре?» (Читай: «А источник бесперебойного питания, который находиться на системном блоке, включен?») Ответ утвердительный — следующий шаг. «А там дискета не стоит?» Многозначительное молчание. Если человек знает, что такое дискета, это сильно облегчает работу — идти на другой конец комплекса не надо. Если же вопрос вызывал затруднение — понимала, надо идти. И как же приходилось сдерживаться, если причиной неработоспособности компьютера оказывалась дискетка, которую просто надо было вытащить и нажать любую клавишу… Если же дискета отсутствовала, я наивно полагала, что компьютер загрузился, и пыталась подключиться удаленно. Но для этого мне надо было знать имя пользователя. Соответственно на вопрос, какое имя пользователя? к кому мне подключиться, как называется компьютер? — 98 процентов респондентов отвечали: «LG». …Радовало лишь то, что с женщинами проще — они не способны нанести серьезный вред оборудованию. Максимум, на что они способны, — пролить кофе на клавиатуру, а потом сообщить, что та перестала функционировать должным образом.

Самым опасным приключением рабочего дня становились пользователи продвинутые. Они могли порушить рабочий, только что настроенный компьютер, за считанные секунды, установив там Героев Меча и Магии, пытались резаться в игрушку по сети, намудрив при этом с политикой локальной безопасности и сетевыми настройками. Они стирали системные файлы, потому что на диске было мало места, и, удалив, хоть и не полностью, каталог windows, искренне удивлялись, почему это «Винда не грузится»! Что-то объяснять им было бесполезно, ограничения в правах спасали не всегда. Такие пользователи обычно названивали с наболевшими вопросами и по поводу домашнего компьютера, и новой статьи о процессорах. Они подозревали свой компьютер, который далеко не жертва апгрейда, во всех смертных грехах. У них так и чесались руки почистить память, отключить сетевое подключение. Они щеголяли эрудицией и практикой разгона процессора на компьютере у друга, после чего процессор все-таки сгорал, но минут пять работал. Они засыпали вопросами, тестируя вас на профпригодность, и очень расстраивались, когда у них ничего не получалось при воплощении в жизнь совета, почерпнутого с форума iXBT. Такие специалисты на рабочем компьютере умудрялись ставить программы для защиты своих файлов, управлять доступом и изучать низкоуровневое форматирование. Они ставили на заставку скринсейвер «Матрицы», а на следующий день работник другой смены, седея от ужаса, звонил в техотдел и говорил, что у него зеленые цифры посыпались из монитора.

Самыми любимыми пользователями по сей день остаются такие, для которых сакраментальная фраза — «Не работает компьютер» — может означать что угодно, но ни в коем случае не описание проблемы. Не запускается почта, даже если пять минут назад обзванивали всех и предупреждали, что профилактика на двадцать минут. Не работает ICQ, не печатает принтер (стоит отложенная печать, или в принтере вообще нет бумаги). Они ругаются на неуходящую почту, хотя пытаются отправить аудиодиск в одном письме соседке по офису. Катаясь на кресле в пространстве между принтером и столом, незаметно натягивают и вырывают шнур из розетки и через некоторое время жалуются на возмущенно орущий источник бесперебойного питания. Они просят мгновенно отсканировать небольшую книжицу («Всего лишь сто листов для издательства…») на планшетном сканере. За пятнадцать минут до того, как приедет курьер. Они выключают коммутатор из электрической сети и включают чайник или щипцы для волос и обрубают два этажа компьютеров, работающих с сетевой программой. А сколько забавных, вводящих в ступор любого из нас, поступает сообщений: «Почему вы изменили дизайн Яндекса?», «Нарастите мне мышь!», «Выложите, пожалуйста, диск в Интернет!»

Конечно, я все сделаю, чтобы им было удобно, предложу варианты решения проблем, помогу распечатать картинку и настрою синхронизацию мобильного телефона с Outlook. А вечером приду домой, усталая, но довольная, где пока нет никакого компьютера, где до утра я стану обычной девушкой, со своими слабостями и желаниями, которые никаким образом не связаны с высокими информационными технологиями. И, засыпая, буду судорожно вспоминать, выходной ли у меня завтра.