Виртуальный мир экспертизы

Архив

Предыстория этого интервью такова: в конце января в Москве прошла 9-я сессия Российского акустического общества (РАО). Несколько докладов, посвященных применению компьютерных технологий в криминалистике, показались мне весьма интересными. Я встретился с автором одного из них: бывшей сотрудницей экспертной службы МВД Еленой Галяшиной.

   Елена, давайте введем читателей в курс дела: в двух словах, о чем шла речь в вашем докладе?
   - Доклад был посвящен тому, каким должно быть экспертное заключение в области анализа речи. Я проработала в экспертной службе МВД пятнадцать лет, и исторически сложилось так, что оказалась старейшим в МВД экспертом звуковых и видеозаписей. Сейчас я выступаю как независимый эксперт, и мне хотелось с научной и технической точки зрения представить общественности сложившуюся ныне в МВД обстановку с проведением фоноскопических экспертиз.

   Итак, что такое фоноскопическая экспертиза?
   - Основная задача фоноскопической экспертизы - идентифицировать диктора по голосу и установить аутентичность (подлинность) приобщенной к уголовному делу фонограммы. Упрощенно говоря, идентификация диктора заключается в следующем. На экспертизу поступает фонограмма голоса так называемого диктора и звукозаписи одного или нескольких подозреваемых лиц. Эксперт на основе сравнения акустических и лингвистических признаков речи должен установить, записано ли на исследуемой фонограмме и образцах для сравнения одно и тоже лицо.
   Анализ голоса и речи на слух позволяет оценивать многие индивидуальные особенности голоса и речи и весьма достоверно опознавать диктора по голосу, но довольно субъективен. Поэтому эксперты всегда стремились сделать эту процедуру более объективной, повысить наглядность и убедительность своих выводов. Ведь заключение эксперта должно содержать подтверждение полученных им в ходе исследования результатов, чтобы люди, не имеющие специальных знаний, например, присяжные, могли убедиться в его правоте. Помимо субъективного анализа давно существовали относительно объективные методы визуализации речи путем спектрального и осциллографического представления, реализованные сначала на аналоговом оборудовании, а со временем - и на специализированных ЭВМ. Сегодня благодаря развитию компьютерных технологий каждый эксперт имеет инструментарий, позволяющий взвешивать или измерять специфические особенности сигнала.
   Фоноскопическая экспертиза проводится по постановлению суда или предписанию следователя, как правило, в государственном экспертном учреждении - подразделении органов внутренних дел, Министерства юстиции, ФСБ, хотя может быть поручена и независимому эксперту. Где и кем должна быть проведена экспертиза, в соответствии с действующими у нас в стране нормами процессуального права определяет следователь или суд. В конечном итоге суд и только суд решает, принимать заключение эксперта как доказательство или нет, так как именно на судебном заседании оценивается компетентность экспертов, научная обоснованность и достоверность полученных результатов и выводов.

