Св. Игнутий
АрхивСегодняшняя публикация - сокращенный перевод восьмой главы книги Сэма Уильямса "Свободный" - от слова "свобода". Крестовый поход Ричарда Столлмена за свободу софта" (Sam Williams. Free as in Freedom. Richard Stallman’s Crusade for Free Software. - O’Reilly & Associates, Inc., 2002).
Сегодняшняя публикация - сокращенный перевод восьмой главы книги Сэма Уильямса «Свободный» - от слова «свобода». Крестовый поход Ричарда Столлмена за свободу софта» (Sam Williams. Free as in Freedom. Richard Stallman’s Crusade for Free Software. - O’Reilly & Associates, Inc., 2002).
© Sam Williams, 2002; © O’Reilly & Associates, Inc., 2002. Оригинал доступен по адресу www.oreilly.com/openbook/freedom. © Марина Оборина, Максим Отставнов, 2002, перевод. Этот перевод также публикуется на сайте «Компьютерры». Оригинал и перевод разрешается использовать на условиях Лицензии на свободную документацию GNU (GNU FDL). Текст GNU FDL, содержащий условия и ограничения такого использования, а также тексты других свободных лицензий GNU, доступны по адресу www.gnu.org/copyleft, его неофициальный (справочный) перевод - по адресу www.libertarium.ru/libertarium/tiapkina.
Центр высокопроизводительных вычислений Мауи - одноэтажное здание среди покрытых красной пылью холмов близ Кихея. В окружении роскошных видов, шикарных вилл и отелей он выглядит дорогой игрушкой для ученых. Это не коробчатые стерильные помещения Тех-Сквера и даже не исследовательские кампусы в Аргонне (шт. Иллинойс) и Лос-Аламосе (шт. Нью-Мехико). Центр кажется местом, где ученые больше загорают, чем работают над диссертациями.
Однако это лишь половина правды. Ученые ценят возможности для отдыха, но работают здесь серьезно. Их IBM SP Power3, входящая в число двадцати пяти мощнейших суперкомпьютеров мира и находящаяся в совместном владении Университета Гавайев и американских ВВС, делит свои циклы между ресурсоемкими задачами военной логистики и исследований в области физики высоких температур.
На самом деле, Центр - место, где мозговая культура науки мирно сосуществует с пляжной культурой Гавайев. На его сайте достигнутое равновесие отражено так: «Вычисляем в раю».
Странно видеть здесь Ричарда Столлмена, который, оглядывая роскошный вид на пролив Мауи, изрекает: «Слишком много солнца». Однако как посланцу одного компьютерного рая, прибывшему в другой, ему есть что сказать, даже если придется подставить бледную хакерскую кожу лучам тропического солнца.
К моему приходу зал уже полон. Половина аудитории одета в штаны цвета хаки и рубашки для гольфа с логотипами, а вторая половина полностью отуземилась и надела столь популярные в этих краях цветастые набивные рубашки, у всех красные от загара лица. Технарей в них выдают только телефоны Nokia, наладонники Palm Pilot и ноутбуки Sony.
Флюоресцентные лампы подчеркивают бледность лица Столлмена, одетого в голубую футболку, коричневые брюки и белые носки. Чтобы выделяться еще больше, ему не хватает только надписи на лбу: «Я с Континента».
Пока Столлмен пробирается к кафедре, слушатели в майках с логотипами местной группы пользователей FreeBSD достают камеры и диктофоны. Вообще-то FreeBSD - свободный потомок академической версии UNIX BSD семидесятых - конкурирует с GNU/Linux, но хакеры готовы документировать речи Столлмена с энтузиазмом, напоминающим преданность легендарной армии поклонников «Грейтфул Дед». Они, как главные местные свободные программисты, не позволят коллегам-программистам в Гамбурге, Бомбее или Новосибирске пропустить свежие жемчужины мудрости докладчика.
