Сверчок в тайге

Сказка о простодушном зайчике, пустившем в лубяную избушку бездомную лису, повторяется снова и снова. Созвал парламент и дозволил многопартийность - готовься к перевороту, собирай чемоданы. Установил Windows - последствия еще более интересные, всяк знает.

Сказка о простодушном зайчике, пустившем в лубяную избушку бездомную лису, повторяется снова и снова. Созвал парламент и дозволил многопартийность - готовься к перевороту, собирай чемоданы. Установил Windows - последствия еще более интересные, всяк знает.
Особенно точно отражает сказка основную проблему трансплантологии. Пересаженный орган никак не хочет жить в мире с организмом-хозяином. Перелитая кровь бунтует, и потому без крайней нужды к себе ее не допускают.

К тому же вместе с кровью, не ровен час, микроб вредный проберется, вирус какой-нибудь или пока еще не открытый прион. А главное - никакой субстанции бессмертия в крови так и не нашли. Уж искали-искали, искали-искали…

Поищем в другом месте.

Министерству здравоохранения предшествовал аптекарский приказ, где под руководством мудрого бритта Шеффилда травознатцы-помясы всех стран колдовали над ретортами и змеевиками. Эликсир жизни не получился, но романеи, спиртовые настойки, укрепляющие здоровье, гнали ведрами. Умные были, понимали, чем пронять грозных царей. Пить хлебное вино зазорно, пить хлебное вино каждый холоп умеет. Да еще посты один за другим. Царю, понятно, никто не указ, а все-таки вдруг ТАМ спросят? Вот романею потреблять можно без опаски - лекарь назначил ради укрепления тела и духа, крепок государь - сильно и государство. За государство можно и претерпеть.

Ах, какие были романеи! Не так давно, во времена трехрублевой водки, себестоимость которой приближалась к гривеннику, бутылочка бальзама «Кремль» обходилась рубликов в двести. Отпускалась, правда, за ту же трешку, да только не всем. Совсем не всем. На всех просто не хватит дивных эфиопских трав, рогов носорога, усов тигра и прочих экзотических компонентов.

Пищевые добавки, не до конца еще скомпрометированные «Гербалайфом», штука, несомненно, полезная - если их назначает не вчерашний слесарь или студент политехнической академии ради собственной корысти, а знаток истинный, посвященный. Были у нас знатоки - и свои, и заезжие. Брюс, граф Калиостро, в начале века двадцатого - Бадмаев, личность не менее загадочная, нежели Распутин. Были и есть.

В Лаборатории биологических структур занимались не только и не столько бесконечной переконсервацией тела вождя мирового пролетариата. Здесь работали замечательные последователи традиционной, дохимической медицины. Именно сюда доставлялись настоящие панты - те, которые пилят по черепу. Доставлялись когти и усы уссурийского тигра. Не женьшень ли сорта «экстра три нуля», краснокирпичные фунтовые корни трехсотлетних растений, вытяжка из которых, если верить китайским манускриптам, способна отдалить старость и поднять мертвеца (под «мертвецом», впрочем, подразумевался определенный орган, считают ученые современные), не он ли был тем самым «сверчком», обеспечившим долголетие железной когорты несгибаемых? Илья Борисович Збарский, в восемьдесят с лишком лет не утративший ни живости ума, ни ясности речи, пожалуй, пример более убедительный, нежели Лайнус Полинг и его пророки. Только не нуждается Лаборатория в рекламе. Спрос, особенно сейчас, когда богатеньких людей стало изрядно, намного превышает предложение.

«В очередь, сукины дети, в очередь!»

Тайны сопровождают и сам женьшень, и все причастное к нему. Плантации передают из поколения в поколение, поскольку именно вековое растение считается полноценным, зрелым. Семь листков - истинный признак качества. Подобно редким алмазам, такие корни имеют собственные имена: «Лунный гром», «Великий Отшельник», «Уссурийский Старец», «Небесный посланник», и за право обладать подобным корнем не жалели ни денег, ни крови.

Сами собиратели ва-панцуй люди смирные и незлобивые. Корень не терпит гнева в душе и железа в руке. Костяная палочка - единственное орудие труда. Выкопать корень ею можно. А вот отбиться от злых хунхузов - вряд ли. Потому некоторые эксперты утверждают, что рукопашный бой разработали именно корейские и китайские собиратели женьшеня. К тому же кусочек корня, положенный под язык, - стимулятор, не уступающий фенамину, вот и свистел воздух под рукою ва-панцуя.

Советская власть послала в леса других собирателей. Страна нуждалась в валюте, а килограмм сухих корней первого сорта стоил к 1980 году 72400 инвалютных рублей. Корни сорта «Экстра-нуль» не продавали - дарили особо дорогим друзьям. «Экстра два нуля» и «Экстра три нуля» являлись государственным сокровищем и употреблялись людьми только государственными.

Но государственных людей становилось все больше (я как-то писал о пациентке - жене первого секретаря сельского райкома, в качестве слабительного употреблявшей исключительно розовое масло), а корней - меньше и меньше. Выбирали подчистую, даешь план, однова живем. Появился сорт «особо мелкие» - трехграммовые корни. Тьфу. А тут еще китайские перекупщики.

Плантационный же корень, что продается в аптеках, по целебным свойствам отличается от дикорастущего настолько, насколько по летным свойствам разнятся гусь домашний и гусь дикий. Но за неимением гербовой пишем на простой…

[i39840]