   И насколько совершенны технологии, используемые в фоноскопической экспертизе?
   - Они относительно совершенны. Фоноскопические исследования в нашей стране берут начало от шарашек, описанных Солженицыным в "Круге первом". Теоретические и практические основы идентификации диктора по голосу были заложены в конце 40-х годов, и с тех пор научные исследования не прекращались. Наша страна всегда занимала ведущие позиции в речевых технологиях. Ни одно государство, ни одна фирма в мире не могла позволить себе того огромного объема дорогостоящих научных исследований, который велся в СССР. Но только в начале 90-х годов началось практическое внедрение фоноскопической экспертизы в деятельность российских УВД. Она перестала быть искусством. Это связано и с существенным изменением законодательства, и с гигантским рывком в развитии компьютерной техники.
   Историю компьютерной фоноскопической экспертизы в органах МВД следует отсчитывать с момента создания в 1991 году автоматизированного рабочего место (АРМ) эксперта-фоноскописта. Первой отечественной компьютерной программой визуализации речевого сигнала была "Slire" (авторы Андреев и Чучупал, ВЦ РАН). Она позволяла получать осциллографическое представление и строить компьютерные сонограммы, то есть осуществлять спектральный анализ сигнала. До этого сонограммы можно было получать только на специальном приборе - сонографе, отображающем текущий спектральный состав речи.
   Следующим отечественным программным пакетом визуализации акустического сигнала был пакет "KRISS" московской фирмы "Абико". Он имел куда более широкие возможности и был создан специально для милиции.
   Потом появился разработанный специально для криминалистики пакет обработки акустических сигналов "SIS" (Центр речевых технологий, Санкт-Петербург), позволяющий проводить разнообразные исследования речевых сигналов, записанных в неблагоприятных помеховых условиях, и очищать сигналы от посторонних шумов. Из зарубежных аналогов можно отметить американский пакет "CSL". Однако он изначально разрабатывался для медиков (изучение речевых патологий) и рассчитан на исследование не зашумленных акустических сигналов.
   Если говорить о других зарубежных пакетах обработки акустических сигналов, то я бы назвала известные многим "Sound Forge", "CoolEdit" и "Wave Lab". Кроме того, очень интересен пакет "Spectra Lab", имеющий большие возможности для технического исследования аутентичности фонограмм.
   Однако у всех перечисленных пакетов есть общая особенность, определяющая широту их применения в криминалистической экспертизе. Да, они позволяют визуализировать акустические сигналы, полезны для объективного инструментального анализа речи, способны комплексно исследовать акустическое представление звуков и их слуховое восприятие, но... они не позволяют проводить гарантированно точные измерения сигналов. То есть, конечно, возможность выполнения различных измерительных процедур в них предусмотрена, но они не сертифицированы в установленном порядке в качестве средств измерения и потому, нравится это или нет, с точки зрения закона не могут быть использованы в криминалистике. Именно потому ранее для выполнения этого условия для МВД закупались и надлежащим образом сертифицировались Госстандартом прецизионные измерительные приборы фирмы Hewlett-Packard. Это цифровые осциллографы (для проведения измерений во временной области) и спектроанализаторы (измерения сигнала в частотной области).

   У вас была возможность сравнить отечественную аппаратуру с зарубежными аналогами, применяющимися в западной криминалистике?
   - Была. Как я говорила, до недавних пор отечественная фоноскопическая экспертиза несколько опережала зарубежные криминалистические школы, и это во многом связано с различиями в системах судопроизводства. Например, в развитых странах более широко используются чисто юридические способы подтверждения подлинности оперативных фонограмм (это называется "цепь законных владений"). У нас же для этого необходимо решить комплекс сугубо технических вопросов... например, определить, является ли звукозапись оригиналом, не подвергалась ли она монтажу (в том числе компьютерному) и так далее.

   Скажите, состоявшаяся сессия РАО чем-нибудь примечательна?
   - Я считаю, что научная общественность впервые узнала правду, без лишней демагогии, о том, что сейчас представляет собой фоноскопическая экспертиза, в частности, в системе МВД.

   Я чувствую в ваших словах скепсис.
   - Если честно, то впечатление безрадостное. Былой блеск утрачен. Судите сами. На сессии руководитель данного направления в экспертной службе МВД г-н И. Н. Тимофеев был вынужден публично признать, что сейчас экспертизы фонограмм выполняются на несертифицированном и неповеренном оборудовании, а сами методики измерения акустических параметров речи не утверждены в установленном порядке Госстандартом России. Кроме того, образование и компетентность экспертов, выполняющих фоноскопические экспертизы, не отвечают требованиям применяемой методики. Это заставляет сомневаться в достоверности получаемых результатов, и выводы экспертных заключений легко могут быть оспорены в судах по сугубо формальным моментам. Разумеется, звукорежиссеры, медики, изучающие речевые патологии, речевики с кафедр лингвистики университетов могут использовать любой имеющийся в их распоряжении инструментарий (важно только грамотно описать условия эксперимента). Но эксперт, будучи участником уголовного процесса, может использовать только то, что разрешено законом. В противном случае результаты экспертизы будут признаны сомнительными, а экспертное заключение не будет законным доказательством.

