Мировая распродажа шоков

Одним из наименьших зол для шоу-бизнеса, которые проистекли из таранов, смертельных для шести с половиной тысяч посетителей и служащих двух башен Всемирного торгового центра и осуществленных захваченными террористами "Боингами" 11 сентября 2001 года, было наложение американскими СМИ негласного, но жесткого табу на исполнение знаменитой песни "Нью-Йорк - Нью-Йорк!" из не менее знаменитого одноименного фильма Мартина Скорсезе.

Одним из наименьших зол для шоу-бизнеса, которые проистекли из таранов, смертельных для шести с половиной тысяч посетителей и служащих двух башен Всемирного торгового центра и осуществленных захваченными террористами «Боингами» 11 сентября 2001 года, было наложение американскими СМИ негласного, но жесткого табу на исполнение знаменитой песни «Нью-Йорк - Нью-Йорк!» из не менее знаменитого одноименного фильма Мартина Скорсезе. Что касается больших зол, ими стали для Голливуда, например, отмена премьеры ленты Шварценеггера «Collateral Damage», где ударным эпизодом был взрыв небоскреба, или «выпадение» из проката киноопуса «Sidewalk of New York», видимо, лишь по причине наличия в его названии слова, которое осенью прошлого года было у всех на слуху. Если бы речь шла об отдельном человеке, то можно было бы увидеть в этих странных эмоциональных акциях эффекты «нечистой совести»; но ведь речь идет об индустрии «массовой культуры». В чем тут соль? И почему об этом надо вспоминать сегодня, в первую годовщину этой печальной истории с ее не известным, но явно не благополучным концом?

Дело в том, что за неожиданным солидарным откликом капитанов шоу-бизнеса на сентябрьскую драму брезжило нечто вроде понимания того, почему именно она, а не, например, взрывы жилых домов в Москве или бомбардировки в Югославии и Афганистане, стала сильнейшим шоком для сотен миллионов телезрителей во всем мире, вновь и вновь смотревших по своим «ящикам» заснятую бесстрастными (?) камерами запись событий в Нью-Йорке. Для них действительнейшей действительностью стала не смерть ни в чем не повинных людей, не свалившееся буквально с неба на их близких горе, а то, что им показывали по телевизору: именно это тронуло их лично, только это было способно задеть их за живое. Как тут не вспомнить строки гениального поэта: «Все перепуталось, и некому сказать, // Что, постепенно холодея, // Все перепуталось <…>». И главная путаница состояла, на мой взгляд, в смешении, амальгамировании реального и виртуального, еще недавно, какие-нибудь два десятка лет тому назад, немыслимом, непредставимом.

Мне уже доводилось писать об этом применительно к так называемым локальным конфликтам последнего времени с участием США - войне в Персидском заливе, косовскому конфликту («Война XXI века. Интеллектуальное эхо югославского конфликта на Западе» - «НГ», 06.10.99). Я говорил там, что, не опасаясь впасть в преувеличение, можно утверждать, что реальность во время косовского конфликта вела себя таким образом, чтобы облегчить ТВ изготовление своих собственных копий; что реальное сегодня кажется порой непрофессиональным комментарием к виртуальностям, созданным высокими профессионалами. В статье приводился и - с виду - алармистский тезис Жана Бодрийара, справедливость которого, однако, по существу подтвердил мировой ТВ-бум вокруг происшедшего 11 сентября: «Все перемещается в сферу виртуального; и то, с чем мы теперь имеем дело, - это чисто виртуальный апокалипсис, гораздо более опасный по своему исходу, чем Апокалипсис реальный».

Собственно говоря, не предвиденная никем политкорректная реакция американского шоу-бизнеса на террористические акты в Нью-Йорке была во многом, если не в самом важном, связана с тем, что бесконечно повторявшиеся по всем телеканалам и во всех странах с ТВ передачи об этих событиях невольно казались массовому зрителю, чьи вкусы преформированы Голливудом, ухудшенной, любительской копией многажды виденных, впитанных в кровь и плоть, блокбастеров и культовых фильмов, вроде «Матрицы», где кульминацией действия является сцена с врезающимся в небоскреб вертолетом. (См. также киноповествование «Открывая «Матрицу», где подробно рассказывается о сложнейших съемках этой ключевой сцены.) Один из наиболее проницательных аналитиков феномена 11 сентября Валерий Подорога в своей статье «Гибель Twinpeaks (заметки по поводу события)» («Отечественные записки». - 2001. - N1) пишет о взлелеянной американским кинематографом «эстетике взрыва»: «Страсть к игре в разрушение, и особенно к специфической эстетике взрыва, десятилетиями воспитывалась Голливудом. Взрываются люди, машины, животные, любые малые и большие объекты, взрываются города, небоскребы, корабли, планеты. Все подчинено динамике взрыва». Именно эта голливудская эстетика или, точнее, стилистика взрыва более всего била по нервам в «съемках с натуры» террористических актов в Нью-Йорке: все происходило, «как в кино» - или как в страшном сне, но люди, очень много людей, гибли взаправду, на полном серьезе. И тот шок, тот ужас, которые пережила многомиллионная телеаудитория при просмотре передач о сентябрьских событиях, были прежде всего связаны с тем, что сновидческая драматургия этих передач придала зримые формы незримым страхам и фобиям современного человека, загнанным в бессознательное, вывела их наружу. В любом случае, я на все сто процентов уверен, что в планы террористов при осуществлении ими атаки на Нью-Йорк входил инфернальный расчет на то, что теракты будут поданы на ТВ в соответствии с голливудской «эстетикой взрыва». А лучшей рекламы они не могли и пожелать! Что до американцев, ТВ-бум конкретизировал для них как тщательно скрываемое ими от самих себя подозрение в онтологической уязвимости цивилизации «золотого миллиарда», вынужденной жить во враждебном окружении, так и «образ врага», без которого невозможна нынешняя Америка с ее притязанием на монопольное сверхдержавие, с изоляционизмом и ставкой на спасение в одиночку от всех глобальных угроз и вызовов. И эти свои фобии США попытались навязать и навязали всему остальному миру.

