Психотехника хорошего человека

Итак, Хороший Человек стремится поступать хорошо так часто, как это возможно, при этом критерии "хорошего" ищет, опираясь не на подсказку "умного дяди", а на собственную совесть, и различая совесть и каприз.

Продолжение.
Начало в # 402

Человек среди людей (2)

Итак, Хороший Человек стремится поступать хорошо так часто, как это возможно, при этом критерии «хорошего» ищет, опираясь не на подсказку «умного дяди», а на собственную совесть (что вовсе не исключает возможности при случае обратиться к экспертам), и различая (или, по крайней мере, стремясь различать) совесть и каприз.

Выше мы уже отметили, что значительную, зачастую определяющую роль в формировании ситуации человека играют Другие. Хороший Человек, как мы видели, не принимает Других на роль «руководителей», то есть «водителей его руками». Но, как тоже уже упоминалось, Другие, как правило, являются составной частью ситуации.

Если когда-то «подвигом» считалось уйти в «пустыню» (это мог быть глухой лес, важно, чтобы людей практически не было), то для современного психотехника такая жизнь представляется бегством или, в лучшем случае, «академическим отпуском в санатории». Наши психотехнические задачи формируются и решаются среди людей.

Полезно обозначить расширяющуюся последовательность ареалов, на которые может распространяться забота Хорошего Человека.

Первый ареал - близкие люди. Когда близким плохо, то, соответственно, и самому человеку плохо. Когда близким хорошо, то, соответственно, и человеку (при прочих равных условиях) хорошо. Но, задумываясь об отношении Хорошего Человека к близким людям, мы сразу сталкиваемся с тем, насколько это все непросто. Нам ведь нужны не этические максимы, а путеводные нити в сложных хитросплетениях реальной жизни.

Прежде всего достаточно очевидно, что не в нашей власти сделать жизнь наших близких однозначно хорошей. Часто самое большее, что мы можем сделать, - это не портить им жизнь (и то не всегда, потому что, может быть, моя карма устроена таким образом, что самим своим существованием я кому-то из своих близких жизнь испортил безнадежно). Близкие люди - это область, где человек может пережить настоящее, подлинное страдание.

Нужно понимать, что Хорошему Человеку не всегда уютно, спокойно и благополучно. Дело вообще не в этом. Огромная психотехническая ошибка, доставшаяся нам, в частности, в наследие от психологов-гуманистов, - думать, что психотерапевт сейчас быстренько «сделает мне хорошо». Это иногда, даже довольно часто, возможно, но так же часто - невозможно, причем принципиально.

Формула звучит так: умный (хороший) человек страдает, дурак - мучается. Хороший и умный человек страдает, понимая, что происходит, сделав все, что от него зависит, и зная, что больше ничего сделать не может, - переживая ситуацию такой, какая она есть. И это нечто совсем другое, чем мучения простофили, который натыкается на одни и те же грабли или цепляется, как в известном анекдоте, за один и тот же столб.

Пьяный шатается, хватается за столб, чтобы не упасть, но при этом хочет пройти вперед. А столб, за который он держится, вперед его не пускает. А он не может отпустить столб. Он и так поворачивается, и эдак, а столб все время перед ним. И в конце концов он начинает орать: «Замуровали, гады!» Это - мучение. А умный и хороший человек относительно своих ближних, как и относительно многого другого, настроен в соответствии с известной формулой: «Господи, дай мне силы изменить то, что я в состоянии изменить, дай мне терпение пережить то, что я изменить не в состоянии, и дай мне ума отличить одно от другого».

Другая трудность в отношении Хорошего Человека к близким подробно и многосторонне описана Э. Берном в концепции «игр, в которые играют люди». Дело в том, что попытка «делать близким хорошо» может поставить человека в положение Родителя, который, с одной стороны, в этом качестве себя всем вокруг навязывает, пытаясь других сделать Детьми, с другой - как бы берет на себя обязательство предоставить себя в качестве Родителя всем любителям побыть Детьми (в возрасте от двадцати до семидесяти).

Вот пример типичного разворачивания ловушки, о которой идет речь. Муж и жена, оба достаточно инфантильные, ведут между собой битву не на жизнь, а на смерть за то, кто будет в этой паре Ребенком, а кто - Родителем. Одна из форм этой битвы: оба начинают болеть. Ведь за тем, кто болеет, надо ухаживать, так что выигрывает тот, кто способен лечь пластом и действительно не пошевелиться в любой практической ситуации. И если при этом второй окажется «слабее» (в отношении игры) и начнет первому помогать - это может определить их отношения на долгие годы вперед. Если никто не захочет (или не сможет) уступить - оба могут дойти до серьезных, опасных для жизни состояний. Если же им повезет, они попадут к психотерапевту, который скажет: «Ребята, что же вы с собой делаете!» - и объяснит, что происходит.

Отношение Родителя и Ребенка - функциональное отношение, в котором Родитель занят благополучием Ребенка. Родитель находится в мире с Ребенком за спиной; Ребенок находится в мире за спиной у Родителя. Но в большинстве наших отношений с близкими мы - не только Родители, а они - не только Дети. Я действительно могу, и мне следует заботиться о своих близких, но так же естественно, что каждому из них следует заботиться обо мне, и вся эта сеть взаимно пересекающихся «забот» может быть осмыслена только с точки зрения Взрослого, способного действовать по справедливости.