   Расскажите подробнее, о каких нарушениях и каких законов идет речь?
   - Еще в 1993 году в целях защиты граждан от негативных последствий недостоверных результатов измерений был принят Федеральный закон "Об обеспечении единства измерений". В 1996 году в МВД был издан специальный приказ, появилась собственная метрологическая служба. Я уже говорила... федеральный закон требует, чтобы все измерения физических величин, выполняемые в интересах суда, прокуратуры и прочих, выполнялись только на сертифицированном и поверенном оборудовании, причем с указанием погрешностей измерений. При этом недопустима подмена сертификата Госстандарта об аттестации и поверке средств измерения на иные ссылки, учебники, справочники, ведомственные акты и др. Строго предписывается, что любые измерения (в том числе акустических параметров голоса и фонограммы) должны проводиться только по заранее утвержденным Госстандартом России методикам. Этого требует закон. Это гарантия достоверности выводов эксперта.
   Негативные тенденции в производстве фоноскопических экспертиз назревали несколько лет, начиная примерно с 1994-95 годов, и мои попытки как-то исправить положение, мягко говоря, не были услышаны. После того как я в 1995 году обратилась к руководству МВД России с рапортом, я была сначала освобождена от должности, а затем, в 1996 году, уволена из милиции. Не буду говорить обо всех перипетиях борьбы за восстановление на службе, скажу только, что один раз суд меня восстанавливал на работе, на личном приеме министр С. В. Степашин объявил мне о своем положительном решении касательно моего восстановления на службе, была целая серия депутатских запросов, - но воз и ныне там. Я не оставила экспертную деятельность и пока являюсь научным консультантом Бюро независимой экспертизы "Версия", подготовила монографию по проблемам фоноскопической экспертизы, по мере сил обучаю на дому экспертов МВД.

   По вашим словам, выходит, что в МВД прямо нарушают приказ министра? Или все распоряжения носили устный характер и не являлись приказами?
   - Распоряжение министра внутренних дел в любом виде, устном или письменном, это приказ и прямое руководство к действию, невыполнение которого не может не караться (это азы милицейской науки). Однако не карается. У меня до сих пор в голове не укладывается все происходящее. Я, проработав столько лет в системе МВД, представить себе не могла, что распоряжения руководства министерства могут быть пустым звуком. И пусть на службе меня так и не восстановили, я-то не пропаду, - но ведь положение в экспертной службе тоже не поправили.

   Вы можете как-нибудь объяснить происходящее?
   - По-видимому, настоящие причины глубже, чем личное противостояние каких-то конкретных деятелей. Нельзя же сводить серьезнейшую проблему к симпатиям и антипатиям отдельных людей. Наверное, все дело в той роли, которую играет фоноскопическая экспертиза: ведь заключение эксперта в подавляющем большинстве случаев ложится в основу обвинительного приговора и является удобным инструментом ведения следствия.
   За последние несколько лет было принято множество законов с целью реформировать судебную систему, повысить объективность, надежность и достоверность всех экспертных исследований, но не видно, чтобы эти законы работали. Тот же г-н Тимофеев после своего доклада на сессии РАО, отвечая на конкретный вопрос о соответствии экспертиз законодательству, заявил: "А я не знаю такого закона!" Без комментариев.
   А в результате, на применяемой сейчас в ЭКЦ МВД системе "Диалект" измеряется 645 акустических параметров голоса человека. На основании сравнения полученных результатов вычислений и измерений акустических величин эксперт фактически принимает решение о виновности или не виновности человека. Однако технические средства системы "Диалект", например, АЦП/ЦАП американской фирмы "Кей Элеметрик", не аттестованы Госстандартом и не поверены.
   Далее. Никто не знает, каковы погрешности измерений акустических параметров голоса, выполняемых в системе "Диалект", то есть не известно, какова инструментальная ошибка системы и как величина погрешности влияет на правильность идентификации. Никому не известно, какова хотя бы теоретическая вероятность "поражения ложной цели" - ошибочного отождествления в качестве одного и того же диктора похожих голосов заведомо разных людей. Не известно также, какова вероятность ошибки "пропуска цели", то есть нераспознавания одного и того же человека, чей голос записан в разных условиях или на фоне шумов; не известно, как изменяется надежность идентификации для женских, подростковых и детских голосов, в условиях маскировки голоса шумами или намеренного искажения голоса (например, с прищепкой на носу) и т. д. Вы не поверите, но за основу была взята методика идентификации, формально требующая наличия у рядового эксперта МВД универсального энциклопедического образования по целому комплексу различных специальностей, начиная с лингвистики, психологии и медицины и заканчивая высшей математикой и физической акустикой. Так вот, таких экспертов-универсалов в МВД просто нет, но, тем не менее, там используют методику идентификации на системе "Диалект", не являющуюся (кстати, впервые) засекреченной. То есть ее может прочитать любой судья, а любой адвокат может заявить эксперту отвод из-за несоответствия его компетенции образовательным требованиям методики.
   Другой важнейший аспект. В криминалистике выводы бывают категорические, вероятностные и условные (исключая случай, когда эксперт отказывается от разрешения вопроса), но для суда имеет доказательственное значение только категорический вывод эксперта, так как малейшее сомнение, то есть вероятностный вывод, толкуется в пользу подсудимого и не может быть положен в основу обвинительного приговора. Эксперт может дать категорический вывод о тождестве человека по двум звукозаписям голоса только в том случае, если он однозначно доказывает, что совпавшие признаки составили неповторимую, уникальную совокупность, которая никогда и ни при каких условиях не может встретиться ни у какого другого человека. То есть только тогда, когда теоретическая вероятность их повторения равна нулю, что позволяет полностью исключить возможность ошибочной идентификации в качестве подозреваемого невиновного человека, имеющего очень похожий голос.

