Утренник

Архив

Новый год я всегда встречал у него. И все-таки каждый год в конце декабря дядя звонил мне и, страшно стесняясь, спрашивал, не женился ли я. Виделись мы редко, и вопрос был не лишен резона. И если бы это случилось... В общем, дядя боялся этого. Боялся, что перестану приходить к нему на Новый год и просто так, погостить, никуда не торопясь.

В этом году дядя мне не позвонил. Вместо этого кто-то невидимый вежливо вытащил стило из моей руки и знакомым дядиным почерком размашисто начертал прямо поперек листа с незаконченной статьей. "Племянник, - сама собой писала ручка. - Я знаю, что ты не женился. Я теперь вообще все знаю. Ключ - где всегда, кофе, телевизор к твоим услугам. Приходи к девяти. Еще вот что - на окне возьми деньги и купи чего-нибудь экстраординарное. Не обрекай меня (и себя) на г. с. Вс§. Григорий".

Я даже испугаться как следует не успел.

...В квартире царили тишина и приятный полумрак. Я стоял у окна, наблюдая, как редкие фонари озаряли желтым, судорожно дергающимся светом дорогу и грязную кашу растоптанного снега на тротуаре. Стремительно пробегали мужчины и женщины, они тащили §лки, пестрые коробки, свертки. Дядюшка сидел в своем любимом кресле, прихлебывал кофе, улыбался и все никак не мог начать свой рассказ.

- Сначала я подумал, что все пошло прахом, вся работа, - наконец промолвил он, макая усы в соленый кофе по-афгански. - Но тут вышла одна любопытная статейка об информационной природе физической Вселенной... Словом, мне удалось, в конце концов, распространить алгоритмический формализм на описание процессов перемещения тел, преобразования их формы и свойств, и, знаешь... получилось!

Дядюшка вдруг развеселился, хлопнул в ладоши, схватил меня за руку и почти выволок в соседнюю комнату. Комната была пуста, если не считать отливавшей золотым блеском сетки на полу и двух компьютеров без кожухов, от которых к сетке тянулись несколько кабелей. Вытолкав меня на середину сетки, Григорий стремительно нагнулся и, поглядывая на монитор, защелкал на клавиатуре.

- Это что-то вроде отладчика. В структуре Вселенной, оказывается, полно технологических лючков и заглушек... Черт его знает, кому и зачем они понадобились... И если покопаться... Одно плохо - синхронизация уходит... Но часа три работать можно. Готов, племянник? Запускаю!..

Я вдруг почувствовал ужасную слабость. Тело налилось тяжестью, я напрягал ноги, чтобы не упасть, но, удивительное дело, я не падал. Григорий был рядом. Я его не видел, но чувствовал, что он здесь. И тут раздался его Голос.

- Наверное, это было бы здорово, - сказал Голос. - Чтобы хоть раз в году случалось какое-нибудь чудо. Его ведь так ждут в нашем детском саду!

- Где?! - больше в мыслях, чем вслух, переспросил я.

- В детском саду. Мы же все, как дети, - игрушки, машинки, домики... Драки, обиды, ябеды... Взрослые, серьезные, солидные дети. Нас еще воспитывать нужно. Ох, как воспитывать!.. Ты меня понимаешь?

Я слабо закивал, с ужасом ощущая, что киваю чем угодно, но только не головой. Головы, похоже, у меня не было вовсе. И тут, совсем рядом я услышал шум.

- Тост!!! - орали пьяные гости. - Хозяин, тост!

Генеральный директор местного химобъединения, сорокатрехлетний солидный мужчина, взял в руки бокал и громоподобно кашлянул. Куранты стали бить полночь. Директор оглядел присутствующих и лучезарно улыбнулся.

- Тост!!! - орали пьяные гости.

Главбух объединения, господин весьма строгий на вид, тоже затребовал тост и в порыве чувств опрокинул на себя вазу с салатом.

- Тост!!! - орали пьяные гости.

"Двадцать седьмого марта этого года, - бархатным голосом начал генеральный и при этом густо покраснел, словно бы с натуги. - Я дал указание о сбросе технологической воды из цеха четырнадцать". Лоб директора покрылся испариной. Он силился замолчать, но язык его двигался сам по себе и говорил, говорил, говорил... "При этом погибло двадцать центнеров рыбы и отравилось двенадцать коров, которые пили из реки. Кроме того, по моей вине был сорван ремонт дымоочистителя цеха азотных удобрений. Из-за этого погиб лесной массив у деревни Покровка и поржавел железнодорожный мост через Выроть. Господа, - плаксиво забормотал директор, - вы тут кушайте, пейте, а я сегодня наказан. Я в угол пойду стану. А может, и ремня достанется..."

Кто-то из женщин ударился в крик. Мужчины бросились к одежде, и через пять минут директорская квартира опустела.

