Филологические заметки об интернет-впечатлениях

Архив

По профессии я филолог, специализируюсь на истории русской литературы. Мне бы хотелось изложить здесь видение некоторых аспектов ситуации, сложившейся вокруг "крестового похода против Мошкова", именно со своей профессиональной точки зрения.

По профессии я филолог, специализируюсь на истории русской литературы. Мне бы хотелось изложить здесь видение некоторых аспектов ситуации, сложившейся вокруг "крестового похода против Мошкова"¹, именно со своей профессиональной точки зрения. Разумеется, мне не удастся целиком отрешиться ни от довольно длительного опыта использования Сети, ни от некоторых (впрочем, совершенно недостаточных) знаний о ней.

Немного предыстории

20 июля 1827 года русский поэт обратился к представителю правоохранительных органов с таким письмом:

"Милостивый государьАлександр Христофорович.

В 1824 году г-н статский советник Ольдекоп без моего согласия и ведома перепечатал стихотворение мое "Кавказский пленник" и тем лишил меня невозвратно выгод второго издания, за которое уже предлагали мне в то время книгопродавцы 3000 рублей. Вследствие сего родитель мой, статский советник Сергей Львович Пушкин, обратился с просьбою к начальству, но не получил никакого удовлетворения, а ответствовали ему, что г-н Ольдекоп перепечатал-де "Кавказского пленника" для справок оригинала с немецким переводом, что к тому же не существует в России закона противу перепечатывания книг, и что имеет он, статский советник Пушкин, преследовать Ольдекопа токмо разве яко мошенника, на что не смел я согласиться из уважения к его званию и опасения заплаты за бесчестие. Не имея другого способа к обеспечению своего состояния, кроме выгод от посильных трудов моих, и ныне лично ободренный Вашим превосходительством, осмеливаюсь наконец прибегнуть к высшему покровительству, дабы и впредь оградить себя от подобных покушений на свою собственность.

Честь имею быть с чувством глубочайшего почтения, благодарности и преданности Вашего превосходительства, милостивый государь, покорнейшим слугою

Александр Пушкин
С.-Петербург"

О пиратстве Ольдекопа, укравшего помимо "Кавказского пленника" еще и "Бахчисарайский фонтан", Пушкин писал в апреле 1824 года и министру народного просвещения А. С. Шишкову.

Дело закончилось ничем — законов об охране имущественных прав авторов в России не было, представление о том, что "можно рукопись продать", было нетривиальным для той эпохи. За установление социального статуса писателя Пушкину приходилось бороться, но даже знаменитому поэту не удалось сделать свое ремесло прибыльным.

Чего наверняка не пришло в голову Пушкину, так это требовать от Бенкендорфа пресечь рукописное копирование своих произведений, хотя в рукописях расходились по России не только "Вольность" и "Послание в Сибирь", но и подцензурные пушкинские поэмы. Причины банальны: высокая цена и труднодоступность печатных изданий в сельской и провинциальной России. Везти из Москвы собрание сочинений — тяжело и накладно для саратовского помещика средней руки или для чиновника из Херсона. Легче нанять писаря или — что тоже бывало — приложить усилия самому и списать в тетрадку "Цыган" и отдельные отрывки из "Онегина" вперемежку с эпиграммами, услышанными от московского кузена.
Между прочим, не догадалась судить диссидентов за самиздат по статье "Нарушение авторских прав" и советская власть. А ведь как можно было бы развернуться — под статью подпали бы тогда и слепые фотокопии Авторханова, и рукописные тетрадки со стихами Гумилева и Окуджавы (у меня, кстати, такие в библиотеке имеются). Но Бог с ней, с советской властью. Мы, кажется, говорили о правах авторов.

В этой области с 1824 года многое изменилось. Нет, все-таки прогресс имеется, и руссоисты с толстовцами зря против этого говорят!

Немного о технологии пресс-релиза

1 апреля 2004 года сетевая компания "КМ онлайн" известила общественность о том, что "ряд крупных авторов (А. Маринина, В. Головачев, Э. Геворкян, Е. Катасонова), НП "НОЦИТ", а также компания "КМ онлайн" хотели бы привлечь внимание общественности к фактам грубого нарушения авторских прав и перейти от слов о борьбе с пиратством к реальным действиям".

Наши представления о мире во многом определяются словами, которые мы употребляем. Еще афинские софисты могли за умеренную плату научить вас, как с помощью слов проделывать всякие забавные фокусы с аудиторией. Это искусство дошло до наших дней и процвело в пресс-релизах.

Не углубляясь в текст, рассмотрим только первую фразу. Компания "КМ онлайн" скромно ставит себя в перечислении на последнее место, на первое же выдвигаются "крупные авторы" (эта фигура в риторике называется "антиклимаксом"). Таким же образом построено перечисление крупных авторов — от безусловно известной всем А. Марининой до наименее известной "Яндексу" (не поленился и проверил) Е. Катасоновой. На то, что дело тут не в настоящей фамилии А. Марининой, начинающейся на "А", указывает искажение последовательности "Геворкян — Головачев" (впрочем, может быть, в "КМ" просто плохо знают алфавит, что было бы, конечно, забавно, учитывая, что за аббревиатурой скрываются ни в чем не повинные Кирилл и Мефодий).

