Натуральная этика использования компьютера в образовании

Использование компьютера в обучении давно рассматривается как панацея от многих бед образования. Но компьютер оказался практически бессильным перед примитивной системой школьных ритуалов "введения" знаний, их "закрепления" в памяти и "проверки" усвоения - каких-то стандартных текстов, правил или формул.

Нынешняя класс-школа появилась в Век Разума, как окрестил XVII век и эпоху примитивно-механистического рационализма маркиз Кондорсе, создавая свою теорию прогресса. Ее изобрел епископ-протестант Ян Амос Коменский как «машину» для массового обучения прихожан грамоте.

Здесь церковные ритуалы, вполне уместные в духовно-этической сфере, получили новый статус - они стали обиходом массового образования. Так секта пансофистов (Коменский исповедовал пансофию - всеобщую мудрость, которая спасет мир) расширила рамки прямого действия Священного Писания, включив в них и всю систему образования.

Отрицая, вслед за Лютером, наличие у человека свободы воли, которой якобы «управляет тот, кто сидит на ней в седле: Бог или Дьявол», пансофисты отыскали вполне «рациональный» путь спасения - людям нужно силой навязать откровение свыше. Педагогика до сих пор верит в силу такой же внешней (по отношению к грешному разуму смертного) «объективной истины».

После окончания Тридцатилетней войны (1618-48) секта пансофистов обрела множество мирских форм - от начальных классно-урочных школ при протестантских церквях (1650-65 гг.) до «Королевского общества по развитию естественного знания» (основанного в 1662 г.) в лоне государственной англиканской церкви. Великий историк Арнольд Тойнби считает быстрое развитие таких школ и академий реакцией на абсурд сотрясавших Европу с 1618 по 1658 гг. религиозных войн, где «никто никому ничего доказать не мог». В любом случае, за несколько десятилетий появилась и стала бурно развиваться (под видом общедоступной школы для массового обучения паствы грамоте) необычная сфера услуг, где учитель ведет работу не по собственному разумению, а по спущенному ему свыше строгому учебному плану и учебнику.

Учебник помогал любому грамотному обучать детей, что явно импонировало протестантской «демократии духа»: пастором и учителем мог стать любой человек. Вот почему классно-урочный культ пансофии до сих пор выглядит просто «более упорядоченной» (теперь уже государственной, а не церковной) школой.

Ее создатель, видимо, сам не подозревал, как мощно воздействует на сложившуюся тогда систему знания столь действенная техника «пакетной» обработки учеников, которую теолог Коменский подсмотрел на отцовской мельнице. Напомним, что в истории техники именно мельница считается первым настоящим автоматом. Ведь там испокон веку на «входе» просто засыпается исходный материал - зерно, - а на «выходе» получают готовый продукт - муку и отруби. Именно это высочайшее достижение техники того времени Коменский смог адаптировать для создания своей «машины, способной улучшить человеческую природу», как он сам считал.

В сугубо техническом плане мельничное устройство класс-школы нисколько не изменилось до сих пор. Увеличилось количество жерновов - ступеней и классов, где на разном уровне проводится пакетная «обработка» детей с отсевом нестандарта. Правда, этот механизм отсева сейчас работает все хуже. Беда в том, что мельничный принцип непрерывного контроля единого стандарта знаний у всех учеников требует особого «сыпучего» знания, которое легко сортируется на экзаменационном сите. А такой необычной структурой по своей природе обладают лишь:

• созданные «казуистами» (из ранних христиан) жесткие каноны вопросов и ответов для проведения процедур исповеди и отпущения грехов;

• самые простые системы письменности - «грамота» с замкнутым алфавитом букв и конечным числом правил грамматики;

• столь же простые исчисления счета с конечным набором цифр и жестких правил арифметики.

Поэтому классно-урочная мельница способна научить практически всех только читать, писать и считать, причем в этом деле КПД школы гораздо выше - до 85%. Но монопольное положение класс-школы, как вполне мирской «госцеркви», привело к тому, что классно-урочная техника сортировки потребовала развития комплекса научных исчислений Нового времени. И когда на этой технологической основе появилось множество местных, чаще всего городских, школ-учреждений, многие достоинства непрофессионального вышколивания обернулись серьезными недостатками.

Дело в том, что сама пакетная обработка учащихся требует их специального расположения. Словно зерна на жернове, они должны быть выстроены в учебную горизонталь класса, что обычно дает положительный эффект лишь при обучении стандартному коду или счислению. Ничему другому такая класс-школа учить не может.

Новые «грамоты» учебных предметов появились как вполне «сыпучие» (для удобства их «пакетного» введения, закрепления и контроля) исчисления. Такова реальная природа школьной разновидности всех других знаний.

До этого знание считалось сугубо личным достоянием, которое каждый развивал в своем сознании в ходе активного поиска своего места в этом мире. Кроме профессиональных знаний, здравый смысл человека обычно включал нужные ему лично аспекты натуральной философии, метафизики, естественной истории и медицины. Массовая класс-школа разрушила эту гармонию, силой навязывая каждому единую программу чужих (а значит - чуждых сознанию учеников) знаний. Правда, в нашу эпоху «уважения прав человека» силовое воздействие школы принято камуфлировать под «личный выбор», который слишком часто оказывается конечным, вынужденным и фатальным. Поэтому школьное обучение не столько стимулирует личное развитие, сколько подавляет его.