   Хотите ли вы сказать, что виной тому автоматизированные компьютерные системы идентификации дикторов?
   - Нет, речь немного о другом. Вопрос не в том, нужны ли компьютерные системы, а о том, как их грамотно применять. Руководство экспертной службы МВД постоянно подменивает предмет дискуссии и умалчивает о существе проблемы. Вы слышали, как громогласно заявлялось, что работы по системе "Диалект" велись десятки лет, что на ней сделаны тысячи экспертиз и что все выводы правильные. Но та, громогласно заявленная система - засекреченная разработка КГБ, и эта система "Диалект", на которой сейчас в МВД выполняются экспертизы, - это две разные вещи. Да, действительно, в СССР 40 лет большое количество ученых работало по проблеме автоматической идентификации диктора. Были получены отличные научные результаты, которые, конечно, использовались при производстве экспертиз голоса и речи и в системе МВД, и КГБ, и Минюста. Был создан ряд автоматизированных систем идентификации диктора по голосу. Но никто и никогда не видел ни одной рассекреченной технологии или методики КГБ-ФСБ по данной проблеме. Например, когда я говорила о необходимости тестирования "Диалекта", то просила такие работы проводить в сравнении с другими, аналогичными системами. Это, например, компьютерные системы анализа и сравнения акустических параметров голоса "СИГ" (автор В. Д. Сердюков), "Поиск" (создан на НПО "Дальняя связь") и другие. Причем разработчики этих систем с полным правом могут назвать себя прародителями системы "Диалект", так как они стояли и у ее истоков, составляя основной костяк ученых, работавших над созданием систем автоматического распознавания слуховых образов.
   Так вот, в 1995 году, насколько мне известно, в ЭКЦ МВД была передана иная система и несекретная методика. Точнее, полной законченной версии системы тогда даже не было. Из четырех заявленных разработчиками модулей имелось всего два. Не было даже возможности измерения такого основополагающего параметра человеческого голоса, как основной тон речи.
   Никакого тестирования просто не было, и до сих пор не известно, насколько правильно реализованы в нынешней системе "Диалект" те или иные алгоритмы. То есть не известны методические и инструментальные погрешности обработки результатов измерений, погрешности округления и т. д.
   Даже на сессии РАО разработчики системы признали, что результаты тестирования и экспериментальной проверки последней системы никогда открыто не публиковались. Нельзя даже экспериментально проверить показатели ее надежности, вероятность ошибки, погрешности в измерении параметров речи. Нас просто призывают верить, как в бога, что система хорошая! Нормальный ученый, специалист никогда не купит и не использует прибор, если не узнает основных паспортных данных, не проверит его надежность, не проведет серии испытаний, не убедится, что результаты работы прибора достоверны. Я принимаю без доказательств веру в бога, но когда речь идет об экспертном заключении, за которое эксперты несут уголовную ответственность, требую доказательств.

