Чёлная дыла

Событие, невольным свидетелем которого я оказался, случилось в парке. Молодая семья гуляла по нарядным аллеям. Папа, мама и крошечная сурьезная молодая особа в деловом костюмчике с "пускалкой" мыльных пузырей. Молодая леди очень старалась.

Мне стало интересно. Из бурного общения малышки с отцом я понял, что она увидела уникальный мыльный пузырь - с «дыркой» в боку. Не белый и не радужный, а именно - такой. Знаете, что сказал ей отец? - чтобы не морочила голову. Таких пузырей не бывает.

Вы бы видели лицо девчушки! Огромные серые глаза полные слез. «Па, я не влу! Там чёлная дыла была!»

Я бы и не вспомнил об этой истории, если б много лет спустя, разбирая старые журналы, не наткнулся на номер «Химии и жизни», в котором в разделе курьезов была помещена заметка о редких разновидностях мыльных пузырей с участками стенок тоньше длины световой волны. В этих местах пузырь переставал отражать свет, и возникала иллюзия дыры. До самого вечера я пускал пузыри. Мне было интересно! Никаких «черных дыр» не было. И лишь когда я, отчаявшись, решил бросить это занятие, долгожданный, уникальный, редчайший пузырь получился. Он был красив, весь в радужных бликах, а на боку его чернела дыра. «Па, я не влу! Там чёлная дыла была!» - вспомнил я. «Что ты мелешь?! Дырявых пузырей не бывает. Смотри лучше, как пони детишек катают…»

Новое знание об Окружающем наука добывает экспериментальным путем. Однако по мере исчерпания наших возможностей ставить эксперименты - единственным способом разузнать что-то новое становится наблюдение.

Трудность здесь в чем? Количество взаимовлияющих факторов в любых реальных событиях (не в лаборатории, а «в жизни») чрезвычайно велико, а неравновероятность сочетаний упомянутых факторов означает возможность существования очень редких событий. Настолько редких, что их появление, скорее всего, будет трактоваться как ошибка измерения либо результат недобросовестности экспериментаторов.

Представим себе шуточную ситуацию. Пусть у каждого жителя Земли имеется по одному атому тория. Торий радиоактивен. Период его полураспада - 14,5 миллиарда лет. Несложно показать, что за время жизни одного поколения (около семидесяти лет) процесс радиоактивного распада тория едва ли посчастливится кому-нибудь наблюдать. И даже если это явление будет кем-то зафиксировано, научная общественность не воспримет сообщение всерьез. Скорее всего, исчезновение атома будет объяснено его потерей. «Не уберег, не уследил… У всех (!) атомы на месте, лежат себе. А этот умник кричит, что открытие совершил! Атомы, они, брат, не бомбы на складе, а, брат, фундаментальные и неделимые частицы, понял?! Если каждый атом начнет разрушаться, так это что ж у нас за Мироздание такое будет? Это же не Здание, а руины одни будут!!!»

Сей простенький пример может служить неплохой иллюстрацией тех трудностей, с которыми часто сталкивается исследователь редких явлений. Из них главная трудность - не попасть в списки лжеученых.

Опасность того отношения к неортодоксальной или паранауке, которое имеет место сегодня, именно в том и состоит, что оно объективно подталкивает добросовестного исследователя не столько к отстаиванию истины, сколько к самореабилитации в глазах общественности любой ценой. При этом, повторяю, речь не идет о негативном отношении к людям излишне амбициозным или болезненно честолюбивым. Нынче, если хочется иметь известность, звания и т. п., поступают просто: «научные» круги формируются «из своих» в форме общественных организаций, названия которых начинаются со слова «академия»; там же уставами предусматриваются ученые советы, права по присвоению соответствующих званий, ну а учредители, натурально, по уставу - сразу же в академики… Нет, не об этой проблеме сейчас речь.

Опасной является ситуация, когда тот, кому действительно посчастливилось наблюдать нечто невиданное, оказывается как бы «в поле высокого напряжения». С одной стороны - опасливое и трогательно-бережное, как к слегка нездоровому человеку, отношение родственников и знакомых. С другой - горячо восторженное, как к «товарищу по цеху», и обычно очень лестное ¹ отношение со стороны «неортодоксов». Ну и, наконец, с третьей - молчаливый и несколько брезгливый неинтерес со стороны официальной науки в лице ее руководителей, имеющих возможность принимать решения о проведении тех или иных экспериментальных работ. Для любого нормального человека эта ситуация очень тяжела.

А вообще-то, само «военное противостояние» науки и не-науки - проблема чисто человеческая. Сродни проблемам этнических и религиозных междоусобиц или гражданских войн. В основе всегда лежит невежество - дефицит знания.

Причины этого дефицита - тема отдельного разговора.

[i42349]