Кострома mon amour

Обычно тот, кто готовит тему в «Компьютерре», не пишет ничего, кроме вводного материала, цель которого задать тон разговора да немного рассказать читателю об авторах. Пишут статьи, как правило, специалисты в той области, которая стала предметом рассмотрения. Но дело в том, что я как раз и являюсь вынужденным специалистом в этой области, поскольку родился и вырос в провинции.

Жил я в разных городах, но - с точки зрения москвича - равноудаленных от столицы. Евгений Козловский, например, встретив меня в коридоре, порой без всякой задней мысли интересуется, как дела в Астрахани. Единственный известный мне достоверный факт об Астрахани - то, что «Волга впадает в Каспийское море» где-то в этом районе ¹. Но, понимая, что под Астраханью он вольно или невольно подразумевает мой родной Краснодар, всегда отвечаю, что дела там лучше, чем можно было бы ожидать. И Козловский идет дальше, спокойный за все Поволжье, а заодно - и за Черноморское побережье.

Миром управляют расстояния

К чему вся метрополия глуха,
То в дюжине провинций переняли.
И. Бродский. «В Паланге»

Точнее, управляли большую часть человеческой истории. На путешествия у людей уходили месяцы, а то и годы, а заядлые путешественника казались современникам героями, презревшими тусклые радости мещанской жизни во имя открытия новых миров. Разделенные годами расстояний народы рассказывали друг о друге небылицы ², а буйная фантазия первопроходцев породила диковинных животных, часть которых дошла до нас в виде изображений на средневековых картах. Путешествие было приключением, потому что путешествовать было интересно, опасно и долго.

Нет ничего удивительного в том, что слово «провинция», которым в Римской империи называли подконтрольные территории, в конце концов, стало восприниматься как синоним чего-то отдаленного, консервативного и, пожалуй, отсталого. Новые веяния из Рима до дальних провинций и колоний доходили с опозданием, и римлянин, попавший на периферию, зачастую словно совершал путешествие в прошлое - вдали от столицы оставались неприкосновенными старые, вышедшие из моды обычаи и нравы. Ссылка в провинцию для провинившихся высокопоставленных римлян была одним из худших наказаний. Привыкнув к яркой столичной жизни и столкнувшись с совершенно иным жизненным ритмом, ссыльные либо пытались всеми правдами и неправдами вернуться в Рим, либо чахли, не в силах приспособиться к новому распорядку ³.

Так что слова Бродского, в эпиграфе этой подглавки, в общем случае не соответствуют истине. Скорее, не «переняли», а «сохранили». Издавна провинция, формально ведомая метрополией, но на самом деле гораздо более неповоротливая, чем кажется из центра, славилась верностью традициям и обычаям.

В XX веке проблема расстояний не исчезла, но существенно сгладилась. Сгладилась, в первую очередь, для жителей мегаполисов - они путешествуют больше и быстрее, чем раньше. Благо авиатранспорт позволяет покрывать тысячи километров за несколько часов, будто и нет ничего под крылом самолета. Думаю, отчет Радищева о путешествии из Петербурга в Москву, будь он написан сегодня, был бы много короче и оптимистичней, а главным негативным впечатлением от поездки стала бы беседа с таксистами в Шереметьево.

Жители глубинки ездят мало и, как правило, недалеко. Причем чем глубже эта глубинка, тем реже и ближе путешествуют ее обитатели.

Разрыв между провинцией и мегаполисами сохранился, а в некоторых случаях даже увеличился.

Строго говоря, провинция - понятие не столько географическое, сколько философское. Одна и та же территория может оказаться провинциальной в одном отношении и весьма прогрессивной в другом. Так, китайцы еще недавно искренне считали глухоманью всё, что лежит за границами Поднебесной, а для актера театра Кабуки провинцией являются все страны, кроме Страны восходящего солнца. В последние же несколько десятилетий провинцией принято считать место, удаленное от крупных финансовых потоков и не слишком развитое в техническом отношении. Как правило, неразвитость IT-сектора в какой-то местности влечет за собой недостаток инвестиций и наоборот - отсутствие инвесторов задерживает развитие IT. Таким образом, провинциальной может считаться любая относительно отдаленная от более развитых технически областей местность. Москва провинциальна в сравнении с Силиконовой Долиной, Самара - в сравнении с Москвой, а деревня Гадюкино - в сравнении с Самарой. Назвать провинцией маленькую (всего 360 жителей) норвежскую деревушку Молиден (см. «КТ» #409) язык не поворачивается, хотя до ближайшего городка больше 80 км, а мало-мальски сносная дорога появилась только четверть века назад. Зато сейчас, благодаря эксперименту, который проводят сразу несколько крупных компаний, в каждом доме - канал в Интернет шириной 2 Мбит/с.

Провинция многослойна и то, что покажется таковой москвичу, вполне может быть российским мегаполисом средней руки с развитой промышленностью, который деревенскому жителю, в свою очередь, покажется столицей мира. Хорошим примером того, что провинциальность бывает разная, служит статья Андрея Фаткуллина о его сисадминстве в Новоалексеевке.