   А как вы сами оцениваете техническую сторону используемого, по вашим словам, в МВД "Диалекта"?
   - Как гражданину мне многое нравится - это первая рассекреченная для общественности и суда методика ФСБ, подробно систематизированный справочный материал. Теперь, имея перед глазами эту методику, можно сравнить ее с экспертным заключением и оценить компетенцию эксперта и полноту исследования. Однако как специалист я не могу сказать, хорошая она или плохая, пока не увижу результатов ее всестороннего тестирования и апробации. Я несколько раз пробовала использовать методику "Диалект" в экспертизе. Но...
   Например, на кассете была записана фонограмма допроса судьей помощника прокурора, обвиняемого в получении взятки в особо крупных размерах. Слушая фонограмму, я обратила внимание, что голоса судьи и допрашиваемого были очень похожи, и мне стало любопытно, а можно ли при помощи системы "Диалект" отличить эти похожие голоса? Я строго по правилам методики ввела голос обвиняемого и голос судьи, педантично вычислила и измерила все параметры, сравнила полученные результаты и получилось, что голоса судьи и обвиняемого совпали! Формально, следуя методике, на этом основании можно было бы сказать, что это один и тот же человек. Нонсенс! Эксперты с мест мне часто говорили о том, что они сравнивали между собой похожие голоса заведомо разных людей и получали такие же результаты.
   Экспертиза - это оружие обоюдоострое, ведь, согласно закону, суд вправе привлечь и эксперта за дачу заведомо ложных показаний. И такие случаи я наблюдала. Так, в одной из экспертиз нужно было идентифицировать человека по подслушанному разговору. Речь шла о виновности офицера, полковника одной из спецслужб. Его обвиняли в получении взятки, и фонограмма была единственным доказательством его вины. Но запись была невысокого качества, на слух сравниваемый голос с образцами был похож, но различающихся признаков было тоже прилично. Тогда, не мудрствуя лукаво, эксперты просто добавили заведомо не пригодные для идентификации полосы сигнала, исключили из сравнения различающиеся признаки, таким способом получили на системе "Диалект" формальное тождество и твердо сказали, что да, это голос одного и того же человека, то есть он - преступник. Это то же самое, что замазать черным гуталином фотографии разных людей и потом сказать, что на фото изображен один и тот же человек, поскольку разницу увидеть невозможно.
   Экспертный инструментарий и методика, на мой взгляд, в принципе не должны позволять даже малейшей возможности подтасовки результата. При работе на системе "Диалект", произвольно манипулируя процедурой сравнения акустических параметров на этапе принятия решения, можно, выбрасывая отдельные "не нужные" спектральные полосы или "квадратики" (например, с различающимися или наоборот совпадающими признаками) либо добавляя "нужные полосы" с заведомо непригодными для идентификации участками сигнала, добиться формального подтверждения требуемого результата совпадения или различия дикторов.

   Но ведь в суде обвинение с такими доказательствами может развалиться?
   - Конечно, произвольно манипулировать такими "доказательствами" можно только в условиях заговора молчания, когда все принимается исключительно на веру. Но уголовный процесс - не религия. Поэтому когда в условиях гласного судебного разбирательства, да еще в присутствии независимых специалистов эксперту придется демонстрировать, как он принимал решение о тождестве или различии голосов, что-то выкидывал, а что-то добавлял, дело может развалиться.
   На сессии РАО некоторые ученые говорили, что эксперт - не важно, в погонах он или независимый специалист - тоже человек, что он может ошибаться, поэтому общество должно чуть ли не разрешить, делегировать ему право на некоторый процент ошибок. Но за каждой экспертной ошибкой стоит жизнь человека! Как бы отнеслись эти ученые к тому, что по такой ма-а-аленькой ошибке эксперта им или их близким пришлось бы провести несколько лет "в местах не столь отдаленных"? Или просидеть пару лет вместе с уголовниками в общей камере в Бутырке, ожидая суда, даже если потом суд и исправит ошибку экспертов?

