Архивы: по дате | по разделам | по авторам

Обо всем

Архив
автор : Александр Филонов   29.12.2000

Окончательно я понял, что я гений, еще в первом классе. Меня в детстве все дразнили: “Вовка, - кричат, - морковка!” Вот я и придумал дразнилку для них: “Витька-шмитька, Ирка-дырка и Сережка-картошка” - и сразу понял, что я поэт.

И потому, когда учительница в конце третьей четверти спросила:

- Кто умеет стихи писать? - Я сразу вскочил и закричал:

- Я! Я умею! Лучше всех!

- Ну тогда, - говорит она, - вот тут написано, кто у нас чем в классе плох, надо про них сатирические частушки написать. Мы их в стенгазету поместим.

Бился я над стихами долго: минут десять или даже четыре. Но ничего, кроме:

Хамидулина Ирина
Вертится, как балерина, -

не придумал. Это про нее учительница написала: “Много вертится на уроках”. А про остальных - хоть ты тресни - ничего не получалось. Тогда я пошел к старшему брату, а он повел меня к своему другу, который по-настоящему стихи писал, и он мне помог про остальных написать.

Но хвалили-то потом меня! Уж хвалили-хвалили - а я гордился-гордился! А что две-то строчки совсем мои были - про Ирку Хамидулину. Так что я понял, что теперь у меня в жизни путь один. И стал стихи писать. Но долго у меня ничего не получалось. А потом получилось. Что-то я там про весну написал. Целых двенадцать строк. И послал их в “Пионерскую правду”. А там напечатали. Правда, только четыре строки, но зато письмо прислали, в котором меня хвалили и говорили, что надо Больше Писать.

А тут я еще с Сашкой Бутенко подружился, он тоже был поэт, его тоже в детстве дразнили в рифму, и мы с ним поэму написали:

Три шкафа вышли на поляну,
Ох, это было неспроста!
Они убили обезьяну
И стали есть ее с хвоста.

Да, неприятно обезьяне
К собратьям на обед попасть!
Она спала в помойной яме,
Объедками испачкав пасть.

И тут три шкафа выбегают
И в тот же миг ее съедают.

Ну, дальше мы переходили на личности: было у нас в классе трое здоровяков - мы их “шкафами” называли - которые всех задирали. Ну, мы с Сашкой и написали про них все, что думаем. Когда он начал читать на перемене нашу поэму, сначала все смеялись, а потом эти трое смеяться почему-то перестали - когда свои фамилии услышали. И побили - но почему-то не Сашку, а меня. Я долго над этим голову ломал - почему меня? - а потом понял: потому что я гений! Ведь это гениев современники не понимали и преследовали. А Сашка - что с него взять? Так себе, поэтишко.

Ну, я сразу понял, что хватит на мелочи размениваться, пора теперь браться за поэму. Обо всем на свете. И стал думать, о чем писать. И придумал: взял словарь, и стал список составлять, о чем писать - об абрикосах, алыче, арбузах, балыке, бананах, бисквитах - но передумал: это ж не поэма получается, а поваренная книга какая-то!

Тогда я другой список составил: Африка, бригантины, горы... Это было уже получше, но все равно на учебник географии похоже.

И я пошел другим путем: не по алфавиту, а что в голову придет, но в словаре тоже кое-что нашел. В моей поэме должно было быть про бригантины и каравеллы, про запад, восток, север и юг, про путешествия и приключения, про кровь и любовь, про бои и битвы, про вечность и быстротечность, про березы и елки, про закат, зарю и восход, день и ночь, про цель жизни, про восторг и ненависть, про друзей и врагов, и про многое другое - даже про эманацию; не помню, что это такое, но слово красивое.

Составил я список и сел писать. Написал всего страниц двадцать, и застрял, и запутался. Пошел опять к другу брата - тот уже в институте учился, и ему не до меня было. Он мне и говорит:

- Знаешь что? В нашем Дворце культуры есть специальный кружок для тех, кто пишет - литобъединение называется. Давай я лучше тебя туда сведу.

И через несколько дней, действительно, повел. Я по этому случаю даже специально оделся, как поэту полагается: растянутый свитер, мятые брюки и волосы всклокоченные. Прихожу, сами понимаете, волнуюсь. А там... Комнатка обшарпанная, в одном углу из-под обоев таракан усами шевелит. Сидят эти самые... пишущие. Одеты все вроде нормально. Я, конечно разочаровался, но пока ничего не говорю. Сел послушать, а они друг другу стали свои произведения читать.

Сперва встал один парень в очках. Долго мялся, потом говорит:

- Я вам одно новое стихотворение прочту. Это оно... Вроде как эксперимент. Слушайте:

Стакан.
Рядом хлеб.
Под столом кот.
На стене портрет.

