С подлинным верно

Одним из главных мерил ценности является подлинность произведения. Подлинность программе дает легальность ее приобретения. Зарегистрировать продукт — все равно что получить от писателя книгу с автографом или номерную литографию от художника.

Раритетов в доме у меня нет. Правда, ребенком нашел я наконечник из кремня, времен палеолита, — благоустраивали площадь Котовского в Кишиневе, нарыли земли, в ней-то и нашел, — но потом, лет через десять, потерял. А брат в земле нашел денюжку 1708 года — и тоже потерял. Матушкин дядюшка однажды метеорит нашел [1]— и опять потерял. Не держатся раритеты в нашей семье. А уж о художественных ценностях, тех, которые за границу запросто не вывезешь, и говорить нечего. Вывозить я не собираюсь, просто хочется смотреть на пейзаж Левитана с речкой, шишкинский лес. Айвазовского тоже люблю. Да многих…

Висит у меня дома на стенах пяток картин. Художников провинциальных, современных, доднесь незнаменитых. Может, лет через сто праправнуки и скажут мне спасибо. А не скажут — не важно. Мне хорошо. Одна картина прямо над компьютером размещена. Устану, подниму глаза и смотрю. Приятно. Положительные эмоции самоценны, что бы ни говорил по этому поводу Писарев. Тот до того разумным новым человеком был, что отрицал напрочь неутилитарные занятия. Художнику разрешал рисовать лишь потрошеных лягушек, как наглядные пособия для натуралистов, писателям рекомендовал переключиться на популяризацию идей естествоиспытателей, а Пушкина отправил в запасник для тунгусов.

Промахнулся маленько реалист.

Пусть не в каждом, но сидит в человеке эстет — как в рафинированном критике-искусствоведе, так и в крестьянине из деревни Лисья Норушка, который своими руками украшает избу — наличники затейливые вырезает, конек, флюгер особенный. В крестьянине эстета, пожалуй, и побольше, нежели в критике. А баба его вышивает что-нибудь… Идиллическая картина, но даже и сегодня не перевелись мастера и рукодельницы в деревнях. Мало их, конечно. Для развития художнического чувства нужны досуг, какой-никакой достаток и вера в настоящее, в то, что жить достойно нужно здесь и сейчас. С последним, думается, труднее всего…

Куда ни приеду — непременно справляюсь насчет галереи или музея. Необходимо время от времени находиться вне суеты. Красивые картины, скульптуры, вазы. Да и сами музеи: в Эрмитаже можно вообразить себя чрезвычайным и полномочным послом Испании при дворе императора Николая Второго. Забудешься этак, замечтаешься в мягких креслах и только сквозь дрему порой доносятся голоса других посетителей… Музеи поменьше, что расположены в барских усадьбах, а то и просто на дачах, еще более дают почувствовать жизнь недавнюю — это я о музее Ярошенко в Кисловодске. Прежде, глядя на репродукции (всем, наверное, памятна «Всюду жизнь» — бедная семья кормит голубей из окна столыпинского вагона), представлял я его бедным разночинцем, на последние гроши покупающим холст и краски, дабы обличить неправедный мир. Оказалось — не так. Профессиональный военный строитель, вышедший в отставку в чине генерал-майора, живописью занимался он в свободное от работы время. Купил и перестроил дачу, где жил сам и куда приглашал друзей-передвижников. Хорошая дача. Розы, воздух, вид. Правда, четыре рояля мне показались перебором, хотя… Не в нужде жил художник. Тем больше чести его убеждениям.

Стоял я, смотрел на картину, как служитель музея вдруг огорчил меня: это — копия. Единственная копия в музее, все остальные картины, как самого Ярошенко, так и Левитана, Ге, Айвазовского и других — подлинные.

И сразу картина потеряла половину очарования. Все осталось прежнее — и холст, и краски, и изображение, но я поспешил к картинам остальным.

Это мое личное впечатление. Но возьмем случай расхожий: готовится на аукцион картина Ван Гога. Прикидывают, сколько миллионов за нее выручить можно, ручки потирают, и вдруг какой-нибудь эксперт то ли с помощью рентгена, то ли изотопного анализа краски узнает, что это вовсе не Ван Гог, а неизвестный художник середины двадцатого века. И — все. Рыночная стоимость картины падает до нуля. Выходит, платить человек хотел не только за изображение — оно осталось прежним, — но за подлинность. Действительно, даже я, при всей своей неспособности к изобразительному искусству, нарисую хоть черный квадрат, хоть красный, хоть какого иного цвета, но цениться будут лишь квадраты Малевича.

Мне кажется, что во многом программное обеспечение есть новый вид искусства. Что, кроме желания выразить себя, заставляет человека писать бесплатные программы? [2]Что, кроме эстетического чувства, заставляет пользователя устанавливать многомегабайтный хранитель экрана или двенадцатый текстовый редактор?

И тут, в моей галерее, одним из главных мерил ценности является подлинность произведения.

Копии программ совпадают с подлинником побайтно? Ну и что?

Владелец все равно знает, что это — копия. И это знание в зависимости от уровня развития эстетического чувства вызывает неприятные эмоции — от легкого, наилегчайшего неудобства до желания поскорей убрать эту кар… программу в какой-нибудь укромный запасник.

Подлинность программе дает легальность ее приобретения — от автора или от лица, которому автор поручил эту программу распространить. Зарегистрировать продукт — все равно что получить от писателя книгу с автографом или номерную литографию от художника. Возникает некое чувство сопричастности к акту творчества. Пусть я не умею рисовать, но я заплатил художнику и тем самым обменял свой труд на его, ergo, художник признает равенство моего труда и своего. Я могу считать, что поощрил художника на дальнейшее рисование, он может считать, что поощрил меня на дальнейшее занятие медициной или литературой. Наши работы равновелики. Если картина хороша, то столь же хорош и мой труд. Чем меньше между нами посредников, тем ярче, непосредственнее это чувство — чувство уважения к самому себе. Плохо, когда продукт обезличен. Если можно было бы сказать, что данный драйвер написан лично Билли Гейтсом, мы к этому драйверу и относились бы по-другому.

Сотношение лицензионных/пиратских продуктов на компьютере способно сказать о его владельце больше, нежели налоговая декларация, гороскоп или линии руки. Особенно показательно это соотношение для страны в целом. Если оно невелико, значит, живем того… не очень. Если стремится к нулю — то очень не очень. Бедность не порок, приложив самые небольшие усилия, можно довольно уютно обустроиться даровыми программами, которые программисты рису… то есть пишут от щедрости души. Тут иное. Хитрость [3], которая является умом сами знаете кого. Всю жизнь хитрить, выжиливать гроши — перспектива не из приятных. Для успокоения обыкновенно говорят, что я-де до поры только буду хитрить, а как первоначальное накопление капитала произойдет, тут же стану благородным человеком. Черт его знает, может, так и будет. Или благородным человеком станет сын или внук. Каких только чудес не демонстрирует генетика. Но стране надо бы обрести чувство прекрасного еще при этой жизни. Иначе и внуков-то никаких не будет…

1 (обратно к тексту) - Осенью с неба что-то громко упало, а весной на поле открылся ноздреватый не то камень, не то железяка.

2 (обратно к тексту) - Хотя всякий художник мечтает о большом заказе.

3 (обратно к тексту) - Уместнее родственное слово, чуть длиннее, да неловко при дамах…