Утечка мозгов

Утекай, в подворотне нас ждет…
И. Лагутенко

Недавно мы писали об «утечке мозгов» («КТ» #406), однако эта тема вполне укладывается в рамки темы о провинции, и некоторые сегодняшние материалы - рассказ о жизни в США Вадима Маслова и повествование Владимира Башкирцева об Аделаиде - могли бы быть опубликованы и в том номере. Собственно, Вадим и Владимир суть провинциалы-технократы, вырвавшиеся в более развитые в технологическом отношении страны. Интересно, что и тот и другой живут сейчас в относительно небольших населенных пунктах (Аделаиду, правда, назвать небольшим населенным пунктом можно с очень большой натяжкой - но по сравнению с Мельбурном и Сиднеем она действительно невелика и провинциальна).

Для российской глубинки проблема «утечки мозгов» не надуманна. У властей небольших российских городков нет почти никаких возможностей, чтобы убедить IT-специалистов остаться. Работы, как правило, с гулькин нос, да и та довольно однообразна и скучна. Оплачивается она тоже через пень колоду - денег взять зачастую неоткуда.

Ни денег, ни профессионального роста - кто на таких условиях согласится остаться по доброй воле? Вот и уезжают. Кто в соседние города побольше, кто - в Москву, а самые амбициозные - за рубеж, и только массовое падение доткомов несколько охладило их пыл.

В США, где общественные блага распределены по территории страны равномернее, чем у нас, процесс миграции рабочей силы естествен и происходит менее болезненно (подробнее об этом - в статье Вадима Маслова). Если сегодня где-то специалистов убыло, то вполне возможно, что завтра прибудет столько же, а то и больше. В России же до последнего времени никаких объективных причин для работы в провинции у программистов не было.

Ситуация несколько изменилась с приходом в повседневную жизнь Интернета и развитием офшорного программирования. Разработка программного обеспечения в провинции обходится дешевле. Собственно, сама суть офшорного программирования состоит в использовании заведомо более дешевых (читай провинциальных) трудовых ресурсов. Однако еще неизвестно, кто больше выигрывает от такого сотрудничества - сэкономивший работодатель или провинциальные программисты, часть которых благодаря Интернету может вырваться за пределы местного рынка труда и предложить свои услуги более широкому кругу работодателей ⁴.

Не секрет ведь, что усердно изучающие таинства того же C++ студенты невостребованы. Часть прикладников после окончания вуза вообще уходит в области, не связанные с программированием, а другой (и немалой) части приходится переквалифицироваться с учетом требований рынка. Требований, надо сказать, довольно однообразных. Еще недавно, чтобы не остаться без куска хлеба, в провинции хватало мало-мальски приличного владения FoxPro, умения программировать на Clipper и знания, что же такое «1С» - круг задач исчерпывался бухгалтерскими потребностями. Подавляющее большинство прочих задач оплачивалось и оплачивается столь скудно, что объяснить участие в их решении можно только научными интересами.

Сегодня положение понемногу выправляется: появились веб-студии, которым требуются веб-программисты; существуют целые артели, работающие в области офшорного программирования и даже поставляющие сотрудников в иностранные компании по временным контрактам. Но перекос сохраняется. В Москве работу найти проще и платить за нее будут больше, в некоторых случаях на порядок. В этом отношении от Москвы отстает даже весьма благополучный по сравнению с другими городами Питер.

Москва и москвичи

обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…
М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»

Разница между различными территориями, даже если они входят в состав одного государства, неизбежна. Разница между центром и провинцией неизбежна вдвойне. Однако в России различия между Москвой и прочими городами и весями - космических масштабов.

Это тем более удивительно, если учесть, что Москва почти на две сотни лет статус столицы потеряла и вернула его лишь после революции 1917 года. Однако упущенное было с лихвой наверстано в последующие годы, и сегодня Москва является, пожалуй, одной из самых одиозных (по отношению к другим регионам) столиц мира. Даже Санкт-Петербург не может претендовать на звание финансового центра, утешаясь небесспорным званием центра культурного.

Вспомним, что Москва хоть и потеряла при Петре звание официальной столицы, de facto ею в какой-то мере оставалась: столица-сателлит, город, олицетворявший Россию в глазах остального мира. Именно по Москве, рассказывали друг другу иностранцы, гуляли зимой медведи, да и вообще опасное и непонятное европейцам полуазиатское государство называли Московией еще долго после того, как столица была перенесена в Питер. Кстати, коронация российских государей тоже происходила в Москве.

