Инквизиция цифрового века

6 декабря 2002 года "Радио России" радостно поведало, что президент Путин встретился с участниками какого-то сейшна ректоров и просветил оных, что главная задача правительств на современном этапе - избежание сращивания террористов с госаппаратом. Ну что ж, аудитория подходящая.

У каждой эпохи - свои антиутопии. И каждая антиутопия отражает уровень технологии своего времени. Машинное производство порождает массы в темных одеждах из «Когда спящий проснется» Уэллса. Проявляется эффективность организации труда по Тейлору и Форду - пожалуйста, в «Мы» Замятина маршируют унифицированные люди-нумера.
И технология политсыска в каждой антиутопии адекватная. У Замятина - просто прозрачные стенки. Правда, целомудренность русской культуры крепко сидела в Евгении Ивановиче. При свиданиях все же разрешалось использовать занавески. А у Оруэлла уже хайтек сороковых. Дуплексные телесистемы. В одну сторону - пропаганда, в другую - подглядывание. Появились мэйнфреймы - вот вам «Игрек минус» Герберта Франке.
Поэтому понятно, что в антиутопиях нашего времени одна из главных страшилок - возможность использования всеобъемлющей сети телекоммуникаций вкупе с технологией до,бычи данных (data mining) на предмет повального «кибертихушничества».
То, что эта идея еще раньше нашла пристанище в пытливых умах специалистов спецслужб, бесспорно. Ведь сама идея машины Memex, прообраза современного Интернета, родилась у Ванневара Буша после знакомства с технологическими чудесами Третьего рейха. А среди таковых не последнюю роль играла гигантская электромеханическая картотека на всех подданных нацистского государства, сконструированная небезызвестным А. Эйхманом.

Но прежде чем рассуждать, насколько технологии киберсыска полезны в борьбе с террором или же опасны для гражданских свобод, стоит вернуться к этапу ТЗ, а еще лучше - предпроектных исследований, и понять, что же это за штука - современный террор.

Террор существовал всегда. Убивали Ф. Македонского и Ю. Цезаря. Закалывали славного короля Анри IV. На канале имени прабабки кончали царя-освободителя. И даже на скучного эрцгерцога Фердинанда нашелся пылкий Гаврила Принцип.
А сейчас? Обратимся к политкорректной «Britannica Elementary Encyclopedia», статья «assassination». Даже этот, рассчитанный на детишек, текст признает, что с 1970 года жертвами террора становятся самые обычные граждане и военнослужащие - в отличие от ранних политических убийств, мишенью которых были публичные фигуры.
А нынешний террор ненаправлен. Вероятность стать его жертвой для отдельного человека ничтожна. Но мысль об этом ужасна. Ужасна, как… Правильно. Как мысль о преступлениях ведьм. Кого-то, кто творит зло из само,й приверженности злу.
Если поглубже заглянуть во всемирную историю, мы увидим, что охота на ведьм не есть феномен, присущий Западной церкви. Законы против ворожей содержит Ветхий Завет. Не чуждалась таких процессов и античная Греция. Правда, в обоих случаях название колдунов тождественно имени отравителей, что затрудняет трактовку.
На ведьм, что неплохо документировано, охотились славянские волхвы. Великолепно описана охота на ведьм в зулусском государстве Чаки.

Итак, о чем это говорит?

Практически любые общества на определенных этапах своей истории проявляют тягу к борьбе с неким злом, представляющимся весьма опасным в силу своей универсальности, а универсальным - в силу таинственности.
Это архетипично. Причем эксплуатируется один из самых распространенных архемифов.
Для этой задачи создаются вполне конкретные структуры, наделенные вполне конкретной властью. И под эту задачу выделяются вполне конкретные и весьма немаленькие деньги.

И вот в них-то состоит разгадка тайны террора. В них и в той власти над общественным мнением, которой наделяются борцы с террором.

Нет, террористы, конечно же, существуют. Их не может не быть - кота в доме, где нет мышей, кормят не всегда. Как террористы заводились в Российской империи и Третьей республике и какова была в этом роль деятеля охранки Рачковского, можно прочесть в работах В. Л. Бурцева. Кто помог убийце Столыпина - общеизвестно. Лет через сто всплывет немало занятного и о бен Ладене, и о Ш. Басаеве.

Но почему вдруг в 70-е жертвами террора начали становиться граждане? Давайте вспомним. До этого большинство населения даже передовых стран было задавлено экономическими проблемами. А тут развитие технологий вдруг обеспечило небывалый рост благосостояния. Отпуска, приличные квартиры, автомобили, путешествия. У людей появилась свобода. Управлять плетью голода стало невозможно. И страх террора оказался направлен в массы.

Нет, не в результате заговора. Скорее подсознательно, но в то же время и в чьих-то интересах. Кто стал объектом террора на Дубровке? - не те, кто у власти, но и не те, кто плохо ест. Возлюбленный реформаторами средний класс.

Так что полицейский data mining проблем террора явно не решит. Но и вряд ли погубит общество - ведь большинство паразитов тяготеет к симбиозу с жертвами, дабы долго-долго тянуть из них соки.