Нижневерхнесредний

Недавно в СМИ, а также в блогах и форумах прокатилась очередная волна дискуссий по поводу «среднего класса» и его локализации в России.

Недавно в СМИ, а также в блогах и форумах прокатилась очередная волна дискуссий по поводу «среднего класса» и его локализации в России. Из издания в издание, с сайта на сайт кочевали цифры доходов, дающие почетное право числить себя равным среди средних. Горячо обсуждалось, например, хватит ли для этого в России 300 долларов в месяц или придется предъявить все 500.

Одна из причин популярности таких дискуссий ясна — глубокий кризис самоидентификации. Никто у нас точно не знает, к какой же общественной группе он принадлежит. Поэтому очень ценятся простейшие цифровые теги типа: 300 баксов — средний класс; 3000 — высший (верхний? высокий?) класс… Если же вникнуть в вопрос поглубже, окажется, что определение самого понятия «средний класс» — страшно сложная штука. Мне очень понравилась версия одной онлайновой энциклопедии: средний класс — часть общества, которая занимает по статусным позициям среднее положение между высшим и низшим классом (www.krugosvet.ru/articles/106/1010657/1010657a1.htm). Там же говорится, что научные работники (как представители одной из «элитных профессий»), вне всякого сомнения, принадлежат к этому классу, до уровня которого не так давно «поднялись» и преподаватели школ и вузов (легко догадаться, что речь идет не о России, а об «обществе всеобщего благосостояния»). Интересное, хоть и не слишком содержательное обсуждение объективных параметров среднего класса см. на www.polit.ru/lectures/2005/02/02/mid.html. Мне же хотелось бы коснуться неэкономической, больше даже субъективной стороны «среднеклассовости», мало связанной с подсчетом долларов.

Начитавшись в нашей прогрессивной печати славословий «среднему классу», я однажды попал в большой просак. Как-то в середине 90-х мы с двумя французскими профессорами гуляли по Москве. Разговор зашел о различии в масштабах оплаты труда ученых и доходов даже не очень крупного бизнеса — в пользу бизнеса, конечно. Вот тут я возьми да и скажи: мол, что поделаешь — раз уж пошел в научные работники, то автоматически попадаешь в средний класс, а ведь это, в сущности, совсем неплохо. Реакция была совершенно неожиданной — вместо того чтобы с гордостью подтвердить свою принадлежность к этому замечательному слою общества, на котором (как учит прогрессивная российская печать) держится вся западная цивилизация, оба профессора отвели глаза и забормотали что-то не очень внятное: «upper», мол, «upper». Я понял, что допустил бестактность, отнеся их к «middle»: профессор — это, с вашего позволения, только и исключительно «upper».

После того разговора я сделал вывод, что понятие среднего класса — в восприятии тех, кто на практике знает, что это такое, — больше связано с культурной и социальной составляющей, чем с уровнем дохода. Но недавно я понял, что и этот вывод не совсем точен.

Наш постоянный автор из Великобритании, программист и социолог Грэм Симэн (Graham Seaman) рассказал мне, что сегодня англичане называют «средним классом» некий промежуточный слой между буржуазией и рабочим классом (хотя таких терминов, конечно, не используют).

Американцы же помещают этот слой между богатыми и бедными, относя к нему и рабочих, и офисных служащих. В Британии в ХХ веке средний класс был в первую очередь социальной группой, со множеством тонких градаций — «верхний средний класс», «нижний верхний средний класс» и т. д. (впрочем, уже Джордж Оруэлл [George Orwell] в 1937 году в своей книге «Road to Wigan Pier» сравнивал эту группу с кучкой морского мусора, оставшейся на берегу после отлива эпохи викторианского процветания). Сегодня об этих градациях почти не говорят (хотя они не исчезли), а само понятие используется в основном в политике, в одном из двух значений:

Приятно ли, когда вас причисляют к среднему классу? Это зависит от того, что имеют в виду — «а» или «б»!

В России же, на мой взгляд, серьезная проблема с пополнением этого класса диктуется классической традицией. Помните у Достоевского: нет для русского обывателя ничего более мучительного, чем признать себя таким же, как все, обыкновенным. То есть — «средним». Может быть, поэтому у нас «средний класс все никак не родится» (клише из прогрессивной печати). Просто никто не хочет быть средним.

А уж «малым», кстати, — тем более. В те же «среднедевяностые» в своей бесконечной наивности я однажды поинтересовался у соседа-бизнесмена — не малый ли у него, случайно, бизнес, а то вон преференции-то какие малому бизнесу сулят?.. Как и в случае с профессорами, сосед был неприятно поражен таким предположением и подчеркнуто холодно объяснил мне его абсурдность. Так что призываю всех к аккуратному обращению с экономическими комплиментами — и прогрессивными клише.