   А что предлагаете вы?
   - Еще в 1995 году я участвовала в Методическом совете ЭКЦ, состоящем из ученых и руководителей экспертной службы с мест, который решил направить систему "Диалект" на апробацию в органы внутренних дел. Я тогда дала конкретные замечания (многие из которых потом были разработчиками учтены) и тоже предлагала направить методику на апробацию. Оттестировать и установить для нее все требуемые параметры по точности и надежности. Показать экспертам все "подводные камни", которых немало. Ведь есть общепринятые подходы для тестирования таких автоматизированных систем по методу так называемого двойного слепого контроля.

   Расскажите о них, пожалуйста, подробнее.
   - Это стандартный и общепринятый в мировой практике объективный способ проверить надежность любой системы идентификации. Например, отбирается сто человек с похожими голосами (скажем, мужчины, примерно одного возраста, длительное время проживающие в одном регионе, похожие по физической конституции), и они произносят одну и ту же фразу. Сначала в одних и тех же, а затем различных условиях или с искажениями или с зажатым носом - и так по несколько раз. Очень важно, чтобы голоса были изначально близкими. Никто не станет сравнивать, грубо говоря, голоса мужские и женские, низкие и высокие или, например, речь русского и китайца. Далее, все записанные фонограммы нумеруются и передаются экспертам. Перед экспертами ставится задача: провести попарное сравнение фонограмм по принципу "каждая с каждой" и "вслепую" определить, где голос одного человека, а где голоса разных людей (повторяю: никаких правильных ответов заранее не имея). После чего полученные результаты сравниваются с подлинными данными. Так, на представительном речевом материале, определяется вероятность правильной и ошибочной идентификации отдельно для мужских, женских, детских голосов, с чистым и искаженным сигналом и т. д. Очень важно, что таким способом можно не только установить степень надежности инструментальной части комбинированной системы типа "человек-компьютер", но и определить долю субъективного фактора, то есть протестировать самих экспертов по степени их компетентности. Именно таким способом я предлагала проверить автоматизированную систему "Диалект" и одновременно всех экспертов-фоноскопистов системы МВД. Но, к моему великому сожалению, таких данных до сих пор нет.
   Причем условия эксперимента должны быть подробно описаны, чтобы любой речевик мог бы их воспроизвести и проверить.

   Скажите, а как обстоят дела в Минюсте, в ФСБ?
   - Насколько мне известно, в экспертных учреждениях Минюста применяются иные, отличные от используемых в МВД, методы и средства, доступные научной общественности и не дающие повода сомневаться в надежности экспертных заключений. А ФСБ - это закрытая организация, и как там проводят экспертизы, могут сказать только они сами. По крайней мере, в их экспертных заключениях для открытых судебных процессов ошибок мне встречать пока не приходилось.

   Спасибо, ваше мнение понятно. Теперь давайте немного поговорим о важной примете нынешнего российского бытия - "компромате".
   - Кстати, вы знаете, что "компромат" - это чисто отечественное изобретение. Нигде в мире нет такого понятия. Там фонограмму или видеозапись, особенно оперативную, рассматривают только после соответствующего юридического оформления как доказательство преступного деяния. А если ее получили и опубликовали незаконно, то только как предмет другого возможного преступления - вторжения в частную жизнь человека. У нас же никаких экспертиз подлинности предъявляемой на суд общественности фонограммы не проводится. Как только "атакуемого" чиновника сняли с работы или скомпрометировали, о злополучной кассете уже никто не вспоминает, даже если она успела попасть в прокуратуру. Главное все же не это. Главное то, что вообще не должно быть такого понятия, как "компромат". Фонограмма должна быть либо судебным доказательством по уголовному делу, либо рассматриваться как клевета со всеми вытекающими для клеветника последствиями.

   А вот известен случай с подслушиванием переговоров Чубайса, "МК" даже приводил якобы сделанную в Америке экспертизу подлинности кассеты? Или "пиратские" видеозаписи бывшего министра Ковалева?
   - На мой взгляд, это все беллетристика. В отношении Чубайса, например, любой мало-мальски грамотный специалист будет долго смеяться, читая сделанную где-то и кем-то "экспертизу". Ведь нельзя же серьезно относиться к описанным примитивным манипуляциям с кассетой, выдавая их за исследование. Тамошний "эксперт" не понимал ни слова из исследуемого разговора, какие уж здесь "лингвистические признаки". А об определении аутентичности и говорить нечего.