Аналогия не случайна - Столлмен часто использует пример «Грейтфул Дед», объясняя бизнес-потенциал, заложенный в свободе софта. Не ограничивая запись своих концертов, они сумели стать большим, чем просто рок-группа, и породили целое племя приверженцев. Со временем они отказались от контрактов со студиями и зарабатывали деньги исключительно живыми концертами, собрав в последнем (1994) году своей концертной деятельности 52 млн. долларов 1.
Пусть немногие софтверные компании могут похвастаться таким успехом, но «племенной» характер сообщества свободного программного обеспечения стал одной из причин того, что во второй половине девяностых столь многие приняли мысль о полезности публикации исходников. В надежде построить лояльные сообщества, IBM, Sun Microsystems, Hewlett-Packard и другие компании пришли к принятию буквы, если не духа, движения, порожденного Столлменом.
Описывая GPL как «хартию вольностей» для ИТ-отрасли, обозреватель ZDNet Эван Лейбович полагает, что растущая поддержка GNU - не просто мода: «Такой общественный сдвиг дает возможность пользователям вернуть себе контроль над будущим. Так же, как Великая хартия вольностей даровала права британским подданным, GPL дарует права и свободы пользователям программ» 2.
«Племенной» аспект сообщества позволяет понять, почему сорок с лишним программистов, которые могли бы сейчас работать над своими проектами или пойти на пляж, набились в этот зал в ожидании выступления Столлмена.
«Обычно, когда речь заходит о том, какие правила должно установить общество для использования программ, в обсуждении принимают участие люди из программных компаний, смотрящие на все со своей колокольни, - начинает Столлмен, - и стараются установить такие правила, которые заставляли бы нас платить им как можно больше денег. В семидесятых мне посчастливилось оказаться в той части сообщества программистов, где делились программами. Поэтому я всегда стремлюсь взглянуть на дело с другой точки зрения: какого типа правила делают возможным хорошее общество, в котором людям хорошо? И я прихожу совсем к другим ответам».
Столлмен, как обычно, излагает притчу о лазерном принтере, не забывая репризу с драматическим указующим перстом. Минуту-две уделяет и вопросу о названии GNU/Linux.
«Мне часто говорят: «Зачем столько шуметь, чтобы добиться признания? В конце концов, дело сделано, и это главное, а кому достанутся лавры - какая разница?» Если бы дело так и обстояло, все было бы проще. Но делом было не создание операционной системы, дело состоит в том, чтобы нести свободу пользователям компьютеров» 3.
Речь завершается кратким обсуждением патентования программ, все больше тревожащего как отрасль, так и сообщество. Как и в случае с Napster, страшит применение законов и представлений, выработанных для мира вещей, к неосязаемому миру информационных технологий.
Разница между авторским правом и патентным правом применительно к программам тонка, но важна. Авторское право позволяет автору запретить распространение кода, но не воплощенных в нем идей или функций. Другими словами, если пользователя не устраивают условия, предлагаемые автором, другой разработчик волен воссоздать ее функциональность, написав для этого собственный код. Воспроизведение идей распространено в отрасли, где компании часто создают отдельные команды для обратной разработки, чтобы защититься от обвинений в корпоративном шпионаже или сговоре с чужими сотрудниками - это называется «чистой» обратной разработкой.
Патенты работают по-другому. Патентное бюро США принимает заявки на новые алгоритмы при условии, что они опубликованы. Теоретически это означает раскрытие изобретения в обмен на двадцатилетнюю монополию на его применение. На практике ценность раскрытия минимальна, поскольку устройство программы часто самоочевидно. В отличие от авторского права, патенты дают их держателям возможность препятствовать независимой разработке программ с аналогичной или похожей функциональностью.
В программной отрасли, где двадцать лет - это целая эпоха, патенты обретают стратегическое значение. Если когда-то такие компании, как Microsoft или Apple, сражались за авторское право и внешний вид интерфейсов своих технологий, то сегодняшние Internet-компании используют патенты для организации «засад» на отдельные приложения и бизнес-модели. Примечательна попытка Amazon.com в 2000 г. запатентовать «однокликовый» процесс покупки онлайн. В некоторых известных случаях держателям патентов на алгоритмы шифрования и сжатия изображений удавалось удушить конкурентов.
