Машина системного времени

Машина Времени отправляется от Павелецкого вокзала в девять вечера. С виду - обыкновенный автобус красного цвета, на лобовом стекле трещина, левый задний протектор стерся до неприличия, но стоит забраться внутрь, дождаться назначенного часа, и Время за мутноватыми окнами потечет вспять соразмерно пройденному пути.

Машина Времени отправляется от Павелецкого вокзала в девять вечера. С виду - обыкновенный автобус красного цвета, на лобовом стекле трещина, левый задний протектор стерся до неприличия, но стоит забраться внутрь, дождаться назначенного часа, и Время за мутноватыми окнами потечет вспять соразмерно пройденному пути.

Поехали…

Город Воронеж определенно находится в двадцатом веке. Здесь до сих пор проводят тиражи Государственного Займа, счастливчики выигрывают кто пять, кто десять рублей, а страшно везучие - еще больше; здесь никто не предлагает вернуть Чугунных Богов на постаменты, потому что никто их не свергал; здесь на недоуменный вопрос «как же вы живете-то?» отвечают просто: «у нас, брат, не Москва!», и поди разбери, чего в ответе больше, смирения или гордости. Не Москва, но Россия мы! А что живем пока тяжело, так это главный отличительный признак и есть.

Впрочем, одну ногу Воронеж над чертою, разделяющую тысячелетия, уже занес. Давно занес, еще прежде столицы (молчу, ибо тайна!), да опустить не может, словно мужик с известной карикатуры. Стоит и озирается, не лучше ль шагнуть назад?

Три часа езды, и мы в благословенном Борисоглебске, том самом, который днями принимал министра просвещения (то есть времени прошло предостаточно, но в провинции о визитах помнят долго). Симпатичный, славный городок, если кто надумал снимать кино о веке девятнадцатом - милости просим, не только улицы тихи и покойны, но и девушки тургеневские попадаются, и юноши через одного - Базаровы. А также городничие, начальники богоугодных заведений, Бобчинский и Добчинский… И в школе компьютер есть! Не знаю, расщедрится ли министр на второй. Здесь не Москва. В Москве следует говорить о высоких технологиях, подготовке научных кадров, выходе на передовые рубежи. В провинции министр толковал об ином - стране нужны рабочие руки. Школа должна думать о том, кто придет на смену ветеранам заводов и фабрик. Думать и готовить ее, эту смену. Все внимание профессиональному обучению!

Кое-что, правда, не ясно. Современное рабочее место требует оснащения на сумму изрядную, на нее не компьютер второй, а класс компьютерный купить можно. Откуда у борисоглебцев такие деньги? Или министр призывает взяться за рубанок и молоток?

Нет, я не спорю, умение подправить полочку или подрубить носовой платок штука полезная, но отчего-то кажется, что призыв этот запоздал. Давать уроки столярного мастерства завещал сам Писарев, но и тогда, пожалуй, было поздновато. Третий век идет воспроизводство Поколения Стамески, успех несомненен, беда только, что спрос на табуретки падает. Даже в местах не столь отдаленных, где рабсила от звонка до звонка шьет рукавицы сталеварам и сколачивает скамеечки старушкам, и то смущены очевидной непродуктивностью перевоспитательного труда. С чистой совестью, пожалуй, осужденный домой и вернется, но и с пустым кошельком - тоже.

Борисоглебцы, однако ж, не унывают. Табуретки так табуретки. А еще балконы стеклить научатся, дверь железную ладить, садовый домик ставить. Не пропадем! Богачества, конечно, ждать не приходится, мы - не Воронеж, мы - Борисоглебск. Истинная Россия не в губернских хоромах обитает, а в уютных домиках милых уездных городков, а что живем пока тяжело, так это главный отличительный признак и есть. Зато душевно, без суеты. «Вечерний звон, вечерний звон…»

Но если отъехать от Борисоглебска еще верст на семьдесят, теперь не на автобусе, а на «уазике», лучше бы на казенном (свой бить бездорожьем жалко), то попадем во времена дописаревские. В Лисьей Норушке всякого намешано, вплоть до неолита. Отмена крепостного права? Как же, читали, да врут, небось. Как же без Хозяина? Он и защитит, и работать заставит, и посечет для вразумления. Уже сечет. Ничего…

Дети в школу за пять верст ходят. Прежде возили, но поломался автобус, новый купить не на что, да и бензин…

В сельской школе профессиональная подготовка мотыжная. Что Норушка, я сам в чудесные школьные годы производственную практику проходил на свекловичных плантациях. С мотыгою в руке. Потому уверен - сколько бы денег в деревню ни вкладывали, мотыжная психология все перемелет, но не мукА, а мУка получится.

- Да как же вы живете, с мотыгой?

- Ничего, у нас не Борисоглебск, где водку магазинную с утра хлещут. Мы - Лисья Норушка, настоящая, сердцевинная Русь, а что живем пока тяжело… и т. д. и т. п.

Лукавят мужики. Детей норовят в уезд пристроить, кто посмелее - в губернию, а самые отчаянные до Москвы дойдут. Но зачем Москве мотыга? Компьютер понадежнее будет. В тепле работа, под крышею, а главное - вольная. Хочешь - в белокаменной трудишься, хочешь - в Рио-де-Жанейро. Малость требуется, чтобы компьютер сел в каждую избу, - игра «Рабыня Изаура», с доном Педро, просто Марией и бесконечными диалогами. Создать, показать, приучить - и тогда деревня, задрав порты, ринется в двадцать первый век, секи не секи - поздно.