Ultimissima ratio regis

Архив

Однако это не так. Термин Doomsday machine - Машина Страшного Суда, ввел в начале 1960-х американский ученый Герман Кан, тот самый, что положил начало научной футурологии, заменив таблицами и арифмометрами использовавшиеся дотоле лицами данной профессии хрустальные шары.

Начало научной футурологии казалось многообещающим: на фоне успехов естественных наук - появление антибиотиков, атомной энергии и реактивной авиации - казалась очень разумной мысль использовать аппарат этих самых наук для того, чтобы заглянуть в будущее, в том числе и в будущее самих же естественных наук.

Составлялись чудесные футурологические таблицы - когда человек полетит на Марс, когда овладеет термоядерной энергией, когда расшифрует язык китов, а когда и встретится с инопланетянами... Все намеченные сроки, правда, давно минули. Ученые, порывавшиеся дать людям энергию звезд, давно ушли на пенсию, спились или занялись средней руки торговлей. Деньги, выделенные на стеллаторы и токамаки, давно списаны. Закрытые научные городки превратились в офшорные зоны. Даже на благополучном Западе термоядерные исследования не вызывают былого энтузиазма. И верно - что напрягаться. Вон, всего лишь в 150 миллионах километров висит надежный, бесплатный, экологически чистый реактор. Ставь солнечные батареи - и черпай энергию!

Марсианские роботы терпят аварии с постоянством, достойным лучшего применения. Договориться не удается и с людьми, не то что с китами... Но те, кто общается с инопланетянами, в полном порядке. И в США, где это стало одной из самых популярных маний (привет сериалу "X-files"!), и в стране родных осин. Последнего контактера я видел час назад в булочной. Он рассказывал о пребывании на Юпитере, хвастался даром ясновидения и уговаривал меня почитать Библию...

Примерно то же и с прочими прогнозами. Не сбылись апокалиптические пророчества Римского клуба о неизбежной нехватке ресурсов, о необходимости перехода на глобальную карточную систему. Что дало основание считать, будто научная футурология есть разновидность гадания на картах Таро.

Это не так. Неудачи футурологов, пытавшихся методами естественных наук спрогнозировать развитие тех же естественных наук, закономерны и объяснимы с позиции тех же самых естественных наук. Можно говорить, что, в нарушение теоремы Г§деля, имела место попытка разрешить формальную систему будущего естествознания относительно ее самой, то есть с помощью ее же методов и аппарата. Попытка эта, как и должно было быть, потерпела неудачу. Но даже если бы наиболее известные прогнозы случайным образом сбылись, это все равно не было бы корректным решением. Методы естествознания хороши, если имеешь дело с объектом, а не применяешь их рекурсивно к одному или многим наделенным свободой выбора субъектам.

(Хотя, заметим, в естествознании есть применимый к этому случаю раздел, называющийся теорией игр. Чаще всего он используется для описания военных конфликтов, но применим и в других случаях - в моделировании конкурентной борьбы или даже для управления парусником в шторм.)

Прогнозы же Римского клуба сыграли положительную роль, хотя и не сбылись, так как подготовили общественное мнение к необходимости инвестировать в ресурсосберегающие технологии, в разработку возобновляемых источников энергии и сырья...

Но все равно, о Германе Кане вспоминают с настороженностью, и даже Станислав Лем в своих "Дневниках Йона Тихого" ехидничал над прогнозами американского ученого и его отраслью знания. Ехидничал, хотя одно из созданных Каном понятий употреблял сам. Речь идет о той самой Машине Страшного Суда.

Что же это такое? В конце пятидесятых развернулось ядерное противостояние СССР и США. Производились все более дальние ракеты, все более мощные бомбы. Чем же все это должно было закончиться?

Герман Кан создал мысленную модель финального устройства, названного Машиной Страшного Суда. Речь шла о термоядерном заряде такой мощности, взрыв которого привел бы к гибели всего живого на Земле. Либо о бомбе в кобальтовой оболочке, способной засыпать всю землю радиоактивным пеплом, либо о морской мине, волны от взрыва которой смоют всю сушу в океан...

Образ Машины Страшного Суда часто использовался для обоснования невозможности ядерной войны. Есть мнение, что именно эта идея погубила Советский Союз - война была невозможна, а шансов на экономический успех в соревновании со Штатами у него не было. Так ли это?

И так, и не так. Все дело в том, какие взгляды исповедуют участники возможного ядерного конфликта. Прояснить это проще всего, составив матрицу игры для такой войны, которая совсем не игра...

Кажется, что неизбежная гибель человечества, а значит, и враждующих сторон, делают конфликт невозможным. Герой "Гласа Господа" того же Лема, ученый, привлеченный к оборонному проекту, рассуждал, что лояльность к родной стране не простирается до гибели всего человечества. Но он был материалистом. Материалистом, как и руководство бывшего СССР, проигравшее глобальную игру...

А ведь сегодня ядерное оружие может оказаться и в руках людей, разделяющих и идеалистические взгляды. Но идеалистические - не значит гуманные. Это значит, что идеальная субстанция ценится выше мирского бытия. И не важно, требует ли идеальная субстанция гуманизма или гибели в огне священной войны. В обоих случаях в матрице игры даже в ячейке "гибель человечества" может стоять нечто, отличное от нуля. Совершают же сторонники сект массовые самоубийства...

Отсюда следует ряд выводов.

Во-первых, человечество нельзя считать застрахованным от ядерной войны. Ее может развязать режим с идеалистической, но бесчеловечной идеологией.

Во-вторых, идеалистически ориентированный режим, способный создать Машину Страшного Суда, несокрушим военным образом. Он берет в заложники все человечество. Цели при этом могут быть различными. Это может быть и рейгановское "лучше быть мертвым, чем красным", сломавшее хребет коммунистической империи, и мракобесие революционных мулл...

В-третьих, ядерное оружие, на котором строится оборонная доктрина России, не является "последним доводом". Это довод "последнейший". Ответный ядерный удар по Москве, где сосредоточено большинство российских денег, влияющих на принятие решений, неизбежен даже при масштабном конфликте с Югом, не говоря уже о Восточном Соседе. Поэтому российское ядерное оружие применимо лишь в случае, когда у политической элиты будет реальная готовность к идеалистической гибели за правое дело. В противном случае ядерные бомбы будут лишь "бумажным тигром", мнимой угрозой, а Россию следует считать беззащитной от нападения с Юга и Востока.