«Мы не делаем программы еще лучше не потому, что у нас не хватает разработчиков, - говорит Столлмен, - а потому, что нас лишают такого права. Нам запрещают оказывать людям услуги. Но что случится, если в свободной программе не будет какой-то функции? Пользователю рекламировали «открытые исходники», рассказывая, что свобода поощряет создание более мощных и надежных программ, а он возразит: «Но вы не выполняете своих обещаний. Ваши программы не такие уж мощные: того-то в них нет. Меня обманули». Однако если согласиться с ценностями свободы программного обеспечения, с тем, что свобода ценна сама по себе, можно сказать по-другому: «Как кто-то смеет мешать мне использовать это и посягать на мою свободу?!» И если ответ будет таким, у нас есть шанс выстоять под ударами, которые воспоследуют, если патентование программ распространится».
Нельзя сказать, чтобы за термином «открытые исходники» не стояло своей политики. Его сторонники видят два преимущества: 1) устраняется путаница со словом «free», которое, кроме «свободного», означает еще и «бесплатное», 2) компании могут анализировать феномен свободного софта на технологических, а не этических основаниях. Эрик Рэймонд, один из основателей «Инициативы свободных исходников» и один из хакеров, активно пропагандирующих термин, удачно подытожил опасения, связанные со следованием за Столлменом по его политическому пути, в эссе 1999 г.:
«Риторика Столлмена очень привлекательна для таких, как мы. Мы, хакеры - мыслители и идеалисты, живо откликающиеся на «принципы», «свободы» и «права». Даже если мы в чем-то не согласны с ним, то очень бы хотели, чтобы его риторика работала, мы уверены, что она должна работать, и мы удивляемся и не верим своим глазам, когда оказывается, что для 95% людей, устроенных не так, как мы, она не срабатывает» 4.
Среди этих 95%, как пишет Рэймонд, большинство менеджеров, инвесторов и пользователей компьютеров нехакерского толка, которые самим своим числом определяют развитие рынка программного обеспечения. Если не склонить их на свою сторону, доказывает он, программистам придется следовать своей идеологии на периферии общества:
«Когда РМС настаивает на том, чтобы мы говорили о «правах пользователей компьютеров», это звучит как чертовски привлекательный призыв повторить прошлые ошибки. Мы должны его отвергнуть - не потому, что ошибочны принципы, а потому, что ошибочен язык. Если на нем говорить о программах, мы никого не сможем убедить, кроме самих себя. Многих людей, не принадлежащих к нашей культуре, он путает и отталкивает».
Присутствуя при политическом выступлении Столлмена, трудно найти что-то смущающее или отталкивающее. Может быть, он выглядит странновато, но его язык логичен. Когда кто-то из аудитории задает вопрос, не теряют ли приверженцы свободы возможность использовать новейшие достижения из-за отказа от проприетарных программ, Столлмен отвечает, выражая свое персональное кредо: «Я считаю, что свобода важнее технического прогресса. Я всегда выберу менее развитую свободную программу, а не более развитую несвободную, поскольку я не меняю свободу на такие вещи. Мое правило заключается в том, что если я не смогу передать это вам, я не возьму этого и себе».
Такие ответы, впрочем, заставляют задуматься о том, что проповедь Столлмена похожа на религиозную: иудеи так же остаются при кошерном, а мормоны отказываются от алкоголя. Столлмен окрашивает свое решение использовать только свободный софт в тона традиции и религии. Он никому его не навязывает, однако редкий слушатель после его выступления остается в неведении, в каком направлении лежит путь к софтверной праведности.
Завершает речь необычный ритуал: Столлмен достает из пластикового пакета мантию и надевает ее, из другого - достает пластину от старого пакета дисков и водружает ее себе на голову. Аудитория давится от смеха.