...Стоявшие в подъезде парень и девушка с удивлением наблюдали, как большая гурьба мужчин и женщин, полуодетых, пьяных, с перекошенными лицами стремительно промчалась по лестнице, исчезнув в метельной мгле.

- Пойдем и мы погуляем, - предложила девушка. - Там снег идет. Я очень люблю снег.

Они вышли под мутное снежное небо и медленно двинулись в уютном свете фонарей.

- Какая прелесть! - восхищенно говорила девушка, ловя на варежку снежинки. - Володя, посмотри, да они же все разные! Смотри, вот обычная, а вот - с пятью лучами, с семью, а вот ежик, настоящий ежик! Володя, да это чудо какое-то! А вот заяц длинноухий, и волк за ним скачет, смотри!

- Глупости говоришь, - пробормотал парень, но невольно взглянул на протянутую варежку.

Там, осторожно перебирая лапами, бродил меж лучистыми звездами малюсенький снежный Заяц, а крохотный снежный Волк следил за ним, прячась за нагромождением сверкающих кубических снежинок.

- Такого не бывает! - воскликнул пораженный юноша, не в силах оторвать взгляд. - Такого просто не может быть!

- В новогоднюю ночь все может быть, - уверенно сказала девушка, улыбнулась, и они пошли дальше.

Довольный своими выходками, я тоже заулыбался и вдруг услышал, как где-то тихонько захныкал ребенок. И еще я услышал, как в комнату вошла мать. "Спи, моя радость, спи... И зайчики спят... И мишки в берлогах спят... И ты спи. А Дед Мороз тебе подарок принесет".

Во мне словно что-то выключилось. Мне стало невыносимо стыдно. И тут родилось отвратительное чувство чего-то недоделанного, недовыполненного. Словно что-то обещал кому-то и не сделал. Важное что-то... Очень хорошее. Единственно нужное!

Черная ночь, пробитая светом фонарей, распахнулась передо мной. Метель утихла. В воздухе пахло снегом и еще чем-то свежим, радостным, новогодним, с детства знакомым и давно позабытым. Одно за другим гасли окна в домах. Ложились спать дети. Взрослые и не очень. И совсем маленькие.

Я принялся за дело. Я зарывал в песочницах пиратские клады, я превращал детские комнаты в сказочные дворцовые покои, в вигвамы индейцев и рубки звездолетов. Я набил холодильники бабушкиной снедью, всем самым лакомым, чем балуют привозимых на праздники внуков и внучек. Я делал игрушки и разносил их по домам, по темным норам подъездов, в изолированные квартиры и пропахшие кухней коммуналки. Тут были волшебные флейты и прелестные одежды для маленьких королев, шпаги для благородных принцев и мантии волшебников. Здесь попадались умно и много говорящие куклы и молчаливые, почти живые звери. Я бы мог, наверное, сделать их совсем живыми, но побоялся, что не сумею сделать это хорошо и звери будут обижаться. Маленьким путешественникам я шил сапоги-скороходы, гранил бесценные бриллианты для семилетних принцесс и бережно укладывал в тяжелые золотые ларцы, радуясь, что взрослым детям и в голову не придет, что все это настоящее и стоит... Впрочем, какая разница! Ерунда по сравнению с детским смехом.

Вдруг я почувствовал, что задыхаюсь. Гнусавый дядин голос гудел что-то про синхронизацию, про то, что она уходит, и еще про что-то... Я словно плыл, барахтался в горячем киселе.

Из последних остатков какого-то мусора я сделал роскошный фейерверк. Я разбудил детей и позвал их к окнам. Тогда я подбросил в небо все эти кометы и звезды, огненные стрелы, шлейфы и медузы и вдруг ощутил жгучий холод.

Тотчас упала пелена с глаз. В белом люминесцентном свете витрины я сидел на приступочке гастронома в джинсах и одной сорочке на голое тело, а в черном небе гасли последние искры фантастической огненной феерии. "Н-да, - подумал я. - Так и замерзну. Глупо".

Вдруг из-за угла с морозным хрумкотом выкатилось такси.

- Куда ты пропал?! - заорал Григорий, выскакивая на снег. - Два часа тебя ищу. Умник! Гулять надумал! Не май месяц, однако...

Водитель строго посмотрел на меня и отвернулся. В машине было тепло, на ухо что-то ворковал дядя про свою новую теорию Вселенной.

- Послушай, - сквозь дрему спросил я. - Как тебе удалось поймать такси?

- Ерунда, - отмахнулся он. - Такси - ерунда. Сделал из старого лифта. Беда, что я не водитель... Человека вот пришлось будить.

- Спасибо вам, - сказал я, тронув плечо водителя.

- Молодежь, - буркнул тот, усмехаясь в зеркало заднего вида. - От подруги, небось? Хотя б оделся...