“Во дает, - думаю, - это ж он Обо Всем! Надо же, опередил, досада какая!” А он знай свое:

Вокруг дома улица.
На улице уличное движение.
Среди уличного движения идешь ты.
Я потерялся.

“Ну, слава Богу, - вздохнул я, - не догадался продолжать”. Слушаю дальше. Они ему похлопали, чуточку поругали, сильно похвалили - хотя, по-моему, особо-то там хвалить было нечего, но я потом понял, почему хвалили, когда стали слушать следующего. То есть, следующую, невысокую такую девушку. Она, не подымая глаз, говорит:

- Можно, я сидя? - и, не дожидаясь ответа, сверкнула глазами в сторону очкастого да с этаким завывом начинает:

Мне без тебя не выжить и дня.
Я без тебя, как вода без огня.
Утром встаю - песню пою.
Ночью не сплю...

Ну, и тому подобное минут на двадцать. Я признаться, нить потерял, и нечаянно стал из стула вату выдергивать - там спереди здоровенная прореха в обивке была. Потом застыдился казенный стул портить, начал ее обратно запихивать - а она не идет. Оттуда-то легко, а обратно - ни в какую! Кое-как забил я ее туда комьями, но пока этим занимался, пару человек вполуха прослушал - да там та же самая муть была.

А уж хвалили они друг друга, хвалили! - я так понял, чтоб их самих не очень ругали.

А потом один длинный-предлинный, аж сутулый, встает. Свитер на нем растянутый, а из ворота длиннющая шея с огромным кадыком торчит. Меня будто в бок толкнуло: “Он, тот самый! И свитер, и все такое!”

- Жалко, - говорит, - гитары нету, ну да ладно! - и руками в воздухе помахал, вроде как струны искал. А потом вытянул шею еще сильнее, глаза выпучил и зычно гаркнул: - Лирическая! - Да так неожиданно, что все прям подскочили. Он, довольный эффектом, прочистил горло и еще громче повел, почти запел:

Наши лыжи у печки стоят,
Мы уже проложили лыжню,
И команда веселых ребят
Под аккомпанемент вьюги поют.

В кружках круто заваренный чай,
Догорает огарок свечи,
И негромкая песня ребят
Разлетается в тихой ночи.

Мы уже прошагали маршрут,
И пора возвращаться назад,
И ребята задорно поют,
Как не хочется ехать назад.

В кружках круто заваренный чай,
Догорает огарок свечи...

- Ну, и так далее, - неожиданно оборвал он декламацию, - это припев. Там еще пара куплетов, но я их забыл, у меня где-то на бумажке записано, только я еще рюкзак не распаковывал.

И тут я не выдержал:

- А я не думал, что вы такой молодой! - говорю. - Я давно эту вашу песню знаю и люблю, только не помню, потому что слышал очень давно.

Длинный вытаращился на меня, как на идиота, но мне очкастый помог:

- Да, я тоже про лыжи точно такие же строки где-то уже слышал. Это ты, Витек... И с “аккомпанементом” переборщил - в размер не укладывается.

Долговязый Витек смутился и обрушился на свой стул, сложившись, как перочинный ножик. Но я-то, я-то!.. Надо ж так оконфузиться! Я даже замычал от стыда, сел и до конца вечера уже голоса не подавал. А потом тихо, ни с кем не поговорив, ушел. А другу брата сказал, что мне писать стихи разонравилось. Он понимающе засмеялся, похлопал меня по плечу и пояснил:

- Это у каждого бывает. Писать стихи начинают многие, да только большинство это дело бросает. Ты не горюй. Значит, не рожден ты поэтом.

Но я-то знал, что рожден! Но за тот вечер чего я только не наслушался: про бригантины и каравеллы, про запад, восток, север и юг, про путешествия и приключения, про кровь и любовь, про бои и битвы, про вечность и быстротечность, про березы и елки, про закат, зарю и восход, день и ночь, про цель жизни, про восторг и ненависть, про друзей и врагов, и про многое другое. Только все по отдельности, у разных поэтов, и про эманацию ничего не было. И все они были поэтами. Да уж больно их много. Поди докажи, что я гений, когда вокруг столько поэтов! И я решил стать прозаиком - их там почему-то там совсем не было.

И стал.

И написал-таки свой рассказ обо всем - о бригантинах и каравеллах, о западе, востоке и... - ну, помните?

Даже об эманации вставил, хотя и не помню, что это такое.

Скажите-ка теперь, что я не гений!

© ООО "Компьютерра-Онлайн", 1997-2024
При цитировании и использовании любых материалов ссылка на "Компьютерру" обязательна.