«Я св. Игнутий из Церкви Emacs, - говорит Столлмен, шутливо поднимая руку. - Благословляю твой компьютер, дитя мое». Через несколько секунд хохот переходит в аплодисменты. Пока аудитория хлопает, на диск падает отсвет лампы, порождая гало-эффект. На мгновенье лицо шутника превращается в лик с русской иконы.
«Emacs сперва был текстовым редактором, - говорит он, поясняя смысл представления. - Но потом для многих он стал образом жизни, а для некоторых религией. Мы называем ее Церковью Emacs».
Обсуждая позднее образ «св. Игнутия», Столлмен заметил, что он появился в 1996 г., много позднее создания Emacs, но задолго до появления термина «открытые исходники» и породившей его борьбы за лидерство в хакерском сообществе. В то время ему хотелось открыто посмеяться над собой, показывая, что несмотря на все свое упрямство, он не фанатик, которым его некоторые пытались представить. Лишь позднее, вспоминает Столлмен, этот образ был осознан как средство выработки репутации идеолога программного обеспечения.
В 1999 г. Эрик Рэймонд заметил:
«Когда я говорю, что РМС выверяет свои действия, я не стремлюсь его принизить или обвинить в неискренности, я всего лишь утверждаю, что он, как всякий хороший оратор, играет. Иногда сознательно (видели, как он в одеянии св. Игнутия, с диском на голове, благословляет программы?), но в основном неосознанно: он просто чувствует, до какой степени можно эпатировать публику, удерживая ее внимание, но не распугивая» 5.
Столлмен возражает: «Просто я так шучу над собой. Если кто-то понимает это по-другому, все дело в его заботах, а не в моих».
Через несколько дней после выступления в Центре Мауи я, вспомнив о представлении на LinuxWorld в 1999 г., спросил Столлмена, не выработался ли у него «комплекс Грушо Маркса» - нежелание быть членом того клуба, в который его примут. Он моментально ответил: «Нет. Хотя мне нравится Грушо Маркс, и в некоторых вещах он меня вдохновлял, меня вдохновлял и Харпо 6».
Столлмен любит каламбурить (надо сказать, что каламбуры и игра со словами - обычное хакерское развлечение), с Грушо Марксом его роднит зверская серьезность, с которой каламбуры произносятся.
У Столлмена есть талант смешить: «Быть святым Церкви Emacs не означает целибата, но требует жизни в чистоте. Из всех своих компьютеров следует изгнать проприетарного беса, установить полностью 7 свободную ОС и пользоваться под ней только свободными программами. Если живешь согласно этим принципам, то тоже станешь святым Церкви Emacs и у тебя тоже будет нимб».
Представление св. Игнутия заканчивается шуткой для посвященных. В большинстве систем UNIX и подобных им основным конкурентом Emacs является редактор vi, написанный тогдашним студентом МТИ, а ныне главным научным сотрудником Sun Биллом Джоем. Прежде чем избавиться от «нимба», Столлмен проезжается насчет конкурентов: «Меня иногда спрашивают, не грех ли использовать vi. Использование свободной версии vi - не грех. Это епитимья. Счастливого хака».
В отличие от других ораторов или публичных политиков, Столлмен никогда не «выключается». Есть образ «св. Игнутия», но идеолог, которого видишь на сцене, - тот же, которого встретишь за кулисами. За ужином программист говорит ему о своей приверженности «открытым исходникам», а Столлмен, не отрываясь от еды, поправляет: «Если имеете в виду свободные программы, так и говорите, этот термин правильнее».
Отвечая на вопросы, он позволяет себе менторский тон: «Ага, значит, сначала пригласим людей в сообщество, а потом будем рассказывать им о свободе. Разумная стратегия, но оказывается, что в сообщество зовут чуть ли не все, а вот учителей свободы потом практически не находится».