Обида, ущемленное высокомерие, переходящий в агрессию страх - очень плохие советчики в политике, а именно во власти этих аффектов, сдается, находятся сегодня руководители США, которые жаждут реванша за национальное унижение. Америка готова выместить злобу на ком угодно, но пресловутая политкорректность подсказывает президенту Бушу со товарищи более эффектный и менее идиосинкразический ход: США сейчас инсталлируют себя в мире как полномочную инстанцию Страшного Суда и одновременно - как его карающий меч.

Такое невротическое мессианство Америки, такое ее симулированное богоподобие имеют своим косвенным подтверждением (прямого быть не может, ибо к мессианству принадлежит «мессианская тайна», а что до иудейско-христианского Бога, уподобиться возможно - как учит происшествие с Моисеем, пожелавшим увидеть лик Божий, в чем ему было категорически отказано, - только его «задней», то есть тому, что ниже спины) освоенную США технологию бесконтактной войны с назначенным ими очередным противником, вроде войны югославской или афганской. Америка фактически ввела в войну XXI века новое, квазитеологическое измерение - измерение потусторонности, трансцендентности: американские военнослужащие, например летчики или операторы беспилотных самолетов, присутствовали на поле боя, отсутствуя на нем. И невольные слезы победителя являлись у них, в точности по Гоголю, невидимыми. Тот факт, что бомбившие талибов натовские летчики никогда не видели своих жертв, компенсируется тем, что талибы никогда с ними не воевали: они с ними никак не соприкасались, их роль в войне сводилась к тому, чтобы безропотно, не причиняя лишних забот милитарным технологам, умереть. Все это хотя и не прекрасно, но великолепно. Правда, есть одна тонкость: как учит история, все без исключения государства и правители, которые хотели присвоить себе божественные атрибуты и выступать в роли земного бога, неизбежно терпели сокрушительную катастрофу. Не надорвется ли под непосильным бременем и Америка? That is the Question.

Сегодня мы твердо знаем о террористах, вроде тех, что атаковали Всемирный торговый центр, ровно столько, сколько знаем о первых христианах: они являются выходцами из стран-аутсайдеров международного сообщества, но образование и доступ к высоким военным и информационным технологиям они получили в самых передовых и благополучных государствах Запада, и во имя своих целей они ежесекундно готовы пожертвовать жизнью. Когда такие люди перестают быть единицами, а становятся миллионами, когда они находят свою идентичность, не важно, религиозную, культурную или политическую, когда благодаря современным коммуникациям они получают неограниченные возможности общения и консолидации поверх государственных границ и языковых барьеров, когда они начинают воспринимать само существование цивилизованных стран как личный вызов и концентрируют на них все свои негативные аффекты (Рим или Америка как ненавистная «вавилонская блудница»), - когда происходит все это и многое другое, мир вступает в трудную полосу тяжких испытаний и крутых перемен. В эту полосу он и вступил на рубеже XX-XXI вв., чему является свидетельством современный международный терроризм.

Той питательной почвой, на которой он возрос и которая делает его не искоренимым никакими лобовыми наступлениями, никакими односторонними действиями США или мультилатеральными акциями антитеррористического альянса, - этой почвой является не что иное, как глобализация с ее кричащими противоречиями. Именно глобализация по-американски, на западный манер, превратила те страны «второго» и «третьего» миров, которые она в себя не втянула, как втянула Россию или ЮАР, в абсолютных аутсайдеров современной цивилизации без всяких реальных шансов выбраться на ее магистраль. Никакого нового второго или третьего эшелонов модернизации=вестернизации больше не будет. И быть не может. Разрыв между лидерами глобализации и ее пораженцами слишком велик, и он растет с каждым днем. Как писал совсем не сентиментальный Брехт, «не размышляйте над тем, что вы хотите сказать: // Вас не спрашивают. // Едоки в сборе». Но если история не ведает ничего о фронтальных поворотах в своем развитии, то не знает она и безвыходных положений. Международный терроризм не есть такой выход и таковым не способен быть по определению. Если это и путь, то - в никуда. В ничто. Но ничто - вакуум - отнюдь не есть абсолютная пустота. Международный терроризм с его «синдромом самопожертвования» преисполнен самым неподдельным отчаянием. Если перефразировать известное высказывание о русских революционерах XIX века, нынешние террористы - не врачи, они - сама боль. Чтобы справиться с терроризмом, человечество должно вставить себе новые мозги. Себе, а не только Америке. Или России. Утешает лишь одно: такое уже бывало.

Что до кинематографических и ТВ-радений в связи с 11 сентября, вспоминается одна полуапокрифическая история о пророке Мухаммаде. К нему пришли верующие, которые хотели ослабить его запрет на рукотворное изображение человека и всего тварного, например, птиц и животных. Тогда пророк Мухаммад элегантно спросил доброхотов контингентного мимесиса, то есть отражения земных реальностей: «А как вы отнесетесь к тому, что изображенные вами несовершенно птицы и звери, будучи оживлены на Страшном Суде, станут свидетельствовать против своих творцов?» В самом деле, как?