Если мы согласны с тем, что всякое целенаправленное обучение - это управление развитием (а не техника сборки) чужого сознания, то политика образования должна опираться на внутренний стимул этого естественного процесса. Эта проблема мало интересует силовую класс-школу, а под влиянием такой же силовой агротехники Чарльз Дарвин выдвинул свой постулат о «естественном» отборе, надолго положив конец спорам о внутреннем стимуле развития и в биологии, где главным фактором в развитии особи негласно признается тот же фатальный выбор выживания самых приспособленных. Все это делает выбор уже и теоретической доминантой развития.

Мы видим тот или иной аспект внутривидовой борьбы там, где действует межвидовой симбиоз и внутривидовая кооперация. Их постоянный поиск составляет главное содержание всякого органичного развития и самой жизни. Интуитивно ясно, что найденный и сделанный выбор означает прекращение поиска, а это значит, что он ближе к смерти, чем к жизни.

Как видно, чтобы системно управлять живым социальным организмом системы образования, следует искать доминанту поиска особи и группы. А для этого придется признать довольно тривиальное положение о стремлении организма к комфорту за основу концептуального анализа. Это позволяет учесть, что микрокосм всякого организма составляет интегральный компонент ценоза и всей биоты.

Такой более органичный взгляд позволяет понять, что главный стимул поиска всякой особи связан с развитием ее статуса туда (и там), где ее жизнедеятельность протекает в наиболее комфортном окружении. А это происходит тогда и там, где продукты ее жизнедеятельности нужны другим существам ценоза. Лишь такое внешнее управление (в том числе и в обучении), которое не препятствует подобному поиску, а как-то поддерживает его, может привести к желаемому эффекту на системном уровне. В экономике, где удалось отыскать финансовую доминанту такого поиска, системным регулятором работает учетная ставка.

Как видно, политике образования нужно определиться с аналогом такой доминанты в духовном развитии личности. Здесь столь же важным (как финансы в развитой экономике) ресурсом развития является постоянный «труд души», который, как известно, проявляется в разных формах поиска своего места в мире. Мы все это понимаем, но лишь в условиях возникшего дефицита остро ощущаем важность свободы поиска. Если умело использовать такое явление «системного дефицита», можно существенно оптимизировать учебный процесс. Ведь изменение учетной ставки порождает «системный дефицит» там, где это нужно для развития экономики,

Примеры появления такого же действенного дефицита в духовной и познавательной сфере всем хорошо известны. Но силовая техника класс-школы не позволяет его использовать для системного управления учебным процессом.

Видимо, многие обитатели Internet (особенно те, кто часто пользовался электронной почтой) чувствовали себя «не в своей тарелке», если им приходилось надолго покидать это пространство. Чем Internet-пространство отличается от других, более привычных сфер культуры? Оказывается, тем, что в обыденной жизни каждый взрослый лишен существенной (для его духовного развития) возможности - вести постоянный поиск чего-то ставшего (пусть на самое короткое время!) очень важным. Оперативный просмотр писем и ответ на них, несомненно, позволяет вывести за привычные рамки поиск себя в этом мире.

Попытаемся заменить расхожую метафору «поиск себя» на более определенное и натуральное намерение, с которым мы, видимо, приходим в этот мир по воле Творца. Речь обычно идет о неизбывном стремлении отыскать блаженство, которое индусы называют «нирваной». Если учесть, что слово «нирвана» можно перевести с санскрита как «растворение себя» (в других), то легко понять, что объектом извечного творческого поиска может оказаться такое «место» (в социальном, познавательном или даже физическом смысле этого слова), где от тебя была бы самая большая польза как для людей, так и для самой природы.

Как видно, речь идет не о возвышенных категориях религии, а о поиске популярности, собственной полезности, а отсюда - и собственной привлекательности, симпатии и любви. Этот естественный для любого существа Свободный и Творческий Поиск (СТП) у человека неизбежно ведет к росту сначала диффузной, потом модальной и предметной членораздельности восприятия мира. На языке педагогов и психологов такая СТП-активность приводит личность к развитию знания, сознания, морали и профессионализма в своем деле. Но это происходит, если творческий поиск ведется в свободном режиме СТП-входа и СТП-выхода «без морально-этических осложнений». Нечто сходное пока обеспечивает каждому пользователю только Internet.

Этому природному СТП-критерию явно противоречит не только сама техническая система классно-урочного образования (как в школе, так и в вузе), но и этические и моральные принципы, воспитанные этой техникой; они отвергают большую часть СТП-процедур, считая такой «беспредметный поиск» пустым и вредным делом.

Даже Эрих Фромм ограничился умозрительной критикой такого предметного выбора (обычно идущего в «модусе обладания»), призывая всегда жить в СТП-режиме «модуса бытия», то есть непрерывного возрождения, генезиса. Он хорошо понимал, что если представить достоинства СТП-бытия более конкретно - хотя бы «библейским» способом этических запретов, мы получим бунтарскую пропаганду:

• Не подражай другим в том, что тебе неинтересно делать.