Скромные пахари правового поля, радетели за права писателей из КМ и НОЦИТ выдвигают литераторов в качестве некоторого живого щита, сами же незаметны, как заградотряд.

Комизм ситуации, несомненно, усиливается списком "крупных авторов". Мне пришлось однажды написать довольно издевательскую заметку о романе Марининой, ссылка на которую, однако, имеется на ее сайте. Из этого (и по некоторым другим данным) я заключаю, что А. Маринина — человек с чувством юмора и никогда бы не стала объявлять себя крупнейшим литератором современности. Не знаю, как обстоят дела с остальными крупными авторами, но ни одно из этих имен мне не встречалось ни в списках номинантов на литературные премии, ни в критических рецензиях толстых журналов.

Крестовый поход крупных авторов и приданного им СМЕРШа, простите, НОЦИТа, конечно, требует противников. Таким противником здесь выступает "сетевое пиратство".

Отступление о пиратах

Я не знаю, кто придумал применять слово "пират" по отношению к распространению в Сети бесплатной информации. Но мне кажется, что он не очень хорошо подумал, прежде чем ввести это слово в обиход. Не учел исторических обстоятельств. И дело не в том, что эта аналогия неточна. Слишком точна, скорее.

Исторически же дело обстояло так: испанское, британское, португальское и французское правительства в тесном сотрудничестве с национальным бизнесом и в рамках международной программы великих географических открытий регулярно снаряжали корабли в далекие страны. В далеких странах подданные указанных держав сходили с кораблей и заключали с туземным населением разные юридически безупречные договоры. Плоды договоров — например, обезьяны, бочки злата, да груз богатый шоколата — грузились в трюмы и отправлялись к месту назначения. Если по каким-либо причинам население кобенилось и заключать договоров не желало, приходилось прибегать к силовым методам и добывать обезьян, бочки злата, да груз богатый шоколата без юридических формальностей. Иногда население само по себе привлекало внимание предпринимателей — тогда совершались соответствующие юридически безупречные процедуры, и население тоже оказывалось в трюмах. Национальный бизнес развивался, казна богатела, и все шло замечательно.

Эту идеальную картину портили предприниматели, не желавшие тесно сотрудничать с правительствами цивилизованных стран. Они нападали на торговые суда, отнимали обезьян, злато, шоколат и невольников, перепродавали на черных рынках третьего мира, а на вырученные деньги покупали тростниковой водки и с удовольствием пили ее в укромных бухтах. Если их там ловили, то тут же вешали.

Конечно, пираты нарушали гармонию нового экономического мирового порядка, строящегося на работорговле и колонизации "недолюдей".

Точно так же свободное распространение mp3-музыки нарушает гармонию медиа-мира, строящегося на представлении о том, что путь к популярности лежит исключительно через тесное сотрудничество со звукозаписывающими фирмами, которые гораздо лучше знают, какую именно музыку хавает пипл, как нужно причесать певца для клипа и какое количество хроматизмов в музыкальной теме допустимо в этом сезоне.

К чести новых колонизаторов надо сказать, что насильно теперь никто певиц на MTV в трюмах не везет. Но и "пираты", кажется, еще ни разу не брали на абордаж телестудий. Мало того — есть отличие и гораздо более существенное: классические пираты находились все-таки примерно в одном поле интересов и этических установок со своими антагонистами и отнюдь не робингудствовали. При случае они сами совершали набеги на туземные территории, а иногда и переходили на службу к европейским правительствам и делали успешную карьеру.

Те, кого объявляют пиратами сегодня, денег за свой труд (а любая деятельность, связанная с копированием, трансформацией, пересылкой и сохранением информации, — это труд) не берут.

Как можно понять из предыдущего, я имею в виду людей, участвующих в свободном распространении информации, а не тех, кто перепродает плоды чужого труда (бесплатного или наемного). Кстати, неразличение этих двух типов "пиратства" — еще одна из отвратительных уловок "новых колонизаторов". Именно благодаря этой уловке (а также пользуясь общемировой атмосферой неустанной борьбы за укрепление вертикали власти и полную легализацию изъятия маек с изображением отдельных растений) "КМ" получил возможность заговорить о "пирате Мошкове".

Если слон и вдруг на кита налезет

Предыстория библиотеки km.ru описана достаточно подробно. Вкратце она состоит в присвоении чужого бесплатного труда наборщиков и попытке этот труд продать, поделившись взамен с некоторыми из авторов текстов.