Октябрьская революция и последующее за ней в 1918 году изменение статуса Москвы только усугубило положение. Как столица Москва была обязана выполнять, кроме всего прочего, функции «витрины», города, который не стыдно показать зарубежным «товарищам» и на жителей которого должны равняться жители остальных территорий. На «оформление» Москвы уходили колоссальные деньги. В конце 1980-х Москва пожирала около половины финансовых ресурсов, предназначавшихся всем российским регионам ⁵. Неудивительно, что Москва по количеству товаров на полках магазинов и вообще по благосостоянию населения выгодно отличалась от провинции. Жители этих регионов - и особенно прилегающих к Московской областей - ездили в столицу закупать продукты, «за колбасой». Те, кто жил подальше и не мог себе позволить съездить в Первопрестольную за палкой сервелата, снаряжали в дальний путь командированных. Командированные на колбасу, как правило, не разменивались, а привозили из «дорогой Москвы» какие-нибудь нескоропортящиеся радости жизни, типа югославских сапог или - это уже в конце 1980-х - туфель Salamander. Разумеется, расходы местных жителей и гостей столицы суммарно превосходили доходы москвичей. Кроме Москвы подобная ситуация имела место быть только в Ленинграде и на курортах, каждый год принимавших миллионы людей со всего Советского Союза.

Понятно, что такая модель связи центра с регионами не способствовала взаимной симпатии между жителями Москвы и провинциалами. В других странах, конечно, тоже существуют свои культурные, финансовые и промышленные центры, однако в большинстве случаев они образовались естественным путем и не столь резко выделялись на фоне окружающего пейзажа.

В интересном положении оказались жители Подмосковья. С одной стороны, они являются представителями провинции, поскольку и по темпу жизни, и по уровню жизни до Москвы ой как не дотягивают. А с другой - в регионах, как правило, между жителями Подмосковья и москвичами никакой разницы не видят, принимая и тех и других за столичных жителей и относясь к ним одинаково…

Carthagenus [Paris, Москва, ненужное зачеркнуть] delenda est!

…ведь Париж во многих отношениях питается за счет провинций, большую часть их доходов поглощает столица, все эти деньги там так и остаются, они навеки потеряны для народа и короля. Я никак не могу уразуметь, как это в наш век, когда все занимаются вычислениями, никто еще не сумел доказать, что Франция стала бы гораздо могущественнее, если бы Париж был уничтожен… Деревня это и есть страна, а население деревни образует народ.
Жан-Жак Руссо

Одинаково и, мягко говоря, не очень хорошо. Воспоминания о хлебном крае еще живы, и столицу до сих пор не любят за «советские прегрешения», за то, что там жили лучше. Конечно, ни один отдельно взятый москвич не виноват в том, что товаров в провинции было на порядки меньше, чем в Москве, но, как правило, причины неприязненных чувств холодному анализу не подвергаются.

Неприязнь подпитывается еще и тем, что в советские годы переехать в Москву (а многие из тех, кто хает москвичей и приписывает этому городу всяческие грехи, не отказались бы переехать в столицу) было довольно трудно. Некоторые способы были откровенно унизительными, хотя и действенными. Немосквичи, таким образом, ставились в положение людей второго сорта, которым требовалось доказать свою необходимость столице.

Такая практика не есть выдумка московских властей. Нечто подобное практиковалось во многих городах и даже во всесоюзном масштабе. Однако понятно, что желающих переехать в Москву было намного больше, чем, допустим, в Нарьян-Мар, и осадок от того, что тебя недооценили или подвергли сомнению твою ценность, тоже больше.

Сегодня переехать в Москву легче (если есть деньги: все-таки жизнь в столице, что бы ни говорили сетующие на размер московских зарплат провинциалы, заметно дороже, чем в большинстве российских городов), однако приезжающие сталкиваются с противодействием как власть предержащих, так и рядовых москвичей. Спекуляция на ксенофобии - легкий и приятный способ заработать политический капитал, а в данном случае мэрия делает именно то, что от него ждет значительная часть москвичей - оберегает столицу от охочих до московских финансовых ресурсов провинциалов и жителей соседних государств (хотя та же Украина, главный поставщик дешевой рабочей силы в Москву, - если отвлечься на минутку от ее неоднократно продекларированной незалежности, - является по отношению к Москве такой же провинцией, что и, допустим, Кострома).

Все эти высказанные и невысказанные приезжими обиды и составляют основу негативного отношения к столице. Ситуация усугубляется легендарным «московским снобизмом», который настолько естествен для жителей Москвы, что они его и за снобизм не считают, хотя, например, для натренированного на хулении москвичей провинциала словосочетание «столичное образование» действует как красная тряпка на быка. Не «лучшее», не «всестороннее», а именно «столичное», как будто в провинции высшая школа просто погулять вышла!

Коренные москвичи зачастую платят провинциалам той же монетой, презирая их за культурную отсталость и, как ни парадоксально, за то, что наиболее социально активные провинциалы добираются-таки до Москвы, отбирая хлеб у москвичей. При этом (как и в случае с жителями Подмосковья) не учитывается тот факт, что приехавшие уже через несколько лет становятся, по крайней мере юридически, полноправными москвичами. С точки зрения психологии москвичами они становятся еще раньше - когда начинают задумываться о том, что приезжие новой волны ухудшают обстановку на рынке труда.

Та же самая модель взаимоотношений жителей метрополии и провинции действует и в масштабах стран. Россия пока еще не стала для США источником дешевой неквалифицированной рабсилы и вряд ли станет ею в силу хотя бы географического положения, зато у США под боком Мексика, откуда нескончаемым потоком идут караваны нелегальных иммигрантов.

Кому выгодно?

[i41018]