Справедливость, как и совесть, требует рассмотрения ситуации в трех измерениях, потому что двухмерные представления, как правило, ведут к противоречиям. Для разрешения подобных противоречий, то есть для перевода двухмерности в трехмерность (интересующийся может заметить, что это - ход к таинственному «пневматическому» измерению), есть хороший метод: если маятник раскачивается между плюсом и минусом - ищи «точку подвеса».

В качестве типичного примера рассмотрим распространенное (и имеющее прямое отношение к нашей теме) противопоставление эгоизма и альтруизма. С точки зрения развитого «психологического вкуса» можно заметить, что механический альтруизм так же невротичен, как и механический эгоизм. В равной степени нелепо всегда отдавать преимущество другим в ущерб себе, как и всегда блюсти собственную (плоско понятую) «выгоду».

Переход к «точке подвеса» намечается пониманием, что за этим противопоставлением лежит ошибочное представление, что-де «я - дело другое». Само по себе это иногда верно, а иногда - неверно. «Я» действительно отличен и отделен от всех, когда речь идет об осознании собственного существования (так можно осознать только собственное существование, чужое - иначе), когда нужно принять ответственность за собственный экзистенциальный выбор. Наоборот, когда речь о «социальном человеке», совершенно необходимо помнить, что другие - такие же, как я. Невротичные особы часто думают (и говорят): «Они все… а вот я…» Нужно некоторое количество усилий терапевта и группы, чтобы человек заметил, что нет никакого «они все», что «они» состоят из таких же отдельных «я», ничем - кроме индивидуальных заморочек - не отличающихся от «меня».

Так вот, справедливость как «точка подвеса» в раскачке между альтруизмом и эгоизмом - это всегда конкретное и нелицеприятное, то есть не зависящее от того, где «я», а где «не я», рассмотрение ситуации, решающее проблемы с точки зрения «общего наилучшего».

Впрочем, если речь идет о конфликтах по поводу материального мира, то есть, грубо говоря, о дележе куска пирога, то самый общий метод разумной конфликтологии состоит в том, чтобы испечь новый пирог - такой большой, чтобы на всех хватило. Опыт показывает, что если удается снять психологическое противостояние, то пирог удается испечь в 9 случаях из 10, или в 99 из 100, или… одним словом, девятка стремится перейти за запятую и в скобки, изображая периодическую дробь.

Но для этого необходимо, чтобы в ситуации нашелся хотя бы кто-нибудь, кто способен перестать «играть в считалочки», вычисляя, кто «должен» пойти печь этот пирог. Это и есть Взрослый. Он же - Хороший Человек. Однако часто клиента (которому, ясное дело, предстоит этим самым Хорошим Человеком становиться) эта перспектива пугает. Кажется, что придется стать «единственным взрослым» в большой компании детей: мама-Ребенок, жена-Ребенок, мать жены - Ребенок, да еще и собственные реальные дети… И клиент хватается за голову: «И что же, я должен их всех теперь везти на себе?»

Нет, отвечаю я ему: есть еще и ты-Ребенок, хотя обязательно должен быть и ты-Взрослый. А Взрослый понимает, что всему этому детскому саду, включая меня-Ребенка, надо как-то жить и выживать, иначе ситуация может стать действительно опасной (впрочем, большинство людей так и живет). И когда я, как Взрослый, все это понимаю, - я назначаю себя (в том числе и) Родителем, делая то, что нужно всем этим детям (обязательно включая меня-Ребенка!). Кстати, обычно оказывается, что эмпирически это не так много и не так трудно, если психологическая установка хорошо освоена.

Ареал заботы расширяется

От близких перейдем к ближним. Полезно различать эти термины. Близкие - это те, кто рядом с нами живет: дети, родители, мужья, жены, приятели и прочие люди, связанные с нами «по жизни». Ближние - это классический термин; в качестве рабочего определения можно принять, что ближние - это те, с кем нас сводит ситуация экзистенциального выбора. Это может быть мгновенная одноразовая ситуация: увидели человека, сделали или не сделали что-то относительно него в ситуации и больше никогда не встретим.

В евангельской притче рассказывается, как человек был побит и изранен, мимо него ехали те и ехали эти, и никто не обращал на него внимания, а потом кто-то, наткнувшись на него, взялся ему помогать: промыл раны, наложил подорожника, позвонил в неотложку, дождался врача и т. д. Это и есть ближний.

Очень сложный вопрос, кто является нашим ближним, а кто - нет. Например, я не один раз обсуждал с разными людьми такую тему: вот идешь по улице и видишь - валяется пьяный. Вроде бы холодно, относительно рискованная ситуация. Кто-то считает, что его это касается, кто-то считает, что его это не касается. Причем кто-то считает, что его всегда это касается, кто-то считает, что его никогда это не касается, кто-то выборочно - в зависимости от пола, возраста, симпатичности лежащего.

Один эзотерический Учитель советует ученику, заметив тонущего в луже муравья, помочь ему выбраться. Наивный ученик спрашивает: «Так что же мне, всю жизнь заниматься муравьями? Ведь их в каждом лесу после дождя тонет очень много». И в ответ Учитель объясняет, что всю жизнь «заниматься муравьями» вряд ли придется, а вот этого, конкретного муравья, который попался тебе на глаза, ты можешь спасти.

Окончание следует

[i40338]