Я не исключаю, что представителю соответствующего ведомства вынесут из бухгалтерии km.ru кипу засаленных экселевских файлов с описанием расходов на сканирование и вычитку текстов. Но любой человек, знакомый с историей вопроса, знает, что первоначально библиотека формировалась за счет чужих текстовых собраний.

При этом предполагается, что авторы охотнее согласятся на небольшие гипотетические деньги в обмен на ограничение доступа к их текстам, чем на свободный доступ к произведениям, заведомо не сулящий никаких доходов. Не знаю, так или нет обстоят дела с авторской психологией. Кажется, не всегда. По крайней мере, Н. Я. Заблоцкис, представляющий интересы А. Марининой, несколько раз заявлял, что к "Библиотеке Мошкова" у романистки претензий нет. Но именно такой видится писательская психология держателям платной библиотеки "КМ".

Я несколько раз повторил слово "библиотека". Мы употребляем его автоматически по отношению к любому объемному собранию текстовых файлов, не задумываясь о том, что оно, в сущности, является метафорой. Прежде всего, библиотека — это учреждение. Ни "Библиотека Мошкова" (частное собрание электронных текстов, открытых для публичного доступа), ни "библиотека" "КМ" (собрание электронных текстов, доступное подписчикам других сервисов "КМ") учреждениями не являются. Основанием для переноса значения здесь служит само наличие в собрания текстов (и отчасти — интерфейс, наследующий библиотечному каталогу).

Однако эта аналогия скрывает существенное различие. Библиотечную книжку можно взять на дом, но затем ее необходимо вернуть. Файл из библиотеки Мошкова возвращать никому не надо. Правда, мы можем скопировать (переписать, заучить наизусть) и книжку из библиотеки, но это потребует от нас гораздо больших затрат времени, денежных вложений или усилий.

Значит ли это, что метафора нас обманывает? И нет, и да. Мало того, современные библиотеки с их копировальными аппаратами и электронными каталогами, облегчающими (по крайней мере — в идеале) поиск литературы, не удаляются от сетевой библиотеки, а приближаются к ней.

А вот та схема, которую пытается предложить нам в качестве альтернативы "КМ", к библиотеке имеет очень косвенное отношение. Ведь собрание книг — это принадлежность не только библиотеки, но и, например, книжной лавки или таможенного склада с полиграфическими конфискатами.

В случае с новым проектом "КМ" речь, по сути, должна идти о совмещении функций магазина (впрочем, продающего воздух), издательства (не тратящего, однако, денег на подготовку текстов) и литературного агента (при этом совершенно не проясненными остаются его отношения ни с реальными агентами, если таковые имеются, ни с издательствами, чему свидетельство — заявление "Амфоры", не желающей признавать за "КМ" прав на электронное распространение текстов).

Противостояние такого кентаврического проекта и сетевых библиотек кажется мне повторением истории о гипотетической войне кита и слона. Или точнее — истории о бесплодной войне тени и ее хозяина, тоже хорошо известной из мировой литературы.

Вместо заключения. Апрельские тезисы

Право писаное (закон) и право обычное (массовые представления о правилах) расходятся довольно часто. И не только в России, как бы нас ни пытались уверить в обратном. Этот разрыв может быть преодолен либо за счет репрессий, либо за счет приближения писаного права к обычному. Расхождения между обычным и писаным правом особенно остры в ситуациях резких изменений привычных правил игры. Таким резким изменением был в конце XX века скачок в развитии носителей информации и в скорости ее копирования. Оставалось лишь придумать среду, в которой цифровая информация могла бы свободно циркулировать, и мы знаем, как эта среда называется.

Чем была информация раньше по отношению к носителю? Ничем. Чем она стала в Сети? Ответ знают те, кто помнят об аббате Сийесе или хотя бы — слова "Интернационала". Информации нечего было терять, кроме своих носителей, вот она и приступила к этому процессу.

Скачкообразный переход от "мира носителей" к "миру информации" сделал зазор между двумя типами права особенно ощутимым. В нашем случае конфликт приобретает дополнительное — идеологическое — измерение. Поскольку максимальное напряжение между старыми уложениями и массовыми представлениями наблюдается за океаном (где интернетизация зашла гораздо дальше), возникает возможность связать борьбу со свободным распространением информации и приблизиться к нормам "цивилизованных стран". Очень активно пользуются этой уловкой и адвокаты "КМ". Их отождествление обычного права с воровскими "понятиями" — еще один обман, на который не надо поддаваться. Максим Мошков не только не гулял с кистенем в дремучем лесу и не лежал во рву в непроглядную ночь. Максим Мошков — как и все держатели архивов, музыкальных, текстовых или изобразительных, — способствовал освобождению информации.

Опыт показывает, что никогда в истории конфликты такого рода не разрешались в пользу репрессивного навязывания новому обществу старых норм.

Поэтому, чем бы ни закончился сей сюжет (думаю, он ничем и не закончится, кроме окончательного падения репутации "КМ", комически выступающего в роли защитника либеральных ценностей), процесс освобождения информации необратим и победа будет за ним.