В результате, замечает Столлмен, получается что-то вроде города в Третьем мире. Люди туда стремятся, чтобы разбогатеть или, по крайней мере, пожить интересной жизнью, но власть имущие придумывают все новые трюки и приемы, чтобы держать массы в бедности. Как патенты на программы. «Миллионы приезжают и селятся в трущобах, но никто не делает следующего шага, шага к тому, чтобы их оттуда вытащить. Если считаешь, что настаивать на свободе софта - правильная стратегия, сделай что-нибудь для этого. Первый шаг мы уже сделали. Нужно больше сил вложить во второй».
«Второй шаг» означает возврат к идее того, что основой свободного софта является свобода, а не масштабы использования. Те, кто думает, что отрасль проприетарного программирования можно реформировать изнутри, обманываются. «Изменения изнутри - рискованное занятие. Если ты не работаешь на уровне Горбачева, тебя просто нейтрализуют».
Поднимаются руки. Столлмен дает слово одному из тех, что в рубашках для гольфа. «Как без патентов противостоять коммерческому шпионажу?»
«Эти два вопроса на самом деле никак не связаны», - отвечает Столлмен.
«А что, если кто-то захочет украсть программу у другой компании?»
Столлмен морщится, как от неприятного запаха. «Подождите. «Украсть программу»? Извините, но в таком выражении столько предрассудков, что я могу только сказать: я их не разделяю.
Компании, разрабатывающие программы несвободно, сохраняют коммерческую тайну, и меняться они не собираются. Раньше, даже в восьмидесятые, программисты знать не знали о патентах на программы. Но случалось так, что программисты публиковали интересные идеи и, если они не принадлежали к движению свободного софта, оставляли в тайне некоторые подробности. Сейчас они патентуют саму идею, а подробности так же оставляют в секрете. Поэтому в том, о чем вы говорите, патенты на самом деле никакой роли не играют».
«Но если это не влияет на их публикацию…» - подает реплику еще один слушатель, но его голос срывается уже в начале фразы.
«Влияет, - отвечает Столлмен. - Публикация говорит, что идея недоступна для сообщества еще двадцать лет. Что, черт побери, в этом хорошего? Кроме того, язык патентов намеренно затемняется, и для того, чтобы сделать неочевидной идею, и для того, чтобы патент был как можно более всеобъемлющим, а из публикуемой информации практически ничего нельзя было извлечь. С патентами имеет смысл знакомиться лишь для того, чтобы узнать плохие новости: еще и этого ты не можешь делать».
Аудитория умолкает. «Похоже, пора заканчивать», - берет под контроль ситуацию Столлмен и медленно обводит аудиторию взглядом, как аукционер перед финальным «Продано!». Вопросов больше нет, и он прощается традиционным: «Счастливого хака».
1 (обратно к тексту) - Grateful Dead Time Capsule: 1985-95 North American Tour Grosses (www.accessplace.com/gdtc/1197.htm). - Здесь и далее прим. автора.
2 (обратно к тексту) - Evan Leibovitch, Who’s Afraid of Big Bad Wolves (techupdate.zdnet.com/techupdate/stories/main/0Y/A).
3 (обратно к тексту) - Я не углубляюсь здесь в столлменово определение «свободы». На сайте GNU перечисляются четыре ее основных компонента: 1) свобода запускать программу с любой целью; 2) свобода изучать программу и адаптировать ее к своим нуждам; 3) свобода распространять программу; 4) свобода модифицировать программу и распространять ее модификации (www.gnu.org/philosophy/free-sw.html).
4 (обратно к тексту) - Eric Raymond, Shut Up and Show Them the Code (www.tuxedo.org/~esr/writings/shut-up-and-show-them.html).
5 (обратно к тексту) - Guest Interview: Eric S. Raymond (www.linux.com/interviews/19990518/8).
6 (обратно к тексту) - Грушо и Харпо Марксы - двое из трех известных американских братьев-комиков. Смысл реплики Столлмена в том, что Г. Маркс известен своими остротами (одну из них цитирует автор) и монологами, а Х. Маркс - исполнитель «немых» ролей, мим. - Здесь и далее прим. ред.
7 (обратно к тексту) - Игра слов: wholly («полностью») и holy («святая») почти неотличимы по звучанию.