• Не подавляй своего любопытства там, где это не задевает интересы других.

• Не насилуй свою память тем, что тебе неинтересно.

И хотя мы постоянно стремимся вести именно такой СТП-образ жизни, реальные действия (не только учеников) часто подчиняются «более силовым» установкам морали конечного выбора, а не свободного поиска. Пожалуй, только общение с миром через компьютер и Internet позволяет не «кривить душой» в этом плане и следовать в своем развитии СТП-принципам. Поэтому, если не идти напролом, то повальная мода на компьютерную модернизацию всего на свете поможет ввести СТП-режим даже в систему образования.

Нельзя забывать, что сам свободный поиск - довольно беспощадный (для ранее сделанных «выборов») вид духовной и физической активности индивида. Дело в том, что навязанный внешними обстоятельствами (или минутной прихотью) выбор может не только блокировать процесс свободного поиска своей экониши в мире, но и разрушить творческий навык духовного развития. Истинно развивающий сознание и душу Свободный Творческий Поиск должен мало зависеть от ранее сделанных выборов. В детстве аспекты свободного поиска обеспечивает «игровой» режим взаимодействия с природой и людьми, когда ребенок легко меняет объекты интереса, занятия и партнеров по играм.

Материальное богатство иногда позволяет некоторым и в зрелом возрасте вести такой же свободный поиск себя в этом мире. Остальным внешние условия и обстоятельства обычно оставляют (иногда с самого детства) лишь малые крохи возможности свободно пробовать себя в разных амплуа жизни и таким образом отыскать свой стабильный СТП-статус. Выполняя расписанную на много лет вперед программу стандартов начального, среднего и высшего образования, большинство из нас теряют врожденный СТП-навык, который обеспечивает постоянный и интенсивный рост способности все глубже постигать мир. Так что реальной задачей реформы образования может оказаться именно восстановление и развитие этого природного навыка в условиях учебного заведения.

Одним из средств обновления существующей системы образования может стать разумное использование обучающих систем на компьютерах. Уже созрели условия, позволяющие применять их как комплекс широко доступных ученику альтернатив классно-урочным процедурам обучения. А с появлением реальной альтернативы каждый получает возможность действенно (а не умозрительно) оценить учебную процедуру, в которой пока участвует подневольно. С этого может начаться свободный поиск своего места в учебном процессе, не вступающий в конфликт с крепостными нормами учебного заведения.

В некоторых вузах уже сейчас есть возможность выделить в учебном плане особый, либерально-компьютерный (ЛК) режим обучения. Для этого нужно лишь признать ведомость ЛК-успехов студента, удостоверенную специалистом (кафедры), равноценной другим ведомостям и документам деканата. При этом придется обеспечить учащемуся истинный поиск, а значит - «свободную оценку» шести режимов обучения: (аудиторный, заочный, лабораторный, вечерний, экстернатный и ЛК-режим). Даже внутри заданной номенклатуры предметов одной кафедры понадобится преодолеть ряд этических предрассудков в пользу классно-урочных ритуалов. Этому может помочь развивающаяся Единая экзаменационная госсистема (ЕЭГ).

Дело в том, что принцип ЕЭГ-аттестации со временем придется расширить так, чтобы он действовал и при получении диплома. В этих условиях может возникнуть творческая конкуренция в среде самих педагогов. Ведь в микросоциуме каждой кафедры появляется новый, заметно отличающийся от остальных педагогов ЛК-член. Но его появление может пройти безболезненно при условии, что на первых порах он возьмет на себя заботу о тех «отходах» (отсев, неуспеваемость и т. п.), которые неизбежно образуются в ходе учебной деятельности классно-урочного порядка на всякой кафедре. До сих пор подобные явления рассматриваются как недочеты учебной работы. Поэтому «неуспеваемость» учащихся иногда прикрывается тем или иным не вполне законным путем, включая даже взятки (за положительные оценки на экзамене или зачете).

Появление ЛК-выбора позволяет преодолеть эту патологию класс-школы в более оптимальном режиме: каждый преподаватель будет работать с группой, которая полностью удовлетворяет его требованиям. Все остальные (получающие «неуды» на зачетах) не подвергаются исключению или переэкзаменовке, а переходят на иной, либерально-компьютерный режим обучения предмету.

Конечно, появление у студента такого выбора (точнее - «свободы поиска») режима обучения может сработать лишь при условии его обратимости: переход в ЛК-режим не исключает возвращения к классным занятиям (например, по некоторым темам) или вообще работы в двух режимах параллельно. В этом случае на кафедре или во всем вузе неизбежно начнет формироваться нормальная служба учебных услуг: из административно-репрессивного заведения такая класс-школа начнет превращаться в парк открытых студий. Это обязательно поведет к пересмотру содержания предлагаемого курса, ибо далеко не все аспекты традиционного обучения поддаются прямой формализации на компьютере.

[i42524]