   Вы говорили, что по голосу можно определить очень многое. В нашем случае, по той кассете можно ли определить, как, на чем и каким образом подслушивали его переговоры, как сделали звукозапись, наконец, был ли это Чубайс?
   - Это стандартные вопросы, которые могут решать эксперты-фоноскописты, причем по закону за очень ограниченный срок - две недели. Если бы мне была предоставлена указанная кассета (оригинал, естественно), то я бы решила эти вопросы однозначно, причем, заметьте, это может и обязан делать не какой-нибудь уникальный специалист, а рядовой эксперт обычного УВД. По опубликованной же в газете стенограмме никаких выводов сделать нельзя.

   Давайте сменим тему нашего разговора. Я бы хотел узнать ваше мнение по поводу попыток некоторых спецслужб установить контроль над телефонией и Интернетом.
   - Я вообще не понимаю, в чем предмет разговора. Ведь никто не возмущается, что государство установило ограничение на публикацию различных материалов (известный Закон о гостайне). Да, ваша частная жизнь, тайна переписки охраняется Конституцией, однако по решению суда ваши телефонные переговоры могут прослушиваться, а почта изучаться. Это, например, регламентируется законом об оперативно-розыскной деятельности. Государство всегда стремится установить контроль над всеми сторонами жизни общества. Это аксиома - ему так легче управлять. С другой стороны, общество стремится сохранить свою независимость. Пример - закон о СМИ, где прямо говорится, что СМИ не подконтрольны государству, и, например, журналисты могут не раскрывать свои источники информации. Именно на таких взаимных компромиссах и строится нормальное правовое государство.

   А реализуем ли контроль над Интернетом с технической точки зрения? Особенно с учетом доступности частным пользователям криптографических продуктов?
   - Здесь решайте сами. Средств "выживания" в цифровом мире действительно довольно много. Например, есть провайдеры, предлагающие услуги по навигации в Сети или пересылке электронной почты на условиях полной анонимности. Это даже не рассматривая криптографию.
   Необходимо также сказать вот о чем. Нельзя подходить к виртуальному пространству с общепринятыми законами и правилами, необходима их существенная корректировка. Вернемся к криминалистике. Последняя мысль особенно важна в свете появления новых технологий и новых направлений в экспертизе. Например, сейчас в правоохранительных органах начали внедряться цифровые многоканальные системы регистрации аудиопереговоров. Что в этом случае является документом и как проверить аутентичность, подлинность такой цифровой фонограммы? Является ли документом сам винчестер компьютера? Что будет фонограммой, а что копией, как защититься в этом случае от компьютерного монтажа? Ведь компьютерный файл легко дописать, изменить его содержание, время написания документа, не оставив при этом никаких следов. Ясно, что с общепринятыми криминалистическими мерками и понятиями подходить к таким проблемам нельзя. Нужна серьезная и кропотливая работа как по разработке новых методик криминалистического исследования, так и по существенному изменению законодательства.
   Именно по пути законотворчества нужно идти в случае с Интернетом. Причем законодательная инициатива должна исходить как со стороны общества (пользователей сетей), так и государства (правоохранительных органов). Только путем взаимных уступок и самоограничения можно добиться взаимопонимания в данном вопросе. Ведь в компромиссе заинтересованы обе стороны. Провайдерам и пользователям Интернета придется тратить силы и средства на обход контроля, а милиции тратить последние крохи, чтобы изобразить некое подобие контроля. Кроме того, у каждого члена общества должна быть твердая уверенность, что если кто-то будет наказан, то только за совершенное им преступление, что информация, полученная милицией, не уйдет "налево", что эксперты непогрешимы и что не станут нормой описанные выше экспертные казусы.
   Все описанные проблемы решаемы, но это надо делать быстро и эффективно. Здесь нужна, как сейчас принято говорить, политическая воля, чтобы навести элементарный порядок. А пока... хотя бы так... "предупрежден, значит, вооружен".
   И то неплохой результат. Большое спасибо за беседу.